Глава 3. Диалог поколений
На следующий день Винни получил СМСку с адресом какой-то модной точки под названием «Дубавилл». «Никогда не слышал,» — подумал Винни.Стряхнул шерсть, динамично похлопав лапой по щеке, и сказал: «Давай, медведь, идем работать». А потом добавил: «Ну, где твои модные очки». И действительно, очки тут же преобразили медведя. Он в них выглядел достаточно прогрессивным и уверенным в себе.
«Дубавилл» оказался приятным и изысканным местом, где работала молодежь — такое нормальное зверье. Всё какое-то вегетарианское и мило обтёсанное.
— Добро пожаловать в рай для хипстеров, — сказала Ворона, показывая новые тапы на своих когтистых лапах.
— Где ты такие купила? — спросил Винни.
— Где-где — за бугром. Там есть такое модное место «Кофешоп» — обувной магазин. Типа пьешь кофе, покупаешь тапы и за это в каком-то другом лесу, какой-то другой твари дают какие-то другие тапы… Ну, типа пафос. И там это, типа, такое этичное место.
— Хм-м, интересно… Это что, они так пытаются преодолеть чувство собственной неполноценности? — с сарказмом уточнил Пух.
— Да нет, типа благотворительности! Там бесхитростно всё. Просто приобретаешь что-либо, вроде как помогая другим.
— Никогда о таком не слышал.
Ворона поглядывала в сторону входа, желая поскорее сменить тему, и, наконец, её надежды оправдались:
— Да, кстати, а вот и Пятачок.
Винни увидел розовощекого свина с ярко выделенным розовым пятачком и сказал:
— А не зря тебя, видать, Пятачком назвали!
Пятачок протянул лапу и сказал:
— Пит.
Винни Пух тут же выпалил:
— Пит, у которого бред?
Пятачок оценил и сказал:
— Нет, просто Пит, а бред — отдельная история.
— Во как! Ценю находчивость молодого человека. Ну и долго ты там прожил за бугром?
— Достаточно.
— А чё сюда вернулся?
— Да мать болеет.
— А если она всю твою жизнь будет болеть?
— Так далеко я не загадываю. Пока просто вернулся. Интересно посмотреть на лес новыми глазами.
— Ну и чё увидел?
— Да всё, достаточно, убого.
— Вот и я говорю. Но это последние несколько лет. А так в целом была веселуха, — с ностальгией в голосе сказал Винни Пух и прищурившись посмотрел на Ворону.
— Веселуха была, да сплыла! — тут же отрезвела Ворона.
— Думаю, что главная веселуха ещё впереди, — ободрил её Винни.
— Вообщем, Пит, это Пух или Винни, — наконец представила их друг другу Ворона. — А что... Пит и Пух — звучит очень круто! Типа как Ильф и Петров или Смит и Вессон.
— Слушай, Каркуша! Не пытайся сосватать меня на gay-marriage, мы пока что просто знакомимся, — сострил Винни, пытаясь умерить её энтузиазм, а затем обратился к Пяточку.
— Пит, не против, если я задам тебе несколько тупых вопросов, а ты дашь мне на них достаточно полные и исчерпывающие ответы?
Пит:
— Но если они будут такими же тупыми, как и вопросы?
Винни:
— Нет, нет, я не хотел тебя обидеть… Я имел в виду, что мне надо разобраться, чё там реально у вас происходит… О чём люди думают, чтоих беспокоит. Ну, в общем, мне нужен хороший собеседник. Это будет как бы не совсем интервью, а откровенный рассказ.
Тут раздался телефонный звонок и Ворона засуетилась:
— Ой, ребята, мне там звонят. Должна вас оставить. Вообщем, Винни, как только ты принесешь мне бумаги… Ну, ты всё понял.
Пух:
— Понял, понял, лети…
Ворона посмотрелась в зеркало, поправила нижнюю губу и бросилась в распахнутое окно.
