Следующий день тренинга назывался «Лесоповал». В первой половине дня имитировались все возможные работы, связанные с «древообработкой». Сначала всевозможные способы «валения» деревьев. Тренинговые «зэки» валили тела друг друга на взятые у физруков маты разными способами - на руки, стоя лицом, боком, спиной, с различных возвышений – со стула, с парты и даже со стула, поставленного на парту. Тут проблемы были у той же Люды, которая не могла заставить себя упасть назад на руки других – мол, вчера ее напугал «проклятый Бор».
- Бор надо выкорчевать, - пошутил «папаша» Иваныч, под руководством которого проходили эти испытания, и начался следующий этап тренинга – «корчевание пней». Зэки поделились на группы «пней» и «корчевателей» и, меняясь по очереди, отчаянно «корчевали» друг друга, пытаясь стащить с определенного места.
Затем наступила пора «транспортировки бревен». Из тел тех же самих ребят строились «мостики» и «мостились гати». Затем по ним переправлялись «бревна» и «связки», составленные тоже из тех же самих тел.
И на последнем этапе эти «бревна» попадали в «лесопилку», где им «обрубали сучья», строгали и распиливали пополам или на несколько частей.
Этот этап оказался самым «личностно-ориентированным». Например, при обрубании «сучьев» каждый «лесоруб», махая сделанным из дерева топором над телом очередного «бревна» должен был озвучивать, что он «обрубает». А обрубаться должны были все самые яркие характеристики каждого человека, как наиболее «торчащие наружу» так чтобы в результате получилось стандартное «гладкое бревно», годное для дальнейшей обработки.
Наиболее обрубленным оказался тот же Спанчев. От него безжалостно отсекали «сучья» наглости, самоуверенности, «юморизма», эгоизма, «сексолюбия», «глупого самомнения», авантюризма, душевной ранимости, жадности, лицемерия, эрудированности, душевной подлости, черствости, приспособленчества, оптимизма…
И наконец, на итоговой «распилке» каждый подвергался разделу на несколько «главных» частей. «Папаша» сначала настаивал на «половинном распиле» - мол, каждого нужно распилить только на две части, дав предварительно им названия, однако, в конце концов под дружным напором сдался, но мол, не более чем на три.
В итоге, Сабадаш «всеобщим обсуждением» (каждый на «лесопилке» подвергался коллективному «разделу») «разделали» на «беспримерную целеустремленность», «самолюбие» и «дружелюбность», Полатину - на «гениальное организаторство» и «педагогическую одержимость», Митькина – на «творческий гений» и «позорное малодушие» (автор термина – Полатина Люда), Найчорова – на «интеллектуальный прибой» (Митькин), «душевную глубину» и «беззащитность», Спанчева – на «танкодромный эгоизм» (Сабадаш), «великого путаника» (Найчоров) и «ненужную нужность» (на этом особенно настаивала Полатина), Куркину – на «православный прикид» и «доверчивость к людям», Дружинич – на «стервенскую стервозность» (Спанчев) и «зубодробительное легкодушие» (неожиданно предложил и отстоял в дебатах Митькин), и наконец, Надюська после жарких прений была разделена пополам - на «любовь к живому» и «ненависть к мертвому».
Начиная с этого дня в тренинге стали принимать участие и несколько молодых учителей.
Наиболее активно - молодая учительница информатики Полина Васильевна Гаворкян. Это была очень живая и эффектная девушка с чуть восточным колоритом круглого лица. Всем было известно, что еще, будучи замужем, она уже в школьных сплетнях считалась «девушкой Иваныча» - их часто видели вместе и на работе, и после – и это придавало особую пикантность ее пребыванию на тренинге. Она взяла себе тренинговое имя «Огонек» и действительно так «горела» во время всех упражнений, что ее практически невозможно было отличить от учеников.
Другая участница тренинга – учительница английского Галина Михайловна Шуркина. Она была «протеже» Максима Петровича, его бывшая ученица, вернувшаяся после пединститута в 20-ю школу. Ее отличительной особенностью была исключительная некрасивость. Мало того, что ее лицо ввиду непропорциональности размеров и негармоничного размещения глаз, губ и носа носила какое-то «птичье выражение», оно еще все было покрыто бугорками прыщиков и угрей – так что мало кто мог скрыть «жалость», общаясь с ней или просто глядя в ее сторону. И в школе, и на тренинге она была немногословна, но добросовестно, «как солдат», выполняла все задания и упражнения, тоже практически не отличаясь от других участников тренинга. И человек со стороны никак не смог бы определить, что это учительница. Она взяла себе тренинговое имя «Лола», сославшись на то, что «до попадания в тюрьму» ее так называли близкие.
Иногда на тренинг забегала и Евгения Сергеевна Парус, тоже, как и Полина-«Огонек» учительница информатики и ее подруга. Но она почти не принимала участие в упражнениях, наблюдая их главным образом со стороны.
Перед обедом, когда все переводили дух после «Лесоповала», Полина-Огонек неожиданно пожаловалась, что Спанч ее «лапал»:
- Я терпела, терпела – ладно, думаю, не буду во время заданий , но сейчас молчать не буду…. Что я, в самом деле, – девочка какая, что ли?.. И к тому же…, - она стала повышать голос, но уже не могла перекричать всеобщий смех. И больше всех смеялся сам, как ни странно, сам Спанчев.
- Нет, вы чо?.. Я ж так и обидеться могу…, - со слегка наигранным недовольством, потряхивая короткими темно-русыми волосами, обратилась она уже напрямую к Папаше. – Я, конечно, понимаю, что у Спанча гормоны играют в…. заднице, но не настолько же!..
Но Иваныч сам не мог уже сдержать смеха:
- Гормоны в заднице…. – это круто!..
- Да ты хоть постеснялся бы девчонок!.. Надюську нашу ту же!.. Она еще ни сном ни духом, что это такое!.. – Полина обратилась уже напрямую к Спанчеву.
- Что, правда, ни духом, ни даже во время сна?.. – колышась от смеха, Спанчев спросил Надюську, резко схватив ее рукой за локоть.
- Вот, гляньте! Он опять лезет к девчонкам!.. – уже совсем наиграно закричала Полина, видимо, потеряв надежду на серьезность обсуждения и решив подключиться к всеобщему веселью, которое колыхалось еще несколько минут, пока вернувшаяся из столовой дежурная Полатина, сообщила всем, что «уже накрыла».
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь