Когда через год приехали мы с мужем и двумя сыновьями, нам места в том же центре не дали, зато полагалось равноценное проживанию там денежное пособие, чтобы снять квартиру и питаться. Деньги тогда были песеты.
Пособие-то полагалось, но никто не собирался добровольно выплачивать его. Проходил месяц, и второй, и третий, а дело с места не двигалось. Я выучила язык лучше мужа и поэтому именно я ходила по инстанциям с объяснениями и просьбами.
Здесь я немного отвлекусь, чтобы всё было понятно. Прощаясь на работе с сотрудниками, почти ото всех слышала слова: «У тебя руки золотые, ты там не пропадёшь». И правда, с самого детства я вязала спицами и крючком, сначала куклам, потом – себе, а уж в последствии – мужу и детям. Причём, фасоны, рисунки и цвета придумывала оригинальные, поэтому мои мальчики были одеты изысканно. А последние два года перед отъездом в виду непомерных цен на качественную шитую одежду я была вынуждена научиться шить (по журналам “Бурда”). Абсолютная самоучка стала обшивать свою семью. И конечно же, это были вещи с претензией на оригинальность. Вот это и имели в виду мои коллеги, уверенные, что в Испании моё трудолюбие и стремление всё делать лучше и необычнее будет востребовано.
Наивные постсоветские граждане! Как глубоко все они ошибались! Действительность показала, что вырваться из тисков вечной «лимпиезы» (мыть чужие дома) весьма затруднительно. Это постфактум я понимаю, как нужно было выстроить модель поведения, чтобы заскочить в поезд, идущий в лучшую жизнь, а тогда сразу кинулась в чёрную работу, хотя муж работал со своим отцом и обеспечивал нас, в деньгах мы не нуждались.
Так вот, продолжаю. С первых недель жизни в квартире, снятой в аренду, я познакомилась с соседями, побывала у них в домах и к своему удивлению обнаружила большое пристрастие испанцев к вещам, связанным крючком: различные салфетки, шторки, покрывала. А я умею вязать не только оригинальные салфетки, но и великолепные вазы разного размера. Вот такого здесь не умеют. Ваза воздушная. Связанная ваза окунается в густой сахарный сироп и натягивается на банку дном кверху. Банка может быть однолитровая, двухлитровая или трёхлитровая, соответственно и вазы получатся разных размеров. В боковые пустоты вставляется свёрнутый трубкой картон. После высыхания картон изымается и банка с огромным трудом вытаскивается из вазы. Этот процесс похож на роды, когда ребёнка вытягивают из матери.
Меня посетила мысль вязать белоснежные вазы и в комплекте с салфеткой продавать. В специализированном магазине ахнули и сразу выставили в витрине на самое лучшее место. Затраты на такой комплект составили тысячу песет и за шесть дней работы, не поднимая головы я предложила тысячу песет. Это чисто символическая цена!
Через неделю посетила магазин, продавец сказала, что мою вазу вертят ежеминутно, восхищаются, хотят непременно иметь у себя дома, но считают, что… дорого! Вот за тысячу песет они согласны, а ещё лучше – за пятьсот. Тогда я узнала вторую отрицательную черту характера испанцев: tocañería (скупость, переходящая в жадность). Говорю вторую, потому что первая бросилась в глаза и уши ещё в самолёте Москва-Мадрид. Это, конечно же, charlatañería (болтливость в любых местах, невзирая на окружающих, на пределе голосовых связок и до бесконечности). В самолёте разгуливали, собирались группами, обсуждали невесть что, пели, кричали, танцевали. Мы думали, что сойдём с ума. Нам хотелось тишины и отдыха.
Итак, я забрала свои вазы из магазина и решила, что куда приятнее для души просто дарить. Будущее показало, что не только для души.
Поняв, что мои хождения по инстанциям не приносят результата, а нервы натянуты до предела неизвестностью и безрезультатностью, я захватила маленькую вазу (на литровую банку) и поставила на стол нужной персоны.
Радость, удивление, ахи – это согрело мне душу, а тут же выписанные чеки на приличную сумму согрели тело. В итоге первая ваза стоила восемьсот тысяч песет!