Сотрудники Музея гидроэнергетики на протяжении нескольких лет ведут работу над проектом «Пылинки во Вселенной», в котором собираем данные о судьбах заключенных Волголага –лагеря, созданного в 1935 году для строительства Угличской и Рыбинской гидроэлектростанций.
Летом 2018 года мы как обычно встречали гостей с теплохода. Одна женщина, спустившись на берег, показала на Угличскую ГЭС и сказала: "Вот эту станцию строил мой папа!" Мы отправились на экскурсию, а по дороге Татьяна Алексеевна Ершова, так звали нашу гостью, рассказала о судьбе своего отца, удивительного талантливого человека, Баранова Алексея Николаевича, который несмотря на нелегкие условия лагерной жизни, не сломался духом, а смог стать выдающимся инженером и прожить долгую и счастливую жизнь. Уже после нашей встречи Татьяна Алексеевна прислала нам много интересных материалов о жизни своего отца, которыми мы с вами хотели бы сегодня поделиться.
Алексей Николаевич Баранов родился 28 июля 1912 года в городе Гатчина в семье военного инженера Баранова Николая Васильевича, принимавшего участие в первой мировой войне 1914 года. Для матери Алексея Николаевича, Надежды Константиновны, это был уже второй брак. От первого брака с военным инженером – бароном Клодтом фон-Юргенсбургом, у неё осталось шестеро детей – братьев и сестер Алексея Николаевича. Впоследствии все они в силу событий в России (война, революция), оказались разбросанными по всему миру.
Своё детство Алексей Николаевич вспоминает, как самую светлую пору своей жизни. Вблизи дома располагался проходной двор, в котором Алексей Николаевич общался с детворой. Среди них он был своим. Это, несомненно, во многом определило черты его характера, придало общительности, демократичности; где бы он ни находился, в какую бы компанию ни приводила его жизнь, к нему всегда относились дружелюбно, доверчиво, что всегда облегчало его жизнь, даже в очень трудных условиях. С раннего детства Алексей Николаевич всегда интересовался всем, что на колесах. Когда они жили в Гатчине, он мечтал стать ямщиком, позже – машинистом. Интересовали Алексея Николаевича и электрические цепи, которые в доме были проложены по стене под потолком в коридоре для звонка.
В 1917 году от брюшного тифа умер отец Алексея, Николай Васильевич. Со смертью отца для Алексея Николаевича наступила трудная пора. Мать поступила на работу в железнодорожную школу учителем иностранных языков. В 1919 году Алексей Николаевич поступил в школу, в классах сидели в пальто – так было зимой там холодно. Вскоре его перевели в другую школу – бывшее реальное училище, где когда-то учились братья. В 1921 году скончалась от туберкулеза лёгких сестра Алексея Николаевича, Татьяна.
Школу Алексей Николаевич закончил в 1929 году. Затем поступил на курсы по подготовке в ВУЗ. Осенью 1929 года они всей семьёй перебрались жить в Ленинград. Алексей Николаевич на отлично сдал экзамены в институт, но, «по социальному положению», не был принят, ни на дневное отделение автодорожного института, ни заочный политехнический. Поэтому вскоре он устроился на работу лаборантом в научно-исследовательский институт «Механобр».
В 1932 году Алексей Николаевич поступил в Заочный политехнический институт и перешел на работу в пирометрическую лабораторию военного завода «Большевик», где успешно проработал до весны 1935 года.
Как известно, 1 декабря 1934 года был убит Сергей Миронович Киров. Затем, буквально с начала 1935 года в тогдашнем Ленинграде поднялась волна массовых политических репрессий. Пошли в ход доносы, как вспоминает Алексей Николаевич,
«составляемые на порядочных людей всякой нечистью, которой и в те времена было достаточно. Не было в городе семьи, не ждущей в тревоге ночного звонка в дверь представителей известного учреждения в военных шинелях с малиновыми петлицами...»
