Эти дни Победные, майские для меня особые. Мне в руки нежданно-негаданно прилетело письмо из 41-го, последнее письмо моего деда Василия, полвека считавшегося без вести пропавшим. А с 2009 года мы узнали о том, что он был пленен и умерщвлен фашистами в Масюковском лагере смерти близ Минска, скончавшись от ран и истощения 16.11.1941 года.
Я знала о том, что бабушка хранила в своем сундуке его письма, иногда она доставала их оттуда и читала нам, внукам. Когда бабушки не стало, я поинтересовалась судьбой писем, но мне сказали, что их нет. Как нет и фотографии -портрета деда, раньше висевшего на стене. Хотя поверить в это было сложно: я знала, как трепетно бабуля относилась к дедовской памяти, и как она десятилетия хранила эти листочки, как самое дорогое, на дне своего сундука. Это была единственная собственность бабушки, и никто не смел и даже мысли не допускал туда заглянуть самовольно. Я смирилась: письма и фото утрачены навсегда.
Но спустя почти 30 лет все же одно фото деда Василия я нашла: на глаза случайно попался общий снимок с сестрой Анной и ее мужем, я всмотрелась в лица и заплакала. Подписи к снимку не было, но, вне всяких сомнений, на меня смотрели дедовские глаза: взгляд, как у моего папы, бесхитростный, простой, открытый. «Это твой дед», - подсказало мне сердце! И с этого снимка я сделала в программе Paint.net штендер для участия в шествии Бессмертный полк. И в прошлом году мой дед шел со мной в почетном строю среди таких же, как он, солдат и офицеров, отдавших свою жизнь за Родину, за детей, внуков и правнуков.
Я знаю точно: правда всплывает, обнаруживает себя — это закон жизни. Вот и случилось то, что должно было случиться: вчера поздним вечером мне пришло письмо от деда Василия. Это была радость, подарок Небес, Счастье! Вот так мне Бог помог вернуть то, что я так хотела иметь, то, чем я дорожу больше всего на свете! А может, это сам дед Василий так захотел, ведь я о нем молюсь, пишу о нем и о бабушке рассказы-главки будущей книги "Большая родня", стараюсь со всеми поделиться тем, что открываю для себя в пустующих клетках истории семьи, нахожу родственников, устанавливаю связь с ними, общаюсь в сетях и по телефону, составляю родословное древо своего рода.Из всех 13 дедовых внуков никто больше этого не делал и не делает.
В подробности механизма вскрытия правды вдаваться не хочется, чтобы не омрачить ту радость обретения электронной копии дедовского письма, еще одной его фотографии и его трудовой книжки(!)
Всматриваюсь в знакомые мне уже по другому фото черты лица. Фотография потрепана временем, посредине сгиб от неаккуратного, небрежного хранения. Видно, что там, где она лежала, к ней относились формально и без пиитета. Снимок любительский, на природе, рядом с комбайном или трактором. Дед Василий был трактористом-комбайнером. В присланной мне тем же источником его трудовой книжке (да, еще один раритет!) всего одна запись: принят на работу комбайнером в 1936 году в Обрывской МТС. А это значит, что семья переехала в наш хуторок в 1936 году, а не в 1938-м, как я считала. Изображение на фотографии размытое, но видно едва пробивающуюся щетину на небритом подбородке: видно, из-за работы в горячую уборочную страду и побриться было некогда. Похоже, что остановила работу какая-то поломка, от которой -досада в глазах! Эх, не вовремя вы со своей фотографией! - говорит его взгляд. На нем куртка - "спецовка": так называл мой папа эту рабочую одежду. Распахнутый ворот рубахи, чтобы работать было удобнее. Уши, как у папы: с острым кончиком вверху. Когда в прошлом году у нас родился внук Алешенька, дети мои не могли найти копию того человека в родне, с которого природа-мать скопировала такие остренькие ушки...Пока я не заметила, что у папы моего такие уши. Теперь все встало на свои места: и прадедовские и прапрадедовские они!
По одной фотографии трудно сделать какое-то представление о человеке! Но ...кое-что можно! Я много раз выспрашивала у папы, какой он был, его отец? Папа был молчалив, не рассказчик. Если и скажет что-то, то очень сложно по его скупым словам составить какое-то представление. Вспоминал, как уходя на войну, отец сказал матери: «Береги, мать, деток!» И это было главное его переживание: за детей! Он был хороший отец! Настоящий!