— За все годы так и не научилась пользоваться дверьми! Шарахается в окна как ниндзя! А если там вышка или работы какие-то ведутся?! — недоумевая проговорил Пух. Но он знал точно, что случай безнадёжный. — Ты видел Вóрона?
— Ну-уу, только раз, — ответил Пит.
— И какие впечатления?
— Ну-уу, умный, скрытный, себе на уме, психолог, умеет считать бабло… Вообще, я же не пришел вам сливать какую-то инфу…
— Какая ж это инфа?! Очевидные вещи, которые ничего в жизни не меняют. Я просто, понимаешь, не особо долго хочу здесь задерживаться. Ну и если честно, не знаю, на сколько мы с тобой сработаемся. Все, конечно, зависит от того, чё ты мне, реально, расскажешь, и как я смогу прожить это в новом свете.
— А что вы хотите узнать про бугор? — всё больше располагаясь спросил Пятачок.
— Понимаешь, я не так часто моюсь… Однажды, когда был в бане с другими медведями и зайцем, моим другом, мы наткнулись на сурка, который стал впаривать нам идеи, что за бугром баня есть в каждой квартире.
— Это бред! — рассмеялся Пит, — Они ж, вообще, в баню не ходят! Ну, то есть ходят, конечно, но не в такую как у нас.
— Вот я и говорю! Если сурок, который сам моется по великим набожным праздникам, будет рассуждать о том, что там за лесом, то наш читатель — это среднестатистический дебил!
Пит посмотрел Пуху в глаза и сказал:
— А разве не так?
— О нет, мой дорогой Пит, — отвечал Винни, — животное обладает инстинктами. Оно рождено, чтобы вынюхивать, искать и находить. И поэтому, если оно не совсем примат, оно будет задавать вопросы. Как я, например, тебе сейчас.
— Ну хорошо, задавайте!
— Вот смотри, Пит. В принципе, всё, что крутое у нас есть — это же пришло к нам из-за бугра… ну, типа музыка, кино…
— Но это не совсем так, — возразил Пит.
— Подожди-подожди. Я знаю про классиков, я знаю про родоначальников, и про то, что многие за бугром были из наших, но мы сейчас не об этом… Вот скажи, есть ли за бугром что-то, что на сегодняшний день можно противопоставить нашей мысли?
— Это как?
— Ну ладно, Пит, я понял, что сейчас, наверное, я неудачно сформулировал вопрос. Давай проще и скромнее. Расскажи мне сначала про себя.
— Со мной всё просто. Я с детства знаю забугорный, поэтому достаточно быстро адаптировался. High-school, потом универ…
— Ну и что ты можешь сказать про своё поколение?
— Да, в принципе, ничего удивительного. Моё поколение — настоящие слизняки. Все на играх и в мессенджерах. Тупят в соцсетях, постят котиков, читают дебильные блоги и другую попсовую муть. В общем, поколение, живущее онлайн. Но есть и немало умных и вполне адекватных зверьков.
— Ну а политика? Смысл жизни? — спросил Пух.
— Я бы сказал, что смысл жизни, скорее, в творчестве. Понимаешь, там за бугром очень ценится индивидуализм. Там каждый борется за то, чтобы быть личностью, поэтому важен личный опыт. Но, конечно, в погоне за этой личностной самостью, многие занимаются какой-то тупой профанацией.
— Это типа как?
— Ну, залезают на какие-то дебильные вышки, делают селфи или прыгают в каких-то экстремальных костюмах с гор с парашютом, хотят показать, что они крутые скейтбордеры или граффити-артисты… Я не могу тебе описать весь спектр людей… Ну, например, мой один знакомый хорёк, сын известного миллионера, хоть и получил высшее образование, тупо работает консьержем в доме богатых пингвинов. И вроде понятно, что он типа как прислуга, но хорёк нравится пингвинам, потому что умный, много читает на работе. А чё ему ещё делать, когда сидит за ресепшеном? А там жилой комплекс на 15 берлог с элитным крыльцом… Ну какие-то дела, поручения…
— Так а зачем ему тогда высшее образование? — поинтересовался Пух.