Этот звонок прозвучал и в квартиру Алексея Николаевича в ночь с 6-го на 7 марта 1935 года. Вот как пишет об этом сам Алексей Николаевич:
«Явились в сопровождении дворника два военных. Мамы в тот день дома не было (она была в Гатчине, у дочери), а у нас тогда жила шестилетняя девочка, наша родственница. Упомянутые «герои» сделали ночной обыск: вывернули на пол содержимое всех шкафов и полок в поисках каких-нибудь уличающих предметов. Не найдя ничего предусмотрительного, они не смогли меня тут же увезти в места столь отдаленные – мешала эта маленькая девочка, они не имели права оставить её одну. Мама, ничего не подозревавшая, заявилась домой около 3 часов дня и, увидев учинённый развал, сразу всё поняла. Меня тут же увезли в тюрьму «Кресты», и посадили в одиночную камеру, где уже были пять человек – товарищей по несчастью. «Урожай» был обилен, и все тюрьмы были переполнены. Время было страшное…».
Через несколько дней Алексею Николаевичу было объявлено, что его с матерью отправляют в административную высылку из Ленинграда на срок 5 лет. Причины, а вернее поводы к этому, согласно официальному документу, были следующие: Алексей Николаевич был сыном полковника царской армии, брат Александр находился в заключении, два брата – за границей, мать являлась дочерью царского генерала. И, распродав всё, что у них было, семья взяла билеты в плацкартный вагон и отправилась к месту назначенной ссылки в Казахстан – станцию Челкар.
По приезду в Челкар Алексей Николаевич сразу же устроился на работу. Он брался за любое дело: был и чернорабочим, и маляром, и монтёром телефонной станции, и техником в местной Приаральской станции Ленинградского института растениеводства. Так прошло почти 3 года.
Осенью 1937 года, по чьей-то команде буквально в один или два дня были арестованы все ссыльные мужчины, в том числе и Алексей Николаевич. После трех дней, проведенных в Челкарской тюрьме, всех заключенных, в том числе Алексея Николаевича погрузили в поезд, составленный из теплушек, так называемый этап. Этап доставил заключенных в пересыльную тюрьму в городе Актюбинске. В этой тюрьме их продержали не более 4 дней, после чего стали отбирать заключенных на какой-то этап. Попал в этот этап и Алексей Николаевич.
Куда шел этот этап, никто не знал. Было начало декабря 1937 года. В теплушках было более чем прохладно. Но, наконец, поезд встал. Всех высадили из теплушек. Вот что вспоминает Алексей Николаевич:
«Как мы поняли, нас привезли в г. Углич. Сидели мы, в ожидании дальнейшего, около опустевших теплушек. Какие-то чины шли вдоль многочисленных арестантов и зачитывали «приговоры». Кругом стояли конвойные, с немецкими овчарками, тут же пулемёты, на всякий случай. Дошли чины и до нас, зачитали мне и Грише Чавчавадзе: «Тройкой при Особом совещании (был тогда такой безответственный орган, распоряжающийся судьбами многих тысяч ни в чем не повинных людей) назначен срок по 8 лет!». Кругом, мы слышали, чаще всего звучала цифра 10! Мы даже засмеялись, так нелепо было слышать такой приговор! Но мы были молоды и полны сил, и даже та жестокая несправедливость, искусственно применённая к нам, казалась легко преодолимой нелепостью. Подумаешь, статья 58 УК, пункт 10 «Контрреволюционная агитация» – что это? кого мы агитировали? Потом в ходу была поговорочка: «Бойся числа 58, даже если ты не суеверен!». Но лагерная жизнь, так или иначе, началась. Построив длинную колонну из заключенных, конвой нас погнал на левый берег замерзшей Волги, туда, где, по-видимому, и находился тот исправительно-трудовой лагерь... В колонне было не менее 600 человек, и она длинной черной лентой ползла по белоснежному покрову Великой реки».
По прибытии в лагерь заключенных разместили по баракам, где были устроены двухэтажные нары (двое – внизу, двое – наверху). Барак шириной метров 6-7, а длиной не менее 20 м (конструкция ставшая уже типовой!). Контингент заключенных был разношерстным, содержащий и уголовный элемент.
Как стало скоро известно, Алексей Николаевич оказался на строительстве Угличской ГЭС. Вначале была трудная, ручная работа в хилой одежке, которую Алексей Николаевич и другие заключенные привезли из дома. Им было поручено перебрасывать песок совковыми лопатами (они расширяли и выравнивали песчаный откос после шагающего экскаватора). От темна – до темна. Стоял январь 1938 года. Как вспоминает Алексей Николаевич, было трудно привыкать к лагерному режиму, и к тяжелой физической работе, угнетала бессмысленность этого действия, но он был тогда и молод и силен духом.
