Роман. Продолжение
В Петербурге они наспех попрощались в аэропорту. Ладу встречала Вероничка, от проницательного взгляда которой нельзя было ничего скрыть, и она всю дорогу до дома тормошила подругу:
- Ладка! Это он, да? Он?
- Кто «он»? Верунь, мы просто вместе проводили время!
- Лад, ты не поняла! Это … Гронский? Павел Гронский?!
- А он, что… Такой известный?
- Ну, ты даешь, матушка! – Вероника поджала губы и осуждающе покачала головой, как будто Лада не признала, как минимум, Филиппа Киркорова! – Это известный адвокат, между прочим!
- Ну, я даже народных артистов не всех в лицо знаю!
- Народных можешь не знать! Да и на кой хрен они тебе?! А Гронский – это… м-м-м-м-м-м!!! – Вероничка уважительно помычала. – Надеюсь, у тебя с ним будет очччень близкое знакомство.
- А тебе это очень нужно? Ты что, нуждаешься в услугах адвоката?
- Лад, я понимаю, что ты так шутишь, - Вероника аккуратно вписалась в крутой поворот на шоссе. – Но адвокат – это почти врач! И он – ой, как! - может пригодиться в хозяйстве!
Вероничка весело расхохоталась над своей шуткой.
Гронский позвонил поздно вечером, сообщил, что рассматривает фото с земли обетованной, и не верит, что еще утром они были там:
- Вместе с тобой были… А сейчас мне грустно, потому что, хоть в одном городе, но как будто в разных странах…
Помолчал и добавил:
- Как там у вас с погодой?
- С погодой? – не поняла Лада. – Думаю, так же как и у вас!
- Не скажи! У нас, вот, снег пошел… - Гронский жил на Васильевском острове.
- У нас тоже… - ответила ему Лада с другого конца города.
* * *
Гронский пропал. Только один раз позвонил в самый первый вечер после возвращения из Израиля, и пропал. Спустя сутки Лада не сводила глаз с телефона, и бросалась к нему, стоило раздаться звонку. Но на дисплее высвечивалось «мама», «дядя Толя», «Вероничка» или «Димка». И ни разу «Павел Гронский». Она, конечно, могла бы сама ему позвонить, но… не могла. Мама ее всегда учила, что так делать нельзя, что можно попасть под горячую руку или в совсем неудобное для абонента время. А самое главное: если мужчина сам не звонит, значит, он не хочет звонить, и нет смысла напоминать ему о себе.
Лада злилась на Гронского. «Трепло, как все они! А еще известный адвокат!» Злилась на себя за то, что как не берегла себя от этой заразной болезни – влюбленности, но так и не уберегла! Злилась на Вероничку, которая названивала поминутно. Спрашивала, объявился ли Гронский, охала и ахала, и, наконец, приехала и стала активно давить на Ладу:
- Позвони ему сама! Скажи, что у тебя в мобильном откуда-то не отвеченный звонок от него! Ну, и что, что не было! А, может, он случайно нажал на клавишу?! Такое бывает, и очень часто! И вообще, глупо из себя тургеневскую барышню строить! В наши дни просто смешно! Пока ты раздумываешь, как это выглядит, другая просто возьмет его голыми руками. Если еще не взяла!
- Вероника, если это так, то и переживать не о чем. И вообще, с чего ты взяла, что я хочу чего-то от этого Гронского?!!
- А с того! – Вероника была похожа на павлина, который размахивал своим шикарным хвостом. – Ты на себя посмотри в зеркало! Посмотри-посмотри! Да ты же, как кошка, втрескалась! Что, не так?
Ладе показалось, что подруга с какой-то злостью ей это выкрикнула.
- Ну, и как кошка! И что из того?!! Кому от этого плохо, кроме самой кошки?!!! – вот только слез ей не хватало, чтоб брызнули во все стороны!
- Ладусь, значит, все-таки, я права? Влюбилась?!! Ты ж моя хорошая! Да это ж как здорово-то! – запричитала Вероничка.
- Да что здорового-то?! – психанула Лада. – Мало мне было укатившего в Новую Зеландию Влада! Я никому не рассказывала, как больно было, как плакала по ночам! А теперь – новая напасть!
- Лад, может быть, нужно было уехать? Влад же любил тебя…
- Куда уехать, Вероничка?!! А Димка?!! Я – мать, или кто?
- Мать-мать! Не ругайся только! Только ты сама себе противоречишь. Ты же знаешь, что ему не хватает самостоятельности. Ты думаешь, что если ему не напомнить, то он не накормит кошку…
- Не накормит!
- Накормит!
- А я говорю – не накормит!
- А я повторяю – накормит! Проверено! Я не приезжала к Димке, пока тебя не было. И позвонила один только раз. А появилась у тебя только вчера, чтоб ключи у Димки забрать. Он сам занимался вашим домашним хозяйством! Сам! Я ему передоверила это! И полюбуйся на свою Лапку! Не похудела??? А сомик Тёпа? Не отощал, случаем?! Лада! Я люблю тебя. Я тебя обожаю. Но я и то зверею, когда вижу, как ты названиваешь ежечасно Димке и диктуешь ему, что поесть, о чем не забыть, и как пройти в библиотеку!!! – Вероничка выложила все это, и выдохнула. – Уф!!!