— Слушай, ну нравится кому-то просто открывать двери, закрывать двери… Стабильняк, страховка, ну и работёнка не пыльная. На новый год конвертики с зелёными, а на работу по 60 часов в неделю.
— Ну и? — продолжал свои расспросы Винни.
— Ну, по выходным отрыв. Один день на стирку, другой на шопинг… Пойми, там, что человек зарабатывает, то и просаживает. Там нет наших стандартов: «берлога в городе, нора за городом». Там можно жить в бесконечной берлоге. Или иметь кучу нор, а в одной ещё какая-нибудь крыса. В общем, всё построено так, что жить надо здесь и сейчас. А те, у кого много фантиков, они, вообще, на других фишках.
— Типа каких?
— Понимаешь, кто-то хочет открыть компанию по полетам в космос, а кто-то придумывает новые энергетические стартапы. Есть вообще шизики, которые живут где-то в пустыне в консервных банках, но у них бабла немерено. Ну они типа демократы в своем бизнесе, где даже уборщица имеет право голоса. То зверьё резко отличается от наших стандартов мировосприятия.
— Слушай, а откуда ты знаешь про наши стандарты мировосприятия? Ты же молодой!
— Поверь мне!.. Не могу говорить, кто мой отец, но сначала в школе, потом в college, а затем на закрытых вечеринках я видел этих выродков. Некоторые даже мои друзья, с которыми мы вместе курили, но мышление у них такое же, как у их родителей. Хотя есть вполне адекватные, которые смотрят на своих родаков как на диких зверей из зоопарка.
— Так-так, интересно, — сказал заинтригованный Пух.
— Здесь можно курить? — обратился Пятачок к официантке.
Цапля с интересной стрижкой покачала головой и сказала: “А-аа, Этоместо для некурящих!”
— Хорошо, будем терпеть, — обломался Пит.
Винни Пух посмотрел уже более доверчивым взглядом на Пятачка и сказал:
— Слушай, а ты пиво пьёшь?
Пятачок задумчиво повел головой и сказал:
— В принципе нет, но если вы хотите — не откажусь.
Тогда Винни взял его за руку и сказал:
— Слушай пойдем, я тут знаю местечко получше. Оно прямо в норе, под корнями. Но там всё по-нашему.
И действительно, «Нора» оказалось недалеко. В ней пахло землёй с небольшим элементом туалета, скорее, прокисшей урины. И хоть воздух был спертый — то ли от животных со специфическим запахом, то ли от официантов, у которых были достаточно тупые оленьи лица — в целом, обстановка была достаточно уютной и располагающей. Олени, особо, никого не парили, и как будто бы зная каждого клиента, подливали каждому, что он хотел.
— Два двойных, как обычно, — сделал заказ Винни.
Олень тут же исчез и появился с подносом. Пух протянул Пятачку кружку пива и сказал:
— У нас, конечно,с тобой возрастная разница. Но ты, наверное, слышал, что пиво без водки деньги на ветер.
— Нет, не слышал, — сказал Пит и начал разглядывать своё пойло. — Странная пена.
Пятачок неумело отхлебнул и на его носу остались пузыри пивной пены. Винни Пуху стало немного смешно и он подумал про себя: «В принципе, парень он нормальный, абсолютно без пафоса, и, видно, не глупый. Так что, наверняка, поработаем…»
— Слушай, ну давай, наверное, просто поговорим о жизни, — уже с полным доверием предложил Пух. — Вот ты какую музыку любишь?
Пятачок спокойно достал наушники, в которые всё ещё играла музыка, и протянул их медведю. Странные электронные звуки стали проникать в мозг Пуха. Казалось, они вскрывали самые крайние глубины его сознания и перепутывали все мысли.
— И чё, вот это музыка не выносит мозг?
— Кому как, — спокойно ответил Пятачок, — для меня это просто фон. Я как бы им отгораживаюсь от внешнего мира, когда работаю. Ну и потом, если учесть, что мир это совокупность звуков, то, определённо, лучше, чем какие-то поросячьи визги или бред из зомбоящика.