Из воспоминаний Алексея Николаевича мы узнали новые факты о лагерной жизни. Так благодаря Алексею Николаевичу, мы выяснили, что на территории лагеря находился лагерный ларек, где продавалась всякая мелочь вроде папирос, конфеток и пр. Алексей Николаевич вспоминает, что хотел что-нибудь там купить из сладкого (у него была сунутая на прощанье мамой одна тридцатка). Там толпились, конечно, заключенные с аналогичным намерением. Но эту тридцатку, как оказалось, какой-то карманник у него вытащил из кармана, и он ушел с носом.
Вскоре Алексею Николаевичу повезло: была отобрана большая группа «политических» и переброшена на правый берег, где размещался другой лагерь. Здесь производились работы уже по сооружению самой ГЭС, хотя состав работ был пока определен подготовкой основания для машинного зала, т.е. тоже земляные работы. Алексею Николаевичу достаточно долго приходилось рыть киркой в очень плотном и все еще замерзшем грунте – так называемой морене – красно-коричневой глине. Была назначена и норма 0,5 кубических метров, какую полагалось выполнить за рабочий день, чтобы получить полную пайку (900 г.) хлеба. Работать приходилось сидя на какой-нибудь доске, и дробить мерзлый грунт, а норму сделать было невозможно.
Строилась тогда еще и перемычка, на гребне которой надо было перемещать большие объемы песка, катая его на тачках. Здесь Алексей Николаевич отмечает один из циничных методов, обеспечивающих высокую производительность труда заключенных.
С каким-то этапом из Узбекистана привезли огромную толпу арестованных и ни за что осужденных узбеков. И вот они в своих национальных цветных халатах и тюбетейках работали по подготовке аванкамеры перед зданием ГЭС со стороны будущего водохранилища. Грунт там тоже залегал из вышеописанной морены. Мороз стоял крепкий, и вот эта пестрая толпа узбеков, вооруженная кетме́нями долбала дно Волги, доводя его до нужной отметки. А на высоком берегу стоял... живой баран, привязанный к колышку на веревке. При условии выполнения дневной нормы выемки грунта, этого барана в конце дня отдавали, на заклание бригаде узбеков, и они делали из него свои национальные бешбармаки.
От лагеря до стройплощадки ГЭС было километра полтора, которые заключенные проходили после развода строем. Вскоре, среди них стали искать специалистов, так как строительство начало вступать в стадию, когда стали требоваться средства механизации.
Поиск специалистов – механиков и электриков производил Игорь Петрович Калмыков, тоже инженер, и, тоже, заключенный. Алексей Николаевич попал в его список, как студент 3-го курса института и электромонтер. Дело, по воспоминаниям Алексея Николаевича, пошло веселее. Вначале, ему поручили внутренние силовые и осветительные сети светокопировальной, а вскоре включили в бригаду дежурных электриков, на обязанности которой была эксплуатация и монтаж транспортерного хозяйства (в части электрооборудования и электродвигателей), находящегося в специальных крытых галереях, по которым подавался приготовленный на бетонном заводе бетон. Алексею Николаевичу и другим заключенным – электромонтерам приходилось и таскать на себе тяжелые электродвигатели и с риском лазать под кровлей блоков, чтобы заменить перегоревшую лампу, и многое другое. И главное – делать все очень слаженно и быстро, что обеспечивалось крепкой взаимной дружбой и взаимовыручкой.
Алексей Николаевич вспоминает такой эпизод:
«В ожидании кого-то или чего-то я стоял вблизи сооружения около пешеходного деревянного помоста, служащего для захода в строящееся здание ГЭС. На мне был какой-то рваный бушлат, а на ногах обычные лапти, которые нам выдавали в лагере в качестве обуви. Было лето, светило яркое солнце. И вдруг мимо меня прошли трое в военных кителях с иголочки с малиновыми петлицами; шли они, что-то, весело обсуждая со смехом, в явно хорошем настроении. И вот от них на меня пахнуло запахом кофе и хорошего табака. И я вдруг почувствовал, на какой низкой ступени общества я нахожусь! Но ни огорчения, ни обиды, ни на кого я не почувствовал, а просто констатировал эту рознь...»
