В половине двенадцатого с юго-востока, со стороны деревни Люберки, в Ньюгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. Прошу запомнить тот факт, что в Ньюгород вошёл молодой, еще молодой человек. За ним бежал сирота - беспризорник.
– Дядя! – весело кричал он. – Дай десять рублей!
– Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?
- Давай!!! – радостно откликнулся сирота.
Остап одарил зарвавшегося сиротку, таким убийственным взглядом, что оголтелый наглец, поняв, что сейчас его будут бить, и возможно даже ногами, моментально, отстал. Молодой человек солгал: деньги у него лежали на счете в банке, а именно за квартирой он и приехал в Ньюгород. Но, как любой прагматичный делец веселый молодой человек перед таким серьезным приобретением пошел осматривать город. Он прошел Рождественскую улицу, вышел на Липчанского (бывшую Озерную), пересек улицу Недорубова и снова очутился на Рождественской. Но это была уже не та Рождественская, которую он прошел, – в городе было две Рождественские улицы, просто они были разделены очень большой дорогой и провалом во времени в виде разницы в летах постройки. Немало подивившись этому обстоятельству, молодой человек очутился в полукруге одинаковых давящих на человека своей массивностью многоэтажных домов с одинаковыми вывесками на фасадах первых этажей: «Пятерочка», «Цветы», «Пятерочка», «Цветы» .......Молодой человек остановился, чтобы прикурить у пожилого дворника - узбека, который сидел на каменной приступочке при магазине.
– А что, отец, – спросил молодой человек, затянувшись, – у вас в городе другие магазины есть? Старик - дворник таковому вопросу ничуть не удивился.
– А чем тебе эти не магазины – ответил он, с акцентом, неохотно ввязываясь в разговор.
–Больше вопросов не имею, – быстро проговорил молодой человек.
И сейчас же задал новый вопрос: В таком городе, да с таким убожеством?
– Наши магазины, – возразил дворник, – не такие. Зато всё есть…..
– Понимаю. Это для тебя это магазины, а чего ж тогда их так много и они все одинаковые? Какой же вы город с такими магазинами?
– Чего ты пристал ко мне? Не нравится, уезжай! Наши магазины и все тут!- злобно огрызнулся узбекский дворник.
Слегка отпрянув от такого ответа гастарбайтера, выдвинутого Остапу -который был все-таки городским аборигеном, Остап, не оставшись в долгу, поспешно ответил: Конечно, для пролетариев и таких магазинов хватит….
Разговор с не русским дворником, слабо разбиравшимся в городской и торговой структуре, продолжался бы еще бог знает сколько времени, если бы молодой человек не оборвал его, решительно отправившись в свой дальнейший путь следопыта…..
Звали молодого человека – Остап Бедрин. Из своей биографии он обычно сообщал только одну подробность: «Мой папа, – говорил он, – был чаеторговцем». Сын чаеторговца Бедрина за свою жизнь переменил много занятий. Живость характера, мешавшая ему посвятить себя какому-нибудь одному делу, постоянно кидала его в разные концы страны и теперь привела в Ньюгород (на историческую Родину к озеру Бедринскому) в поисках квартиры, где Остап намеревался осесть, основав «Родовое гнездо».
Продолжив путь, Остап, не переставая, удивляться однообразности торговых точек, и будучи человеком наблюдательным и с большим чувством юмора отметил про себя, что в сем уездном городе было так много парикмахерских, цветочных бутиков, "Домов Быта", хозяйственных, и иных разного рода маленьких магазинчиков, торгующих одинаковой всячиной и пивнушек, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, починить сапоги, купить любительской колбасы с пивом или водкой, приобрести хозяйственного мыла с веревкой и купив цветов, себе же - умереть.
А, на самом деле, в уездном городе люди рождались, брились, закусывали колбасой и чинили сапоги часто, цветы покупали на праздники и юбилеи, а вот умирали к счастью, довольно редко. Всвязи с этим, город рос и рос, а торговый ассортимент, как и сами торговые точки, почему-то ровно, наоборот, становились все однообразнее и однообразнее. Исходя из этого, жизнь города была скучной. Весенние вечера были упоительны, грязь под луною сверкала, как антрацит, и вся молодежь города тихо и мирно спивалась, устраивая с наступлением темноты недвусмысленные посиделки у подъездов, мешая, оставшимся трезвенникам отдыхать...
Все бы, так дальше и продолжалось, но в город вошел полный сил Великий Комбинатор. Организовав, возмущение общественного мнения, и собрав коалицию неравнодушных, Остап приступил к сеансу одновременной манипуляции. Начало было положено: мощная волна общественного возмущения крепла, росла и увеличивалась в своих объемах, захватывая в свои ряды все большее и большее количество голосов, высказывающихся в одну сторону и в унисон. И свершилось…!!! Столица и главный город «Великого Торгового Пути» был указом Императора и утверждением Земского собрания перенесен в Ньюгород! И со всех сторон света чужеземцы потянулись в Ньюгород за покупками. Торговля шла бойко, и город процветал и множился, и только его жители были опять недовольны…. Тишина и ночное относительное спокойствие покинули город, и к большому удивлению никто из этих жителей почему-то не мог вспомнить, а с чего вся эта шумиха и перемены вообще начались? И устраивало, все только Создателя – Великого Комбинатора, уже постаревшего и давно осевшего, как и мечталось ему, в обустроенном в Ньюгороде - родовом гнезде, и продолжающего бормотать себе под нос с довольной улыбкой «Лед тронулся, господа, присяжные, лёд тронулся! Командую парадом Я!!!».
И теперь, немного от автора: Человеческой природе свойственно все время быть недовольной, мы всегда думаем, что хорошо там, где нас нет, а приехав, туда, где не были, зачастую разочаровываемся. Остаётся нам уповать только на Великих: «Всё имеет две стороны: и под дурным плащом может скрываться хороший пьяница». (Сервантес)
Неутешительный Эпилог:
«Когда, я вернусь»
Александр Галич
Итак, начнем, благословясь…
Лет сто тому назад
В своем дворце неряха-князь
Развел везде такую грязь,
Что был и сам не рад. И, как-то, очень рассердясь,
Призвал он маляра.
«А не пора ли, – молвил князь, –
Закрасить краской эту грязь?»
Маляр сказал: «Пора,
Давно пора, вельможный князь,
Давным-давно пора».
И стала грязно-белой грязь,
И стала грязно-синей грязь,
И стала грязно-желтой грязь
Под кистью маляра.
А потому что грязь есть грязь,
В какой ты цвет ее не крась.
ЯРЪ