Я думаю, все, кто смотрел мультфильм про Карлсона, помнят, какая была заветная мечта Малыша. Он хотел собаку, которую ему всё никак не покупали, что понятно с точки зрения родителей, и непонятно с точки зрения ребёнка. Наверное, если рассмотреть желание ребёнка иметь собаку с психологической точки зрения, можно прийти к тому, что этому ребёнку очень одиноко, причём наличие братьев и сестёр не имеет значения. Умная собака среднего размера очень хороша в качестве компаньона и спутника для игр, кроме того, она (или он) - прекрасный собеседник для тех, в ком сильна потребность в одобрении и принятии. Не знаю, просят ли современные дети собак в качестве подарка, или им вполне хватает планшета, но понаблюдав за детьми знакомых, могу сказать точно, что наличие собаки пошло бы им очень на пользу, с точки зрения тренировки чувства ответственности за живое существо.
Когда у меня появилась первая собака (сейчас их две), я была уже вполне взрослым человеком и к этому событию подходила совершенно осознанно, точно знала, зачем мне собака и какой она должна быть породы. Так получилось, что щенку, которого мы выбрали, было уже 8 месяцев, более того, его уже один раз «купили», и через какое-то время вернули, потому что он требовал ухода, внимания и не выносил одиночества. Как сказали бы психологи, у него присутствовали явно выраженные separation issues. Когда мы поехали в соседний город его забирать, меня беспокоило только одно – понравимся ли мы ему, захочет ли он жить с нами, будет ли ему комфортно, не будет ли он так сильно скучать по прежним хозяевам, что не сможет привыкнуть к нам. Мои опасения не подтвердились, мы сразу поладили, на обратной дороге он спокойно сидел у меня на руках, с интересом рассматривая дорогу, а ночью спал, уютно устроившись между подушками. Но я точно помню момент, когда стало совершенно ясно, что для Бёнички (да-да-да, это то самый Бёничка из моей статьи «Тонкая наука убеждения от Бернарда Б.») мы, хозяева, являемся «островком безопасности», а не только «кормящей рукой» и повелителем одеяльца, возникающего ниоткуда по первому требованию. Какое-то время мы опасались отпускать Бёничку с поводка, так как бегает он очень быстро и обладает повышенной любознательностью, но однажды на прогулке в лесочке неподалёку я всё же решилась его отпустить, посчитав местность достаточно безопасной. Бёничка моментально упылил в голубую даль, возрадовавшись свободе, и только красная шлейка нет-нет, да мелькала между деревьями. Потом она мелькать перестала, раздался лай какой-то другой собаки, которая, как оказалось позже, пыталась Бёничку догнать, и появился сам Бёничка, легко подтвердивший свою причастность к категории самых быстрых собак в мире. Но меня впечатлила не скорость бега, хотя смотреть на то, как бегут мои собаки – чистейшее эстетическое наслаждение, а то, что собака побежала к нам, а не в лес или куда-нибудь ещё. Мой второй пёс, про которого я тоже писала, в статье «Паника как образ жизни», у нас уже два года, ещё не совсем принял идею, что в случае чего, бежать надо к хозяевам, а не от них, но я совершенно уверена, что люди, у которого мы его купили, никогда не любили его и у него всё ещё нет ощущения «базовой безопасности».
Именно наблюдение за поведением собак привело меня к мысли, что даже при прочих равных условиях, два существа будут вести себя и ощущать себя по-разному именно в зависимости от того, есть ли у них этот устойчивый фундамент внутреннего ощущения безопасности или нет. Я знаю, что Бёничка ничего не боится, но я также знаю, что он знает, что у него всегда есть back up в виде хозяев, и он с упоением лает на огромных овчарок, которых встречает на прогулке, а если те делают хоть полшага ближе, пулей летит ко мне или к мужу, словно ребёнок, ищущий защиты у взрослых. Иногда я вообще думаю, что он и не собака вовсе, а такой необычный человечек в собачьем теле, потому что он не только всё понимает, а ещё и вполне отчётливо выражает свои чувства и желания, только без слов.
Теперь, после долгого вступления, можно перейти и к Бабайке. «Если ты будешь плохо себя вести», говорят родители ребёнку, «то придёт Бабайка, и тебя съест (или заберёт, или ещё что-то сделает)». Кто такой Бабайка, ребёнок не знает, но он его боится, потому что это и было целью манипуляции. Бабайка вообще удобен для родителей, так же, как и Дед Мороз, только со знаком «минус». Будешь баловаться – заберёт Бабайка, будешь хорошо себя вести – Дед Мороз принесёт подарок. Учитывая, что ни одного, ни второго не существует, родитель, в принципе, ничего не теряет и всегда может выкрутиться из ситуации с обещаниями, спихнув всё на халатность или забывчивость одного из двух персонажей.