По роду работы Алексею Николаевичу пришлось консультироваться у главного электрика бетонного завода Генрика Каэтановича Шикера, с которым в дальнейшем, уже, будучи на свободе, ему довелось не только встретиться, но и вместе работать. Это был инженер с большой буквы, который ему, как будущему инженеру, привил особенную любовь к профессии и к выполнявшейся им работе по электрическим установкам и сетям.
Вскоре на стройке начали сооружать так называемый кабель-кран, для доставки с правого берега Волги на стройплощадку и стройматериалов (бетон, опалубку, готовые железобетонные панели и многое другое). Этот кабель-кран, как вспоминает Алесей Николаевич, представлял собой весьма сложную конструкцию, состоящую из двух высоченных металлоконструкций-башен. На левом берегу была установлена неподвижная башня высотой 70 м, а на правом берегу – подвижная, высотой 50 м. Между ними были протянуты два троса, диаметром не менее 80^90 мм. По этим тросам каталась специальная тележка, перемещаемая по ним гибкими тросами: тросом перемещения и тросом подъема груза. Последние управлялись громадными лебедками, расположенными в нижней части подвижной башни. Сама подвижная башня перемещалась по рельсовому пути на двух тележках с электродвигателем на каждой. Пролет между двумя башнями был 400 метров, а площадь, обслуживаемая кабель краном представляла собой круговой сектор, в любую точку которого можно было подать груз. Двигатели крана управлялись одним крановщиком, сидящим в будке управления на самом верху подвижной башни; крановщик получал команды – вира-майна – по телефону.
Монтаж электрической части этого кабель-крана был поручен Шикеру, который привлек к этому и Алексея Николаевича.
Впервые Алексей Николаевич встретился с очень сложными схемами управления краном. Первое время при опробовании кабель-крана и его использования по перемещению деловых грузов Алексею Николаевичу пришлось управлять механизмами крана самому. Грузоподъемность кабель-краном первоначально была 5 т, а потом, когда масса перемещаемых грузов увеличилась, его грузоподъемность с применением полиспастов была доведена даже до 7 тонн.
Вскоре, когда уже готово было вчерне здание двухагрегатной ГЭС, Алексею Николаевичу было поручено выполнить монтаж внутренних электрических цепей и силовых, и контрольных, на двух, уже установленных на специальных подкрановых путях под потолком машинного зала двух мостовых подъемных кранов грузоподъемностью 320 т каждый. Эти краны (их главные крюки) были предназначены для подъема и опускания на свое место рабочего колеса турбин, при этом оба крана работали одновременно, поднимая общую мощную траверсу с подвешенным к ней рабочим колесом. На этих кранах, кроме главного подъема, были и другие лебедки менее грузоподъемные, используемые для перемещения мелких грузов в процессе их монтажа и эксплуатации.
Изучив чертежи, Алексей Николаевич приступил к работе. На каждом кране были установлены и щиты с контакторами, и командоконтроллеры в кабинках крановщиков. Когда начался монтаж агрегатов ГЭС, мостовые краны должны были работать круглосуточно и, по возможности, бесперебойно. Алексея Николаевича, как ответственного за работу мостовых кранов, даже расконвоировали, чтобы в случае необходимости вызвать из лагеря даже в ночное время.
Работы по сооружению Угличской ГЭС подходили к концу. Впоследствии электроэнергия ГЭС, передаваемая в Москву по двум цепям 220 кВ, сыграла значительную роль в электроснабжении столицы во время начавшейся в 1941 году войны.
Алексей Николаевич узнал об этом только после войны, так как еще в 1940 году его этапировали на строительство следующей в волжском каскаде – Рыбинской ГЭС.
По воспоминаниям Алексея Николаевича, лагерь, где содержались заключенные, строившие Рыбинский гидроузел, размещался на правом берегу реки Волги вблизи каменного эксплуатационного поселка для вольнонаемных. Зона, в которую входили все сооружения гидроузла и ГЭС, шлюз, водное пространство со стороны как верхнего, так и нижнего бьефа были охраняемой, их конвоируемый путь из зоны лагеря до зоны стройки был достаточно коротким, не более километра.