— Ну, тут я с тобой полностью согласен, — сказал Пух, — хотя, ты знаешь, моё поколение ценило поэзию.
— Почему «ценило»?
— Ну, как говорится, друзья мои уже мертвы. Кого-то схлопнуло в горах, кто-то чпокнулся от цирроза… Ну-у, а кто-то выжил в эпоху «брожжения» леса и полностью сошел с ума от переизбытка кислорода, построив себе собственные вальеры с видом на родовое кладбище.
— Теперь ясно, — сказал Пятачок, — у меня мать такая. Я так понимаю, что в ваше время по-другому было нельзя. И кто не успел, тот опоздал. А кто опоздал, тот навсегда.
Ну, ты знаешь, — отвечал Винни, — я не считаю, что опоздал. У меня было массу вариантов: свалить за бугор, пристроить свою жопу на какой-нибудь скотобойне или даже работать на Кащея, но я почему-то никогда не верил, что именно в этом заключается цель жизни.
— Ммм… А что? В жизни вообще может быть какая-то цель? — спросил Пятачок. — Я имею в виду какая-то одна цель? Мне кажется, что ты живешь, достигаешь одной цели и она медленно перетекает в какую-то другую. И так, собственно, плывешь как говно по течению или как спортсмен биатлонист — «отстрелялся, подтянул штаны и вперед».
— Да ты — философ! — заценил Пух.
— Да нет, я как раз без всякой философии, мыслю очень прагматично. Мне кажется, что философия… она может быть совершенно разной.
— Ну-ну, продолжай… — подначивал заинтригованный Пух.
— Ну вот мне кажется, что поколение зверей типа моей мамы, они придумали себе какую-то философию, которая просто позволяла им вставать каждый день и совершать те тупые действия, которые в итоге ни к чему не привели. То есть это и философией то толком нельзя назвать. Это просто какой-то полубредовый символизм.
— Объясни, — спросил Пух, немного выпучив глаза.
— Ну, я бы сказал, … набор неосознанных рекламных слоганов, которые зверьё получает из разных источников и вешает на свою «морковку».
— Поподробней про морковку, — попросил Пух.
— Ну, вот как говорят психологи? Человеком двигают его мотивации. Ну, а что такое мотивации? Разве человек до конца понимает суть своих мотиваций? Его постоянно одни уговаривают умереть за родину, другие — предлагают ему стать кем-то для кого-то, третьи — просто показывают какие-то картинки в журнале «Яхты», типа, палубы из тикового дерева, а на ней загорает какая-то лисья жопа. Ну и, в итоге, обыватель кричит: «ХОЧУ, хочу такую!» По сути дела, это то, что расширяет возможности зверей. Ты что-то про пирамиду слышал?
— Про какую конкретно? — уточнил Винни.
— Да я про ту, что зовётся пирамидой потребностей. Есть как бы низшая планка — она же самая широкая, потом всё выше и выше и выше, и потом, в конце — прозрение… просветление.
— А-аа, про эту то слышал. Эту пирамиду впаривают друг другу разные маркетологи под разным соусом, — сказал Пух.
— Может оно и так, — сказал Пит, — но сначала наслаждение, потом какой-то истеблишмент, потом какое-то знание, потом там уже ближе к нирване, ну и чё-то там на самом верху, типа, для избранных единиц.
— Ну и как к этому относятся забугорные зверьки?Забугорная живость?
— Ты знаешь, все по-разному. Все, конечно, косят под просветленных типа все всё понимают. Но я думаю, что, в итоге, понимают лишь те единицы, кто на вершине пирамиды. А тех, кто думают, что якобы понимают — их полно. Если же честно, иногда только кажется, что ты понял. Единственное, что я понял из «Искусства войны» Сунь Дзы, что не стоит самому оценивать свои действия.
— Сунь Дзы, говоришь? Читали... Пока ты был там за бугром, тут у нас в перелеске когда все херачили д
руг друга, у каждого маломальского зверя был и кодекс Бусидо, и Сунь Дзы. Тут, ваще, на этой самурайской теме очень много тронутых… чисто чтобы выжить.
