Серенькое утро нового дня они встретили уже вместе. Для Лары оно началось с запаха кофе и осознания того, что ее последние сомнения исчезли. Может, надо и правда меньше думать? Все, что ее до этого беспокоило, последовательно развеивалось после очередных слов или поступков Артема. Вот и сегодня ночью последний вопрос испарился – все было так чудесно, что отказываться от такого добровольно было бы очень глупо. Неужели мне достался идеальный мужчина? – улыбнулась Лара своим мыслям.
- Как спалось? – Артем сидел на краю кровати с чашкой в руках.
- Спалось хорошо, а то, что было перед сном – было еще лучше.
- Лара, ты решила меня окончательно смутить?
- Нет, я еще даже не начинала. Кстати, зачем ты оделся?
- Эээ… Наверное, чтобы приготовить завтрак и начать собираться, в 12 надо выехать.
- Просто у меня на ближайшие пару часов были совсем другие планы. И в них не входит вылезать из постели. Допивай кофе и иди ко мне.
В полдень приехало такси, и они с сожалением покинули домик у озера, где провели несколько прекрасных дней. Они возвращались в Петербург, на следующее утро Лара улетала домой. Вечером им предстояла последняя прогулка по городу, и Артем припас последний сюрприз напоследок.
- Ой, ты запомнил?
- То, что я обещал тебе романтическую ночную прогулку по каналам с саксофоном и разводными мостами? Конечно, запомнил. Припас в качестве финального аккорда. Добро пожаловать на борт.
- Как красиво. Давай останемся на верхней палубе.
- До тех пор, пока ты не замерзнешь?
- Я же знаю, что ты меня согреешь.
Теплоход отошел от причала. Мимо проплывали здания, набережные, памятники. Седой музыкант играл на саксофоне проникновенные мелодии. Казалось, что в такой вечер просто невозможно не влюбиться окончательно и бесповоротно.
- Потанцуем? – предложил Артем.
И они танцевали – проплывая мимо городских огней, куда-то спешащих людей и никуда не спешащих уличных художников на мостах. Мимо подсвеченной огнями Петропавловской крепости, Стрелки Васильевского острова, разведенных мостов. Хотелось остановить время, которое неумолимо утекало сквозь пальцы, как песок. Уже пошел обратный отсчет до утреннего рейса, но они оба старались об этом не думать. Может быть, потому, что это омрачило бы момент, который был прекрасен сам по себе, но хрупок и недолговечен, как снежинка, которой суждено было скоро растаять. А может, потому что за расставанием обязательно будет встреча, и не стоит кратковременной грустью портить последние часы, которые они проводят вместе.
В эту ночь они совсем не спали, вернулись домой, когда уже забрезжило утро. Они пили обжигающий кофе на балконе. Моросил дождик. Хорошая примета – дождик в дорогу, - пытался пошутить Артем. Вышло неудачно. Лара не засмеялась. Она сидела тихая и отстраненная, будто обдумывая что-то.
- Я буду скучать по тебе, - наконец сказала она. – За эти две недели я настолько привязалась к тебе, что сейчас почти физически больно перерезать эту ниточку, пусть даже на недолгое время. Ты стал мне по-настоящему родным человеком, и теперь я понимаю, что без тебя все будет не так. Как будто только что написанный акварелью рисунок, на который пролили воду, и он потерял насыщенность красок.
- Я могу сказать то же самое, только не умею так красиво заворачивать чувства в слова. Но обещаю, что прилечу сразу же, как только Петр Григорьевич вернется из рейса, завтра уже точно будет известна дата списания, он все равно попросит заказать билеты, и я возьму на ближайший рейс. Если не случится никакого форс-мажора, то до конца недели мы опять будем вместе.
- Я буду тебя ждать. И у нас будет почти месяц на берегу теплого моря. А потом нам предстоит повторить это прощание, только уже надолго. И от этого мне сейчас грустно. Я привыкну, потом, может быть. Но сейчас я даже не хочу об этом думать.
