«ОВОД», КОТОРЫЙ УЖАЛИЛ ВОВРЕМЯ

Войнич, Этель Лилиан. Овод: [ роман ] / Этель Лилиан Войнич; [ пер. с англ. Н.А. Волжиной.] – Москва: Издательство АСТ, 2020. – 350 с.

Сказать, что это самый легендарный роман британско-американской писательницы Войнич, значит, ничего не сказать о силе влияния данного текста на несколько поколений отечественных революционеров, начиная с конца позапрошлого века. Именно тогда эта книга была переведена на русский язык, а ее главный герой на долгие годы обосновался в пантеоне борцов за правое дело. Понятно, что в советской школе «Овода» следовало читать юным пионерам. Ведь ее герой был любимым литературным героем самого Николая Островского. Даже левые интеллектуалы на родине Войнич не могли остаться в стороне от столь пассионарного текста. Сам великий Джордж Бернард Шоу инсценировал эту книгу для театра. А в Советском Союзе ее трижды переносили на экран. В середине 1980-х годов «Овод» даже стал мюзиклом Александра Колкера на сцене ленинградского театра имени Ленинского комсомола. В спектакле Риваресом стал сам….Михаил Боярский.

В моей судьбе была первая странная встреча с «Оводом», когда не то в восьмом, не то в девятом классе, я пытался взяться за чтение романа, внесенного во все списки рекомендуемой для юношества литературы. А спискам в школьные годы, надо сказать, я доверял. Но моей принципиальности, видимо, не хватило, она еще не обрела черты зрелости. И я сам нарушил собственный принцип: если взялся читать книгу, то какой бы скучной она ни была, ты просто обязан дочитать ее до конца. Нынче я прекрасно понимаю, что с пути истинного меня сбил фильм «Овод» с великолепным дуэтом Олега Стриженова и Николая Симонова.

То есть сюжет мне был в общих чертах известен, а вот читать жаркие споры относительно роли католической церкви в противостоянии национально-освободительной борьбе Италии в первой половине девятнадцатого века как-то было скучно. Так мы и разминулись с очень важной книгой в перечне тех текстов, который своим радикализмом существенно влияют на формирование определенных профессиональных и моральных позиций будущего журналиста. Почему?

Да потому что Артур Бертон, он же – Риварес, он же «Овод», и есть главный герой, чьим оружием борьбы против клерикалов как раз и становится… журналистика. В конце концов, именно это сюжетное обстоятельство и привело меня к решению прочесть-таки роман Войнич. Плюс обещание, данное на одном из спецсеминаров магистрантке. Ей я искренне благодарен, потому что именно чтение этой книги, нежеланной в школьные годы, вдруг оказалось кстати в нынешнем зрелом возрасте. А если учесть ситуацию с теми претензиями на доминирование РПЦ в социуме, которые мы воочию наблюдаем с пришествием на патриархальный престол гражданина Гундяева, то станет ясно, что лучшего аргумента в полемике о месте религии в жизни каждого отдельного человека, чем роман «Овод» сегодня трудно сыскать.

Приведем только одну цитату из спора Ривареса и его отца, кардинала Монтанелли. Последний предлагает ему помилование в обмен на отказ от борьбы. На что слышит категорический отказ: «Нет. Жизнь нужна только для того, чтобы бороться с церковью! Я не человек, я нож! Давая мне жизнь, вы освящаете нож». И нужны ли здесь какие-либо дополнительные комментарии относительно тотально антиклерикального характера атеиста-фанатика Ривареса?

Хотя с точки зрения текст Этель Лилиан представляет собою синтез романа интриги и любовной мелодрамы с загадками относительно вопроса об отцовстве. Революционная составляющая, на которую так любили обращать внимание советские и иные апологеты левых идей, здесь не более чем антураж. Читатели как-то не обращают внимание на то, что главными партнерами воскресшего Артура под личиной Ривареса выступают контрабандисты, которые и доставляют оружие итальянским подпольщикам. Многое в этой книге в зрелом возрасте воспринимается совсем не так, как должно было усваиваться в юности. Даже линия любви у Войнич выглядит излишне надрывной, к тому уже усугубленной темой лжепредательства наивного юноши Артура. Сегодня немного экзальтированным выглядит его желание исчезнуть из жизни тех, кто считает его предателем. Но сей сюжетный ход позволяет писательнице сочинить будущему Риваресу ТАКУЮ биографию, что поневоле начнешь испытывать сострадание к этому персонажу.

«Овод», безусловно, мог бы считаться авантюрным романом, если бы в центре повествования не стоял человек, одержимый идеей богоборчества. Это его характеристика и превращает Артура-Ривареса в человека-миф, образ которого везде, где издавалась книга Этель Лилиан Войнич, приобретал черты кумира, борца – неважно за что (свободу Италии, хотя Артур – англичанин), неважно против кого и чего (против собственного отца-кардинала и церкви как социального института). В этом смысле финальные эпизоды книги убийственно-пафосны, и написаны с такой силой, что на них нельзя не откликнуться благородной эмоцией. Казнь Ривареса – это то мгновение мировой литературы, равно которому трудно сыскать аналог в многовековой ее истории.

Потом Джемма получит прощальное письмо Артура, написанное в ночь перед казнью. И там увидит стихи Уильяма Блейка, которые они учили вместе еще в детстве:

«Cчастливой мошкою

Летаю,

Живу ли я,

Иль умираю».

И кто-то будет после этих строчек настаивать на том, что «Овод» - это роман о революционере? По-моему, это книга о несчастном человеке, которому всю жизнь пришлось расплачиваться за чужую подлость и собственную слабость. В конце концом, и монсеньор Монтанелли получил по заслугам, ибо предпочитать некую абстрактную идею божественного попытке спасти своего родного, из плоти и крови сына, не есть ли это то самое клерикальное безумие, антигуманное по сути. За что отцу церкви и пришлось заплатить смертельным безумием и недугом.

Человек есть мера всех вещей, а не плод усилий и зависимый субъект от некоего придуманного кем-то существа наверху, которого никто и в глаза не видел….Впрочем, здесь во мне начинает бродить тот антиклерикальный пафос, которым так полон мощный образ того самого «Овода», чье литературное жало вовремя вонзилось в мое читательское сознание.

Сергей Ильченко