На строительстве Рыбинской ГЭС Алексей Николаевич должен был следить за исправностью и обеспечивать бесперебойную работу электрооборудования мастерской, которая размещалась в одном из каменных служебных корпусов будущей ГЭС. Администрация и дирекция ГЭС размещались в отдельном трехэтажном здании. Директором Рыбинской ГЭС тогда являлся Сергей Николаевич Андрианов, как вспоминает Алексей Николаевич, – крупный седеющий мужчина, державший весь свой коллектив вольнонаемных в большой строгости (например: он запрещал женщинам ходить на работу в брюках!).
Управление строительства, под названием «Волгострой», подчиненное НКВД и ведающее обеспечением строительства рабочей силой, и материалами, и заказами на оборудование находилось в нескольких километрах от створа выше ГЭС, в населенном пункте под названием Переборы и размещалось в большом деревянном двухэтажном здании. Там же находилась и проектная контора, выполняющая проекты всяких вспомогательных сооружений, дорог и коммуникаций Рыбинского гидроузла.
Проектирование же основных сооружений и здания ГЭС, и шлюза, и плотины, и повышающей подстанции производилось тогда московским проектно-изыскательским и научно-исследовательским институтом «Гидроэнергопроект», где директором был тогда Сухоцкий.
Вскоре началась война.
С началом монтажа гидроагрегатов Алексея Николаевича освободили от работы в мех. мастерской и назначили производителем работ по монтажу щитов управления и сети контрольных кабелей.
Люди, которые окружали его, прибыли на стройку из разных городов. Среди них были и инженеры, и экономисты, и специалисты разных других уровней.
С началом войны, лагерное питание резко ухудшилось, и все, кто как мог, начали придумывать, как себе помочь в пределах доступных в положении заключенных средств. Главный источник питания был в реке, уже перегороженной поперек плотиной, пропускающей холостой водоток через специальный регулируемый щитом проем в плотине ГЭС. Рыба, стремящаяся, особенно весной, против течения, скапливалась перед плотиной в нижнем бьефе и, буквально кипела там. Многие заключенные, да и вольные, делали себе остроги, и, стоя на бетонированном склоне берега у самой воды, караулили щук, подходивших к самому урезу воды, где течение было меньше, отдохнуть от стремления пробиться вверх по течению. Удар острогой по щуке, и она уже вытащена на бетон, став жертвой рыбака. Алексей Николаевич со своим другом, еще одним заключенным, сделали себе лодку, и специальный механизм для ловли рыбы – «паук». Улов бывал отличный.
В 1943 году Алексей Николаевич занимался монтажом и наладкой схем управления быстропадающих затворов ГЭС. По роду своей работы на строительстве ГЭС Николаю Алексеевичу приходилось пользоваться проектной документацией, которую он мог и рассматривать и получать для работы на руки в архиве ГЭС, который возглавляла тогда Елена Павловна Морозова. Она по воспоминания Алексея Николаевича была человеком очень добрым и очень хорошо относящимся к заключенным. Именно Елена Павловна помогла Алексею Николаевичу, когда он заболел диареей, перевестись из лазарета, куда привозили заключенных умирать, в лагерную больницу, где лежали заключенные, заболевшие или не повальными болезнями, или имеющие какой-то блат. Именно здесь молодой организм буквально воскрес, и вскоре, Алексея Николаевича выписали. Елена Павловна впоследствии стала первой женой Алексея Николаевича.
Ближе к концу войны Алексея Николаевича и некоторых других заключенных – участников строительства ГЭС расконвоировали, т. е. они смогли достаточно свободно перемещаться между зоной стройки и зоной лагеря, и бывать в жилом поселке ГЭС, где жили все вольнонаемные работники ГЭС.
В феврале 1945 года Алексею Николаевичу в лагере объявили, что за высокие производственные показатели и отличное поведение в быту ему был на 9 месяцев сокращен срок пребывания в местах лишения свободы и, таким образом он был досрочно освобожден 22 февраля 1945 года.