- Лара, не надо, пожалуйста. Не думай об этом. Нам пора вызывать такси, ехать далеко.
- Хорошо, я не буду. Вызывай такси, я пойду соберу вещи.
Лара ушла в спальню. Рюкзак был собран, осталось только сменить платье на более удобные в дороге джинсы и толстовку. И положить на прикроватную тумбочку сложенный вдвое лист бумаги, исписанный почти каллиграфическим почерком.
По дороге в аэропорт Артем не отпускал ее руку. Радовался длинному красному свету светофора, потому что это дарило лишние секунды вместе. Ехали молча. Все уже было сказано. Лара положила голову ему на плечо и рассеяно смотрела в окно.
Очереди на регистрацию не было. Наверное, в отместку за выигранные секунды на светофорах. В зал предполетного досмотра Лара зашла только во время объявления начала посадки на рейс – все равно там очередь, какая разница – стоять в ее начале или в конце. Но для нее есть разница - можно лишние минуты постоять в обнимку с Артемом. На прощание, она помахала ему рукой, он тоже поднял руку вверх. До скорой встречи. Осталось только прожить эти несколько дней.
Придя домой, Артем вновь ощутил пустоту, которая навалилась такой тяжестью, что хотелось выть. На столе стояли две чашки с недопитым кофе. В прихожей – резиновые сапоги Лары, которые не поместились в ее рюкзак, и она сказала, что пусть стоят до следующего приезда в город, где такая обувь – это необходимость. В ванной осталась забытая зубная щетка. Теперь везде ее следы, а ведь она провела тут меньше суток.
Артем зашел в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. Если бы можно было проспать беспробудно несколько дней, пока не нужно будет улетать. Немного поспать ему все-таки удалось – предыдущая бессонная ночь дала о себе знать. Разбудила его смска от Лары – «Я благополучно приземлилась, села в «Ласточку», и уже через пару часов буду дома. Уже скучаю». Он набрал в ответ «Я тоже скучаю. Люблю. Жду встречи» и нажал кнопку «отправить». Тут он и увидел на тумбочке лист бумаги. Он развернул его – это было письмо от нее.
Артем, я оставляю тебе мое последнее (а может, и не последнее) стихотворение. Не думала, что я когда-нибудь снова что-то напишу, но вчера все мои мысли и обрывки рифм, приходящие в голову в последние дни, сложились воедино. Мне даже не понадобилось много времени и черновиков. Может быть, этот город разбудил во мне желание творить, но скорее всего, это ты начал меня вдохновлять. Раньше я думала, что я «инвалид на чувства», но это не так, и я рада этому. Сейчас у меня просто разрывается сердце, но это не страшно, это значит, что я живу, чувствую и люблю.
Я могу изменить все вокруг
Одним росчерком, взмахом кисти.
Старый парк, мой любимый друг,
Утонувший в осенних листьях.
Ускользающей красоты
Словно эхо, последний отзвук.
И со мною за руку ты.
И еще ничего не поздно.
Завтра крепкий мороз сожмет
Твою лодку в моем затоне.
Замыкает оковы лед.
Мы с тобою в зиме утонем.
Будет кресло и теплый плед
И глинтвейн... И ночная вьюга.
Только мы — закат и рассвет,
Приговоренные друг к другу.
А когда запоет капель
И раскроются первые листья,
Лед растает, и от меня
Ты уже не будешь зависеть.
Твоя лодка готова в путь
Открывать берега и страны.
Дух свободы наполнит грудь
И исчезнет парус в туманах.
Повторенье... круговорот...
У вина горький вкус разлуки.
Но часы ускоряют ход -
Скоро снова сомкнутся руки.
Я тебя буду очень ждать.
С твоим именем просыпаться.
А однажды... знаю, что ты
Навсегда захочешь остаться.
P.S. В тексте использованы собственные стихи автора.
_____________
Продолжение
https://zen.yandex.ru/media/koshka_shredingera/angelhranitel-chast-24-5ffafdfaf906b16872dbf970