Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем. В. Белинский
Приближается первая годовщина эпохального события в российской политической жизни – а именно отставки Дмитрия Медведева с поста премьер-министра. Это сенсационное аппаратное происшествие автоматически породило как внутри России, так и за ее пределами слухи о том, что Владимир Владимирович начал первую стадию операции «Преемник». За прошедший год озвучено так много смелых догадок и туманных измышлений по заданной теме, что, кажется, уже пора попытаться хоть как-то «отделить мух от котлет»…
Охотников прогностически заглянуть в ход мыслей Путина о том, что же будет «после Путина» пруд пруди. Однако по этому предмету рассуждений лучше не играться в ажиотажно-желательные картины будущего, а хладнокровно присмотреться к совокупности фактов недавнего политического прошлого.
Факт первый: любой Преемник обречен на какой-то период безинициативно-технического президентства под тотальным присмотром своего предшественника и в аппаратной тени своего предшественника.
Для самого Владимира Владимировича этап 100%-но безинициативно-технического президентства длился почти два года. Его первый самостоятельный и несогласованный с «Семьей» политический поступок произошел в октябре 2001 года в момент госпитализации Ельцина в берлинский кардиоцентр c весьма плохим тогда прогнозом на исход операции. Речь о вызове недавнего конкурента Путина по «конкурсу преемников» Николая Аксененко в Генеральную прокуратуру, где ему было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий и нецелевом использовании прибыли железнодорожных предприятий с нанесением ущерба государству в размере 11 миллиардов рублей.
Однако вопреки ожиданиям операция по стентированию стенок сердечных сосудов Ельцина прошла удачно, и вездесущий ранее во все дырки властной системы Аксененко отделался лишь отставкой с поста министра в январе 2003 года.
А дальше по мере деградации здоровья Бориса Николаевича, постепенно сникал и личный контроль экс-президента над своим преемником. При этом энергичная Татьяна Дьяченко уже не могла в полной мере дотянуться своими наездами на Путина до былой мощи давления своего отца.
Вторам несогласованным с «Семьей» политическим поступком Путина стал арест Ходорковского в октябре 2003 года. Причинами заключения под стражу в конец оборзевшего от своих нажитых непосильным трудом 15 миллиардов долларов олигарха были отнюдь не хищения и неуплата налогов (и даже не обвинения в заказных убийствах). Все было куда политически скучнее и прозаичнее: к началу 2003 года Михаил Борисович скупил на корню все фракции Государственной думы (включая КПРФ), чтобы еще до президентских выборов 2004 года провести конституционным путем превращение России из президентской республики в парламентскую на манер Израиля с назначением Ходорковского премьер-министром (а то как же иначе: кто Госдуму ужинает – тот ее и танцует).
Словом, потерявший адекватное восприятие российского политического закулисья будущий «узник совести» был показательно арестован с конфискацией имущества накануне попытки конституционного госпереворота.
«Семья» тогда была в шоке от борзоты поднявших голову силовиков, но поставить Владимира Владимировича в позицию 100%-то послушного технического преемника – да еще накануне же президентских выборов - уже не могла. Окружению Дьяченко пришлось искать новую линию компромисса, отвечающую новому сдвинувшемуся раскладу сил. Этих радикальных сдвигов в фиксации расклада сил между "Семьей" и выбранным ею преемником Большого БэНа впереди будет, по крайней мере, еще два (в конце 2010 года и в начале 2020 года). Впрочем, история этих отжимающих подвижек еще отнюдь не закончена. Так что "Семья" наверняка уже много раз пожалела, что в 1999 году сделала ставку не на того кандидата.
Так или иначе, но какова бы ни была фамилия преемника Путина и когда бы эта фамилия не была бы озвучена самим Путиным, это преемник все равно будет обречен на какой-то период «имитации всесильности всенародно избранного». А поскольку состояние здоровья Владимира Владимировича сейчас явно лучше, чем состояние здоровья Бориса Николаевича 31 декабря 1999 года, то этот новый (уже третий в постсоветской политической истории) период технического президентства - когда бы он не наступил - может затянуться куда дольше, чем на 34 месяца. И уж когда волею обстоятельств Преемнику дадут возможность порулить самому - это вообще никому неведомо. Даже Владимиру Владимировичу.
Отсюда напрашивается вывод о том, что внешней публике придыхать, гадая по поводу фамилии следующего после Путина реального лидера России, - это занятие увлекательное, но абсолютно иррациональное.