— А что такое журналисты? — вдруг спросил Пит.
— Понимаешь, журналисты — это по большому счёту проститутки, но с репутацией.
— У проститутки может быть репутация? Как это? — с недоумением спросил Пит.
— Очень просто. Одни стоят на улице и бросаются на каждого клиента, тогда как другие работают по очень чёткой публике. Если у журналиста нет репутации, то он не сможет залезть в мозг читателя, не говоря уже о его сердце.
— А как это можно залезть в мозг или сердце?
— Легко. Если ты пишешь что-то такое очень интеллектуальное, кормишь мозги овсяной кашей, то это означает залезть в мозг, а если в твоих словах есть какая-то глубокая истина, то это уже работа по сердцу. Понимаешь, Пятачок, это, по большому счёту, искусство.
— Нет, я понимаю, что искусство бывает разное…
— Спасибо за слоган — «Искусство бывает разное». Наверное, будем писать его на всех плакатах в метро.
— Ну, ясно, что это не очень глубоко, — смутившись сказал Пятачок, — но объясни со своей стороны.
— Ну, давай разделим животное на три части, — продолжал Винни, — типа, нижняя чакра, сердце и голова. Какое-то искусство и литература цепляет обывателя за нижнюю чакру, ну как бы подогревает его интерес к миру наслаждений, тогда как есть искусство, которое может захватить мозг читателя. Оно постепенно, как вирус гриппа, проникает в каждую часть его сознания и заставляет мыслить, держит его на контрасте. Но есть третий тип искусства, который захватывает сердце. И вот это самое главное! Понимаешь, Пятачок? Если попасть в сердце читателю, оно станет твоим навсегда. Это как бы войти в его внутренний эгрегор, соединиться с его душой.
— А разве можно ли какой-то простой литературой зацепить читателя настолько? — не успокаивался Пятачок.
— Суть состоит в том, до такой степени в этой литературе существует момент истины.
— Момент истины?
— Ну да, истины или откровения… Должно быть что-то настоящее и запредельное.
— Ну тогда и читатель должен быть настоящий.
— А вот тут ты не прав, Пятачок. Читатель всегда настоящий. Но демиург — он подобен звезде. А читатель — словно планета, маленькая звёздочка, отражающая свет. В свою очередь демиург он получает свет либо от Луны, либо от Солнца. Вообщем-то всё зависит от того, насколько мы способны пропускать истину и транслировать её другим. Ну а дальше уже уровень мировосприятия. Вообще, вся жизнь построена на распознание истины.
— Круто, очень круто! — не в силах скрыть восторга сказал Пит. — Ну вот что такое сама истина?
— Пятачок, понимаешь, мы можем говорить абстрактными категориями, но в итоге, когда речь идет о истине, мы должны говорить о личности, об эталоне. Ну понимаешь, рекламщики пришли к пониманию того, что за любым брендом должна быть конкретная личность, конкретная модель, конкретное олицетворение того, что этот бренд представляет, и даже если этот бренд в чем-то не столь успешен, успешная модель может переломить представление потребителя.
— Ну, вы чёт быстро как-то съехали на шмот. Однако, я считаю, что если в бренде неудачные дизайнеры, то бренду конец.
— Так-то оно так. Но что есть удачный дизайнер? Это личность, которая в данный момент времени пропускает через себя какую-то очень глубокую идею и воплощает её в том или ином объекте, а воспринять эту идею может другая личность - потребитель. Поэтому бренд — это всегда идея одной личности как творца, и восприятие другой как носителя. Ну а если переводить на религиозной язык — это
одно божественное начало как источник, а другое божественное начало как то, что способно им любоваться или воспринимать.
— Ну я с вами, отчасти, согласен, хотя мы и говорим немного абстрактными категориями. А что по поводу подделок? Ведь мы живем в мире, где зачастую нам пытаются впарить какие-то подделки, суррогаты… Они могут быть как в одежде, в искусстве, в политике, так и в духовности…
— Красиво, — сказал Винни, отхлебнув из кружки. Потом блаженно улыбнулся, и в какой-то момент стал очень серьёзным.
