Сначала быль. Но похожая на анекдот.
Математику на первом курсе у нас вел Пётр Сергеевич Моденов, гроза абитуриентов физфака в 60-е годы. Злые языки утверждали, что он, из-за своего дворянского происхождения очень долго не мог поступить в МГУ, и, якобы после этого отыгрывался на абитуриентах «из народа». Но лично я такого пристрастия не заметил, хотя и был настолько из народа, что это было видно за версту. Я смею предположить, что изгонял он абитуриентов из-за повышенного человеколюбия, поскольку МГУ тогда расшифровывался как «Могила Гениальных Умов». Во всяком случае, ко мне он относился исключительно человеколюбиво, да и к одногруппникам тоже.
Сильно он нас доставал своим толстенным учебником аналитической геометрии. Другие группы нормально учились по тоненькому учебнику Ефимова и горя не знали, а тут на тебе!
Я ловил каждое его слово. Помню, как он нам полчаса внушал, что «правило правой руки» и «правило буравчика» – это вульгарно, а надо говорить о правой и левой тройке. Причем он как-то ухитрился свои определения вообще освободить от сходства с пальцами рук! Правда я его не понял, «и аж заколдобился».
А лекции по физике на первом курсе нам читал академик Кикоин, тот самый, который курировал выпуск школьных учебников по физике в 70-е годы. И вот дошла очередь до гироскопических сил, векторного произведения, и иже с ними. И тут Кикоин заявляет: « А направление силы я буду вычислять по правилу штопора!»
Опаньки! Если буравчик это вульгарно, то штопор – уже верх аморальности!
Я напрягся.
А Кикоин усугубляет:
-А определение штопора я буду давать по Пушкину. Штопор – это витая сталь, коя пронзает просмолённую главу бутыли!
И тут я расслабился. Мне мгновенно всё стало понятно, причём и на многие годы вперёд. Камень упал с души – на авторитеты надо оглядываться с умом! Видимо, спор о строгостях между физиками и математикми шёл давно!
На всякого хитрого авторитета найдётся авторитет со штопором!
А ещё лет через двадцать я прочитал книжку Анри Пуанкаре «О науке». Это советское издание под редакцией академика Понтрягина. Там Пуанкаре довольно язвительно отзывается о любителях наводить излишнюю строгость в математике. Дословно не помню, а книжка настолько ценная, что никому не грех её прочитать от начала и до конца. Всё-таки Пуанкаре соперник Эйнштейна и Гильберта.
Я понял, что излишняя строгость происходит от попыток построить универсальную теорию, пригодную для всех случаев.
Потом я придумал такое сравнение. Попытки создать «абсолютно общую теорию всего» напоминают попытки натянуть презерватив на колючий кактус. Извели кучу резинок, наконец, далеко за полночь, натянули и легли спать довольные. А наутро просыпаются – а у кактуса выросла ещё одна колючка, которая резинку прорвала!
Я частенько вспоминаю это сравнение в последние годы. Хорошо успокаивает нервы.
Ещё один пример. Раньше в учебниках писали примерно так: «Функция – это закон, который предписывает зависимой переменной принимать определённые значения, соответствующие значениям независимой переменной».
Потом выдумали определение: «Функция – взаимно однозначное соответствие».
Ну да, про взаимную однозначность надо упомянуть, но ведь для физики часто важнее чётко выделять, какая величина из двух связанных является зависимой! От этого становится понятнее, как управлять экспериментом, процессом или устройством.
И вот ещё анекдот о пользе точности. Летят Шерлок Холмс и доктор Ватсон на воздушном шаре, ветром их унесло в тумане неизвестно куда. Но вот шар приспустился, и они на лугу видят одинокую фигуру, которая глядя на свои ботинки, о чем-то думает.
-Сэр, не будете ли вы любезны, сказать хотя бы приблизительно, где мы находимся?
Джентльмен подумал и сказал:
-Я могу ответить абсолютно точно. Вы находитесь на воздушном шаре.
И тут порыв ветра поднял шар и понёс его дальше.
-Черт бы побрал этих математиков, сказал Шерлок Холмс.
-О, Шерлок, какая проницательность! Как вы догадались, что он математик?
-Во-первых, Ватсон, он сначала подумал, а потом сказал. Во-вторых, он ответил абсолютно точно. И в-третьих, от его точности нет никакой пользы.
Мой вывод такой: надо жить, своим умом и учиться у тех авторитетов, у которых вам комфортнее учиться. Например, не нравится вам учебник Петерсон, так и держите его как вспомогательный.
Ищите свой, такой, что когда его найдёте, вам захочется его поцеловать и сказать: «Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой!» Таковой обязательно найдётся.
В учёбе очень помогает принцип цыганки-гадалки: «На чём сердце успокоится».
Вот научились вы решать задачи, по какому-то стороннему учебнику, сдаёте, положим, задание учительнице. Ну, поворчит она на вас, занизит один раз оценку за оформление! Но потом вы научитесь оформлять «по последней педагогической моде», а решать будете по велению своей души. Кстати, а вдруг, после наработки навыков вам понравится учиться по Петерсон? Такое совсем не исключено. Но в текущий момент сердце учительницы (и её проверяющих!) успокоится на том, что вы всё-таки решили задачу и заслужили положительную оценку.
Помните, что академик Колмогоров «писал как курица лапой» и не особо огорчался. Какое уж тут оформление! Я был на его лекции.
(Один раз. И сделал вывод: Hit the road Jack, and don’t you come back no more, no more, no more, no more!)
По поводу неукоснительного следования инструкциям уместно вспомнить анекдот про Брежнева. Он читает по бумажке:
-Уважаемая премьер-министр Индира Ганди!
Его толкают в бок:
- Леонид Ильич, это не Ганди, Это Тэтчер!
Он снова читает по бумажке:
-Уважаемая премьер-министр Индира Ганди!
Его снова толкают. Он поворачивается и говорит:
-Да я сам вижу, что это Тэтчер! Но в бумажке написано – Индира Ганди!
Мораль: всегда выбирайте подходящую бумажку, а если её нет, полагайтесь на себя.