А письмо еще на капельку раскрыло для меня образ деда...В нем он обращается к жене по имени-отчеству, начиная свое письмо так:
«Добрый день, Кулина Рухмановна и малые детки и мамаша! И всем сестрам и брату Федору и его жене Вере передай низкое свидание!"
Мать свою называет «Мамаша». Звали ее Мария Максимовна, она, моя прабабушка, жила во время войны с невесткой и внуками - детьми сына Василия. Из хутора Песчанка сама переехала к ним, предусмотрительно выкопав во дворе их землянку, в которой вся большая семья укрывалась потом от немцев и румын, занявших их хатку.
Далее дедушка в письме перечисляет сестер - их было у него трое: Анютка, Алена и Ольга... Так называла своих золовок бабушка, вероятно, так же их звал и брат их Василий. Еще брата Федора упоминает, и его жену Веру, и всем просит передать низкое свидание...
Ох, какую бурю чувств вызвало у меня это словосочетание- низкое свидание! Поклон, - догадалась я... Надо было бабушке увидеться с ними и поклониться от его имени. Это не простая формальность сегодняшнего дня - передай привет на словах, порой, ничего не значащий, дежурный, а идущее от сердца чувство, выражаемое поклоном- который человек делает в молитвах Богу, Богородице, святым. И такой же — низкий поклон- самым родным!
Можно просто прочитать это письмо и забыть, что в нем написано. Можно поплакать и забыть. А можно извлечь из него урок для себя. Вот для меня урок: самым родным -низкое свидание! Хорошо, если бы это усвоили наши дети и внуки, тогда я была бы за них спокойна.
Я не буду переписывать все письмо. Выделю только то, что тронуло за душу. «Не падай духом», «не горюй»- звучит как наказ, как завещание, последняя воля мужа жене своей. И чтобы ее успокоить, дед пишет: «Жив буду, приедем домой-перечисляя земляков, с которыми попал в одну часть. И самое главное: "НАША уже БЕРЕТ!» Он верил в это сам и старался жене и близким вселить эту веру! Пусть знают: наша берет!
Мирный хлебопашец, что он знал о войне? Так, как сотни тысячи верил расхожей пропаганде, что войны с Германией не будет! Но а когда родина- мать призвала и получил на руки повестку, пошел с вещмешком за плечами пешком на призывной пункт, за 70 километров, в Морозовский райовоенкомат... Надеялся защитить от врага своих близких, малых деток, которых было пятеро: старшему Ване 14, Грише 12, Коле 10, Зое-4 годика, Володе-2! А младший Вася родится только в феврале 42-го. Но об этом отец так и не узнает! Письмо датировано 27 июня 1941 года: 6-й день с начала войны. Наши отступали по всему фронту. А дед находился на военных сборах в селе Трушки под Белой Церковью (Украина) откуда вероятно, и попал в плен, так и не успев повоевать и едва ли успев сменить мирный трактор на танк или хотя бы винтовку. "Работаю на тракторе", - писал он...будто не было войны и просто надо было в страду убрать хлеб или распахать поле...
Прочла письмо деда, и будто услышала его голос из далекого далека. По отдельным словечкам поняла, что к русским примешивал он хохлячий говорок: «уместе», «нахожуся»...В жизни я общалась с его сестрой Анной Германовной, и помню ее хохлячье подчеркнутое «о» в словах, где теперь все «акают». И это же услышала между строк в письме деда Василия. А росла я с другим дедом, мужем другой бабушки- тоже хохлом, и помню этот говорок и отдельные его словечки, и этот неповторимый южный диалект для меня, как бальзам на душу! Помню, как "балакала" бабушка, путая русские слова с «украиньскими». И ожил мой дед с того довоенного портрета, и зазвучал внутри меня его голос!
Так случилось, что после этого письма пропала связь с дедом. Позже на имя бабушки, его жены Акулины, пришло извещение, что ее муж Василий... пропал б/в в сентябре 1941-го. Я видела потом на сайте ОБД "Мемориал" документы военной поры: писали именно так: Б/В. И потом было 58 лет отчаянной неизвестности, полного неведения о его судьбе. Но его жена и его дети еще долго верили, что «Наша берет», что наша победа обязательно наступит, если отец так сказал!
Это письмо от деда, вернее, его электронная копия, попала в мои руки в очень тяжелое время, когда трудно поверить, что болезнь, посланная нам в виде коварного короновируса Cjvid 19, когда-нибудь кончится...Теперь я знаю точно: его послал сквозь толщу 79 лет сам дед Василий, чтобы укрепить мой дух: «Наша берет!». Слышите? Слышим! И верим!...