— Послушай, Свинья, — продолжил Пух, заглянув в глубокие бездонные глаза Пяточка, — распознание того, что подлинно, а что поддельно является главным смыслом бытия живого существа. Все его инстинкты, весь его опыт, должны быть направлены на этот важный аспект. Да, есть дешёвые, левые подделки, или, как ты их назвал, суррогаты, и их нетрудно научиться различать. Но чем ближе мы к сути вещей, тем требовательнее обстоятельства, в которых мы пытаемся ещё глубже распознать истину. А ведь есть супер качественные подделки. Фейковую сумочку Prada, к примеру, можно сшить абсолютно из той же кожи, что и оригинал, поставить на неё дорогую молнию, которая по качеству не отличается от настоящей, а может даже лучше. В общем, можно полностью воссоздать любойобъект.
Пит прищурился и уколол медведя своим обратным взглядом:
— И что тогда? Если подделка сделана даже лучше, чем настоящий объект, что тогда??
Медведь продолжал сверлить Пятачка глазами, как будто вкладывая всю свою мысль во взгляд.
— Пойми, важна оригинальная идея, концепция. Воплощение этой идеи вторично. Кто-то может скопировать сумочку, но дизайнеру принадлежит сама идея. И если ты хочешь получить что-то подлинное, иди в бутик и плати настоящую цену, — сказал Пух и самодовольно рассмеялся, хлопая Пятачку по плечу.
Пятачок немножко подвис, рендеря все эти мысли, а Винни, наслаждаясь, сказал:
— Карпов сделал ход, после которого Каспаров задумался на 45 минут! Ха-ха-ха! Что скажешь, Свинья?
— Уже поздно, — сказал Пятачок, открыл приложение и вызвал Убер.
Через какое-то время он оказался рядом с пивной «У корней» и понял, что его слегка пошатывает. Подъехал какой-то старый драндулет, за рулем которого сидел баран в каракулевой кепке. С легким акцентом он спросил: «Это вы, Пит? Вам на Лесную?»
Пятачок кивнул головой и плюхнулся на старое сидение разбитой колымаги и понял, что этой машине лет, наверное, столько же, сколько и Винни Пуху. Они тронулись. Баран, примерно возраста его отца, может постарше, всматривался в дорогу и увиливал от проходящего транспорта. Вся тачка скрипела и казалось, что вот-вот от неё что-то отвалится.
— С божьей помощью прорвемся! — сказал водитель с легким акцентом.
Видя, что водитель чувствует себя как-то некомфортно, Пятачок решил поддержать разговор и спросил:
— А как вы думаете, до какой степени Бог влияет на жизнь живого существа?
Каракулевая шапка выпучила глаза:
— Это как?
— Ну вот если проще, — начал пояснять Пятачок, — то насколько процентов Бог участвует в жизни живого существа?
— Понял, ара, понял! — уверенно проблеял водитель. — На 10%!
Пятачок слегка задумался и посмотрел на барана в каракулевой шапке, а затем спросил:
— То есть вы хотите сказать, что в этом мире Бог имеет крайне незначительное право голоса?
Каракулевый баран вдруг резко ударил по тормозам и сказал:
— Ара, ты мне зубы не заговаривай! У Бога свой мир, а у нас своя дорога. Мы, как бы, на разных орбитах. Моя задача хорошо рулить, твоя — хорошо платить, так что вылезай, мы приехали!
Пит быстро засунул в протянутое баранье копыто монетку и сказал ему на прощанье:
— А вы знаете, мне кажется, что этот мир не может существовать отдельно от Божественного…
Но хозяин драндулета нажал на газ и вряд ли что-то услышал, так что Питу пришлось говорить самому с собой. Он, конечно, был рад пройтись по ночному лесу, который заснул от суеты. Именно в это время ему казалось, что он остается наедине с самим собой и может пропускать свои мысли через собственное сознание, задавать себе вопросы и находить ответы. Он вдруг вспомнил учителя литературы, который объяснял ему, что способность к мышлению — это целое искусство, приводя в пример диалоги Сократа и других великих прошлого.