Как ни странно, никакого озлобления на беспощадность тогдашних властей в душе Алексея Николаевича не осело. Причина была в его тогдашней молодости, и увлекательной работе, принёсшей ему практические навыки для дальнейшей его инженерной деятельности после освобождения.
После освобождения Алексея Николаевича приняли на работу в качестве вольнонаемного инженера в проектный отдел Волгостроя, расположенный в здании Управления строительства Рыбинской ГЭС. Тут же он получил маленькую комнатку в здании общежития в Переборах.
Время шло Елена Павловна Морозова, как уже упоминалось, стала первой женой Алексея Николаевича, родила ему двух дочек Надю и Веру. Вся семья поселилась в Переборах. В 1951 году Алексей Николаевич снова поступил на I курс Северо-Западного заочного политехнического института на факультет «гидроэлектрические станции».
В 1952 г он был командирован на строительство Горьковской ГЭС, где в качестве и инженера-электрика занимался электрическими сетями шлюза.
В 1956 году Алексея Николаевича полностью реабилитировали и выделили однокомнатную квартиру в Ленинграде.
Оттуда в марте 1956 года Алексей Николаевич был командирован Гидропроектом на строительство Братской ГЭС. Город Братск почти на полвека стал родным для него. Там он встретил и полюбил другу женщину, а в 1960 году от этого второго брака у него родилась третья дочь – Татьяна Алексеевна Ершова, с которой мы познакомились в 2018 году на экскурсии в нашем музее.
Находясь в Братске, в группе рабочего проектирования, Алексей Николаевич работал над электрическими чертежами для Усть-Илимской и Богучанской ГЭС, получил серебряную медаль ВДНХ за проект электрокотельной. А в 2000 г. ему, единственному сибирскому энергетику, вручили главную награду – нагрудный знак «80 лет плана ГОЭЛРО»
Таким образом, Алексей Николаевич свою жизнь посвятил и строительству гидроэлектрических станций (вынужденно), а затем и проектированию всех вопросов, связанных с электрообеспечением строительства этих станций, сначала Угличской и Рыбинской (в качестве заключенного), а затем Горьковской, частично Павловской на р. Уфе, а потом на р. Ангаре: Братской, Усть-Илимской и Богучанской ГЭС.
Вот что вспоминает наша гостья Татьяна Алексеевна Ершова, дочь Алексея Николаевича от второго брака:
«Часто я бывала на работе у родителей, поражалась с каким уважением и любовью относились там к отцу. Авторитет его был непререкаем. Благодаря этому даже мне дважды удалось побывать в сердце охраняемого объекта – Братской ГЭС – в машинном зале, спуститься к турбинам. Один раз в моем детстве, а второй раз мы там были уже с моим сыном-подростком, когда все три папиных дочки из разных городов съехались на празднование его 90-летия в Братск в 2002 году. Это был и радостный и грустный день – папу провожали на пенсию».
Последние годы Алексей Николаевич проживал уже у Надежды, дочери от первого брака, в Санкт-Петербурге. К сожалению, он совсем ослеп, но участвовал в жизни семьи, пел песни, любил слушать прозу, отгадывать кроссворды. Его дочери Надежда и Вера всеми силами старались удержать его на этом свете, но 2 сентября 2007 года его не стало. Ушел сильный человек, которого не сломили, но закалили эти жуткие годы с 1917 по 1945.
От всей души благодарим Татьяну Алексеевну Ершову за предоставленную об отце информацию.
Татьяна Алексеевна, желаем здоровья и счастья Вам и всей Вашей семье!
С уважением, сотрудники Музея Гидроэнергетики.
Источники:
- Из книжки воспоминаний Баранова Алексея Николаевича, которую он, по просьбе Надежды (старшая дочь) написал только для семейного пользования – для дочерей и внуков
- Из материалов, присланных Татьяной Алексеевной Ершовой, дочерью Баранова Алексея Николаевича
- По материалам сайта «Возвращенные имена. Книги памяти России»
- Клодт Александр Георгиевич http://visz.nlr.ru/person/show/221031
Понравилась статья? – Ставьте нам лайки!
Узнали знакомые фамилии или хотите поделиться с нами информацией о своих родственниках, друзьях или знакомых? – Пишите нам в комментариях, мы обязательно с Вами свяжемся!
Впереди, как всегда, много новых и интересных публикаций!