Мы родились в один день. Его первый крик создал меня, но тогда я ещё не понимал что происходит. Вокруг было темно, наши глаза пока не открылись. Ощущались лишь крепкие руки акушера и голоса, говорящие на неизвестном языке.
Я не знал, кто я, но отчётливо понимал, что должен быть рядом с ним. Оберегать его, наставлять. Забавно, тогда я ничего не знал об этом мире и о том кто я, но уже поставил себе невыполнимую задачу.
А потом, спустя всего мгновение, меня не стало, стоило врачам отдать нас в тёплые материнские руки.
Кстати, нас зовут Фил. Узнал я это совершенно случайно, лишь спустя несколько месяцев, когда мы упали с дивана, в попытке ухватить Уголька за хвост. Набили шишку, а отец испуганно просил не говорить о случившемся маме. Вот странный, мы то и говорить тогда не умели.
Первые годы детства я помню очень смутно. То ли память уже не та, то ли во мне изредка нуждались в те беззаботные времена. Однако, я отчётливо запомнил один момент.
Мы потерялись. Нам было всего два с половиной года, и мы остались одни посреди магазина. Кругом сновали вечно торопящиеся люди, проезжали громко звенящие тележки, а мы просто застыли на месте.
Я понятия не имел, что делать и чем помочь маленькому Филу. К счастью, нас быстро заметили сотрудники магазина и отвели в администрацию, где нас забрала взволнованная бабушка.
Та беспомощность в решительный момент сильно ударила по мне. Я должен был что-то придумать, как-то помочь, ведь Фил впервые нуждался во мне из-за такой серьезной проблемы, а я просто провалился. С того дня я твёрдо решил, что подобное более не повторится.
Следующие годы были весьма спокойными.
Я появлялся в основном по сущим пустякам.
Когда мать отчитывала нас за баловство.
Когда мы случайно заставали по телевизору какой-то фильм с чудовищами, но от любопытства хотели досмотреть.
Когда нам снились дурные сны.
Когда соседский пёс бился о забор и громко лаял, стоило пройти мимо.
А потом нас отправили в школу. Ох, школу я помню очень хорошо, особенно её начало, там мы с Филом почти не расставались. Весь первый год я настойчиво приглядывал за ним, примеряясь к новому окружению. Напоминал делать уроки, иначе поставят плохую оценку, а родителей вызовут на беседу с учителем. Говорил, не ввязываться в ссоры и просто уходить, пока дело не дошло до кулаков.
Со временем, нужда во мне становилась всё меньше. Жизнь была тихой и размеренной, ничего не предвещало беды. Я появлялся лишь на экзамены и серьёзные разговоры после родительских собраний.
Прошли годы, мы окончили школу, поступили в институт. Даже успели завести отношения, расстаться и переехать в общежитие. А потом, в один момент всё рухнуло. Весь устоявшийся мир, будто перевернулся с ног на голову, а люди словно сошли с ума.
Впервые за всю жизнь, мы с Филом были вместе постоянно. Каждую секунду каждого дня, не важно, копали ли мы окопы или засыпали, слушая доносящиеся из лазарета стоны раненых.
Я помогал ему все те долгие два года. Ускорял реакцию, притуплял боль. Мы теряли товарищей и убивали себе подобных. Мы выполняли бесчеловечные приказы, потому что я знал: «Фил обязан выжить!»
Он столько раз хотел сдаться. Бросить всё, перестать убивать и просто прекратить борьбу. Но я не отпускал, заставляя его продолжать.
Война закончилась. Мы уцелели и вернулись, но Фил так и не смог отпустить меня.
Я больше не появлялся, просто был. Зачастую лишь как наблюдатель, не принимая решений и не заставляя его делать что-либо.
Я был здесь, когда мы познакомились с Эмили.
Вместе с ним стоял и ждал невесту у алтаря.
Видел рождение Сары и Карен, помогал советами после увольнения с работы.
Я прекрасно помню развод и переезд, ремонт в гостиной и собственный маленький магазинчик через улицу. Эх, сколько же денег я нам сохранил, указывая на подозрительных покупателей.
Вскоре десятый день рождения девочек и знакомство с новым мужем Эмили, общение с которым не задалось почти сразу.
А ещё Фил до последнего не решался подойти познакомиться с той симпатичной девушкой, надеясь, что я его отговорю. Как бы не так, именно я заставил его сделать первый шаг.
Вторая свадьба, маленький Уильям.
Свой дом, о котором мы так долго мечтали. С огромным задним двором, где мы разбили целый сад и, наконец-то, никаких шумных соседей!
Пятидесятилетний юбилей.
Внучка и самый лучший на свете пёс – Пряник.
И вот, наконец, мы здесь. Белые стены и жёсткая койка, с которой мы уже никогда не встанем. Второй инфаркт и ОСН – приговор для нашего возраста.
Я нужен ему. Так сильно, как никогда в жизни. Даже к бесконечной стрельбе над головой постепенно привыкаешь, будто свыкаясь с мыслью, что умрёшь на поле боя. Но тут – совсем другое дело. Медленное осознание неизбежности, пока родное тело предает тебя.
А я лежу и не могу ничего сделать. Нам осталось недолго.
Что ожидает там, за гранью? Будем ли мы? А если да, то будем ли мы вместе?
Писк кардиографа замедляется. Время пришло. Мне страшно.