«Учиться мыслить — великое искусство!» — повторил Пятачок вслух. И тут он вспомнил вопрос, который задал тогда своему учителю: «Но как я могу овладеть им?»
«Дорогой друг, — слышался спокойный голос наставника, — общайся с теми, кто обладает этим искусством и постепенно эта способность придет к тебе.»
Так, размышляя о том, как прошёл его день, вообще, и встреча с медведем, в частности, Пит заключил, что хоть Винни немножко и староват и завис в какой-то своей реальности, в целом, он персонаж интересный и, наверное, не зря судьба свела их вместе. Так Пятачок не заметил как добрался до свинарника и оказался в своей уютной комнате, где среди разбросанных вещей лежали его любимые гаджеты. Он потупил немного в сетях, послал пару сообщений и радостно заснул.
На следующее утро медвежий мозг разорвало не только пивное похмелье, но и звонок Вороны:
— Пух, дорогой, нам нужен материал и контракт.
— Э-ээ, чёрт, прости, забыл. Там, вроде, Заяц всё поправил. Я тебя щас перезвоню.
Пух опять набрал Зайца. В этот раз Кролик ответил быстро.
— Ну что Косой, ты внес мои поправки?
— Да, внес внес. Но имей в виду. Твои приколы может и прокатили бы где-нибудь на Коламбии-рекордс в Забугорске, но в реальном мире, если захотят тебя пришпилить, подбросят пару грамуль, и пойдешь валить лес бензопилой.
— В начале я перевалю не деревья, а всех зайцев, потом Кащея, а потом уже всё живое! — цинично парировал Винни.
— Знаешь почему ты путаешь зайцев с кроликами?
— И почему?
— Потому что ты никогда не ездил дальше опушки, — язвительно сказал Кролик.
— Это ты зря. Я был и на футболе, и на фото-турах, и даже с подружкой в рандеву по пролескам.
— Знаешь, смотреть на мир глазами туриста, — отвечал на это Кролик, — это не то же самое, что жить там… Ну ладно, ко мне пришли. Давай, Медведь, увидимся на посиделках, заодно и морковного сока мне принесешь.
— Морковного сока захотел, — сказал Пух, отхлебывая из своей бутылки, — посмотрим на твои бумаги, сначала.
Медведь явно что-то задумал. Он четко понимал, что ни в издательстве, ни на побегушках у Вороны или у Кащея, он не сможет быть тем самым Винни, на которого он с радостью смотрел в зеркало.
«Я свободный медведь, могу петь, — потом подмигнул сам себе в зеркало, — а могу и не петь. Могу пить, а могу, вообще, забить».
Так в его сознание появлялись новые сопелки.
«Этот проклятый хорёк-диджей! Я просил его новыесаундтрэки! А он всё только обещает… И вообще, мои сопелки, они исключительно хипхоповские. Но я не какой-то забугорный гангстер. В моих сопелках я пою исключительно свою правду. Ну, тут и музЯка нужна совершенно другая…»
Винни набрал Пита и спросил:
— Привет, Пит, хочешь послушать мою последнюю сопелку?
Пит не успел ответить, как Винни тут же включил плэй:
— Я лесное чучело,
Чучело скрючило,
Крючило, глючило
и немного пучило…
Пит, всё ещё недоумевая, произнёс:
— Чё-то я не понимаю, это что такое?
— Ну, это типа мой рэп, — ответил Пух. — Что скажешь? За бугром же это катит?
— Ну, вообще-то, хип-хоп — это музыка разочарованных. Она вся построена на негативе, и поэтому цепляет зверей за живое. Ну и её родина — криминал — это как у нас блатняки. Если какая-нибудь чёрная горилла запоет «я помню берёзу на зоне», то это будет несколько смешно, конечно. Тут надо проникнуться определенным слогом и чувством.
