Во время Великой Отечественной Войны цыганка предсказала моему деду, что победу он встретит в Берлине и доживёт до 60 лет. А троим его боевым друзьям была предсказана скорая смерть. Причём само слово смерть из уст цыганки не прозвучало. Разглядывая их ладони, она грустно произнесла: - «Я не вижу здесь будущего».
Уже после войны мой дед, когда к нему в гости приходили дети с внуками, сидя за праздничным столом, каждый раз пересказывал эту историю, запавшую глубоко ему в душу. К сожалению, в детстве мы не заостряем внимание на таких рассказах. Это уже потом, повзрослев, начинаем интересоваться фактами из биографии своих дедов и бабушек, отцов и матерей. Но жизнь устроена так, что спохватываемся мы слишком поздно и ответить к тому времени на наши вопросы бывает уже некому. И хотя суть той истории, рассказанной дедом, я запомнил на всю жизнь, но мельчайшие подробности канули из моей памяти навсегда.
Со слов моего деда, воинская часть в которой он служил выполняла задание по освобождению Сербии. В конце сентября 1944 года первые отряды Красной армии перешли Дунай и вступили на территорию Югославии. Видимо там и состоялось то гадание цыганки. Вскоре после пророчества цыганки его трое боевых друзей погибли. Пытаясь скрыться от преследующих их немецких танков, его друзья спрятались в одном из стогов сена. Видимо танкист заметил убегающих советских солдат и направил танк прямо на этот стог. А мой дед укрылся в соседнем стоге. И гибель друзей произошла у него на глазах.
Своё шестидесятилетие дед отказался отмечать. Слова цыганки, похоже, не выходили у него из головы. Вскоре после шестидесятилетнего юбилея у деда случился инфаркт, и он был на скорой госпитализирован в больницу. Когда приехала скорая, дед уже попрощался со своей супругой - моей бабушкой, решив, что уже не выкарабкается. После выписки ещё где-то с год мой дед с осторожностью относился к своему здоровью. Не работал в саду, не брал в рот ни капли спиртного, ограничив себя в любых нагрузках. Но потом он снова стал прежним дедом. Как и прежде, сидя за праздничным столом, запевал свои любимы песни, поднимал тосты за здоровье детей и внуков. Дожил мой дед, уже не вспоминая о пророчестве цыганки, до восьмидесяти четырёх лет. А , может, он и вспоминал это событие, но нам об этом уже потом никогда не рассказывал.