Совместная жизнь любых разумных существ (собаки к ним совершенно относятся, более того, подчас собаки куда разумнее нас) неизбежно подразумевает недопонимания, трения и «выяснения отношений». В случае с Бёничкой я имею ежедневное противостояние двух «сил Воли», моей и его, хотя я всегда выигрываю, как существо более упрямое. К примеру, Бёничка не любит, когда его одевают в тёплый костюмчик, хотя на улице мороз, считает, что ровно застеленное покрывало на диване существует для того, чтобы под него залезть и в него завернуться, что сводит на «нет» мои усилия по приданию дивану приличного вида, совершенно и нерушимо уверен, что вся еда - как в доме, так и в любых других местах - принадлежит ему и только ему, и не перестаёт пытаться снять с себя намордник на прогулке (иногда успешно). Иногда всё вышеперечисленное приводит к тому, что я повышаю на него голос, хотя это и непедагогично, и как-то я задумалась, пригрозила бы я Бёничке Бабайкой в ответ на какую-нибудь очередную его выходку.
Конечно, нет. Почему? Потому что это defeats the object, как говорит мой муж. Я, как хозяйка, выступаю в роли того, кто защищает и оберегает, а тут я мало того, что указываю защищаемому существу на возможную опасность, так ещё и заранее предупреждаю, что когда эта опасность наступит, я палец о палец не ударю для того, чтобы это самое существо защитить. То есть фраза родителя (если мы сейчас переводим аналогию на ребёнка) даже не в том, что какой-то там мифический Бабайка придёт и попытается его утащить, а во том, что я, как самый важный «островок безопасности», ничем ребёнку не помогу, а вполне добровольно отдам его Бабайке.
«Да ну, ерунда какая», - скажут мне взрослые, «ну конечно мы не отдадим ребёнка Бабайке! Это же всем понятно, что это просто слова!»
Вот тут сразу ремарка. Это взрослым понятно, что не для того они ребёнка рожали и кормили, чтобы отдать его чужому монстрику, и для них это и правда «просто слова», а теперь поставьте себя на место ребёнка, для которого всё, что говорят взрослые, так сказать «чистая монета». Откуда он знает, что если вы ему говорите, что вы его любите и о нём заботитесь, вам верить надо, а если говорите, что отдадите Бабайке – не надо? Где граница? Где разница? Вы показываете ему смайлик и говорите, что пошутили? Нет, вы «просто сказали», а потом удивляетесь, почему ребёнок боится спать один в темноте, или страдает энурезом или ещё что-то похуже. У него нет развитого «критического мышления» и привычки подвергать слова взрослых сомнению.
«А вы меня никому не отдадите?», спрашивал Малыш, «даже за сто тысяч миллионов крон?»
По моей теории, ощущение базовой безопасности, из которого, как раз, и вырастает нормальная здоровая самооценка, будет только у того ребёнка, которому сказали, что Бабайка, может, и попытается прийти и забрать, но, если даже так случится, у ребёнка есть родитель (или два), который этому Бабайке наваляет так, что тому ничего не останется, как убраться восвояси и забыть дорогу в ваш дом. Родителю это, собственно, ничем особо не грозит, вы же помните, Бабайки не существует, а вот у ребёнка картина мира очень сильно меняется, потому что тогда для него фраза «Мой мир заботится об мне» является нормой жизни, даже без кавычек. Не надо ни от кого защищаться, обороняться, ждать подвохов и гадостей – нет повода. Мир всегда отражает то, что у вас внутри, об этом я писала в предыдущих статьях, и если вы готовы к обороне, он будет «нападать», вернее, создавать иллюзию нападения, но настолько реальную, что вы будете в неё верить. Откажитесь от иллюзии, что на вас нападают, получите иную реальность, даже в деревню переезжать не нужно, хотя это по желанию, конечно.
Собственно, и Бог бы с ним, с Бабайкой, если бы он просто остался в списке иррациональных детских страхов, но получается, что мы упорно тащим его за собой во взрослую жизнь. Уже и родители нас им не пугают, и сами мы уже имеем хорошо развитое критическое мышление, которое нам чёрным по белому говорит, что Бабайка не существует, а привычка считать мир враждебным остаётся. И мы уже сами себе «Бабайки», и наш девиз «Я сам(а) себя не люблю». Когда эту фразу говорят мне клиенты, я их спрашиваю: «Ок, а кто тут тот, который «я», кто тот, кто «сам себя» и почему, собственно, не люблю? Какова причина?» Обычно это служит отправной точкой эмоционального коучинга, потому что, если мы задумываемся о причинах «нелюбви» к себе, мы уже на пути к «любви», а это и есть цель моей работы с клиентами.
Когда вы увидите себя в картинке, где вы же сам – ребёнок, и вы же сам Бабайка, который придёт ночью и вас утащит из тёплой постельки куда-то в тартарары потому, что вы не похудели на достаточное количество килограммов, не составили идеальный отчёт и не сварили идеальный борщ (никак не обойтись без этого примера, честное слово!), то вашей задачей будет в эту картинку добавить ещё одного «себя» - того взрослого, который покажет Бабайке фигу (или две) и скажет: «Только тронь, пожалеешь» и увидеть, как Бабайка спешно ретируется. Ожидать этого от реальных родителей, если вам самим за тридцать, наивно, да и отказ от привычки спихивать все ваши жизненные неурядицы на «воспитание» и «недолюбленность» есть хороший критерий эмоциональной зрелости, а уж взывать к совести Бабайки вам, я думаю, и в голову не придёт.
Поищите, в каких ситуациях вы выступаете «Бабайкой» по отношению к самому себе, подумайте, зачем вам это нужно и нужно ли вообще, и добро пожаловать в мир, который заботится о вас!
Ваша,
#anyafincham