— Ты хочешь сказать, Пит, что у нас нет нормальных рэперов?
— Да нет, есть, конечно. Мой учитель литературы, вообще, говорил, что в нашем лесу очень серьёзно относятся к поэтам. У нас единственный лес, где исторически поэтов расстреливали. Одни только стихи Маяковского чего стоят!
— Ну ладно, Пит, я рад, что тебе понравилось. Как ты после вчерашнего?
— Да нормально.
— Слушай Пит, у меня к тебе просьба. Я должен слить Вороне материал. Ну, вообщем-то, мне нужна актуальная информация по геймерству. Есть пару задумок на тему виртуальной реальности, ну и, так, игровой среды. Но, ты же знаешь, мои геймерские потуги крайне ограничены. Я так понимаю, что ты живешь в этом мире. В общем, выдай мне короткую справку: чё как было, куда всё это катится. А я уже подумаю, как это всё правильно применить.
— Ладно, — сказал Пит, — мне нужно подумать до завтра.
— Окей, — сказал Винни и облегченно повесил трубку.
Но тут раздался стук в дверь.
— Кто там? — осторожно поинтересовался Пух.
— Открывай, открывай! Лучше подобру-поздорову! — донеслось из-за двери.
— Да это ещё кто?
— Кто-кто — Бобры! Чё, не получал повестку?
Пух сходу включил дурака:
— Не знаю никак Бобров! Никого нет дома! С вами говорит автоответчик.
Бобры стали ритмично тарабанить в дверь то передними, то задними лапами.
— Мы тебе сейчас дверь погрызем! Такой автоотвечик устроим!
Винни судорожно принял дверь в качестве баррикадной опоры, и в его глазах засветилось легендарное «Но пасаран!». Да и сам он стоял как оцепенелый Че Гевара. Но через какое-то время, когда бобры перебесились, он услышал: «Ладно, пойдем. Не морочься с ним. Свое получим».
Винни спешно набрал Ворону.
— Слушай, ты у себя? Мне срочно нужны деревянные. Я прямо сейчас готов приехать.
— А материал?
— Ну, кое-что привезу. Но, в целом, пока в работе.
— Ну давай. Приедешь, обсудим ТЗ.
Пух ехал в лесном метро и слушал звук для очередной сопелки. Животные были изнурённые, некоторые даже крайне уставшие. От кого-то несло дерьмом изо рта, а у кого-то — от ног. Какой-то лось с носом, разъеденным циррозом печени сидел в углу. Рядом сидела собака с прокуренными зубами. И тут же между ней и Пухом втиснулась какая-то лисичка в наушниках, от которой так херачио тупой музыкой, что все окружающие в вагоне начали переглядываться. Но лисичка как будто этого не замечала и била пальцем по тачпаду. Вероятно, слушая музыку, она ещё играла в какую-то дебильную игру.
Пух подумал про себя: «Вот что у них в голове происходит?..» Но услышал: «Следующая остановка — Лесогорская».
«Чёрт, я проехал свою станцию! — сказал Пух, медленно пытаясь протиснуться к выходу. — Пропустите, пропустите!»
В конечном итоге Винни решил пройти одну остановку пешком. И действительно, столица Мухосранского леса как будто бы преобразилась. С ёлок посшибали рекламу и стало просторнее. В лес словно вернулся кусочек прежней культуры. Пух даже поймал себя на мысли, что лес как бы преобразился. Но увидев собачьи рожи, проходящих мимо стражей порядка, понял, что это всего лишь внешняя картинка. На самом деле, лес жил своей, всё той же, спокойной консервативной жизнью, где выживают сильнейшие. Пух в очередной раз сделал вывод, что не стоит доверять обманчивым ландшафтам.
© Странник Отец Георгий
http://www.youtube.com/СтранникОтецГеоргий
https://instagram.com/strannik_georgiy
Спасибо за лайки и комментарии!
Вся история по хэштэгу #повесть о ненастоящем медведе