- В какую библиотеку? – не поняла юмора Лада.
- В городскую! – огрызнулась беззлобно подруга. – Это я к слову! Лад, ну, ладно, с Владом поезд ушел. Но Павел Гронский – это… Это Павел Гронский! И я видела, как он на тебя в аэропорту смотрел! А ты не хочешь даже позвонить ему. А вдруг у него что-то случилось?!!
Они помолчали. Наконец, Лада предложила:
- Верусь, пойдем на кухню, а? И треснем чего-нибудь по случаю нашего серьезного разговора!
Они пошли. И достали специально спрятанную для такого случая бутылку хорошего красного вина, быстро нарезали кубиками сыр, сели, налили, понюхали, блаженно зажмурившись, и дружно сказали:
- Будем…
После этого одна добавила – «…здоровы!», вторая – «…счастливы!»
- А теперь слушай и попробуй понять, - начала Лада. – Знаешь, Верусь, у нас с Владом было всё так классно, что я понимала: это ненадолго, потому что долго так продолжаться не может. Знаю-знаю, ты сейчас скажешь, что я сама и сглазила! Не в этом дело. Я не говорила тебе, что все изменилось не после того, как я отказалась уехать с ним в его Новую Зеландию. Да у него и мысли не было, что я могу отказаться! Ну, придумала тоже, отказаться от личного счастья из-за взрослого сына! Все изменилось, когда я сказала ему, что Димка болен. Для Влада наркомания – не болезнь, а преступление. Верусь, ты не думай, я не оправдываю Димку! Но наркоманию считаю болезнью. А вот тех, кто торгует наркотой – преступниками. И, вот, как только я рассказала это Владу, он стал другим. Он стал меня бояться! Я видела это. Он даже оглядываться стал и озираться. Наверное, Димку высматривал, боялся, что тот сопрет у него его драгоценный портфель! И еще… Брезгливость какая-то появилась у него, как будто все вокруг заразное. Думаю, что он был бы рад, если бы я предоставила ему справки о том, что у меня нет ни СПИДа, ни гепатита.
Вероничка пыталась вставить в пламенную речь Лады свои возражения, но та помахивала у нее перед носом кубиком сыра, наколотом на цветную шпажку, и не давала ей открыть рот:
- Верунь! Ты не возражай только! Ты мне поверь на слово. И еще: я об этом никому не говорила. Слишком больно было. И сейчас больно и обидно. Наливай!
Они выпили без всякого вынюхивания винного «букета» - чего придуриваться-то? Не для того собрались!
- … и с тех пор я решила, что больше на эту тему ни с кем говорить не буду! – Лада закусила губу. – Вот тебе рассказала, и ты больше не задавай мне вопрос, почему я не хочу звонить Павлу Гронскому, хоть он супер-пупер какой расписной адвокат, не хуже народного артиста.
- Ладусь, ну, не все же такие, как Влад!
- Ну, да-да, Влад ведь из аристократического рода, да? Белая кость и кровь голубая, да?! Ну, если судить по его квартире, машине и ботинкам, то да! Только батя у него – простой рыбак из беломорской глуши, а матушка и вовсе крестьянка. Влад сам рассказывал про свое тяжелое детство.
Вероничка посмотрела на подругу и тихонько спросила:
- Лад, а про тяжелое детство… Это ты к чему?
- А к тому! Он же из-за Димки на меня, как на грязь под ногтями, посмотрел.
- Вообще не улавливаю связь, - подвела итог Вероничка, посмотрела туманным взором на Ладу, и предложила выпить еще – «для ясности ума»!
- А что тут «улавливать»?! – Лада промахнулась, и попала «букетом» на скатерть. – Не обращай внимания! Постираем! Что тут не улавливать, Верусик?! Уж если Влад с его строительным бизнесом и батькиной навагой, которой хватило только на покупку телевизора, побрезговал мною из-за Димки, то, что будет с Павлом Гронским, у которого и папа, и дедушка, и прадедушка с прабабушкой были адвокатами?! Нет уж! Хватило с меня Новой Зеландии, до сих пор глаза щиплет от названия только одного – Крайстчерч! Край света…
Вернувшийся поздно вечером с работы Димка обнаружил на кухне мать и ее лучшую подружку Вероничку, не совсем трезвых, с глазами печальными, с размазанной по щекам тушью. Скрыть следы преступления дамы не успели: светло-кремовая скатерть была украшена красными винными пятнами, которые они неудачно замаскировали корзинкой с печеньем.
- Маманя! А что случилось? – Димка уперся кулаками в стол, и Лада с удивлением обнаружила, что у него очень здоровые крепкие руки, красивые, с рельефом мышц, сплошь покрытые золотистыми, едва заметными, пушистыми волосками. Она аккуратно потрогала бицепс, и всхлипнула:
- Димка, а мы тут немного посидели, и немного поругались, вот!
- По поводу? – поинтересовался сын.
- Повод серьезный! Любовь! – Лада подняла вверх указательный палец. – Я люблю тебя.
- Маманя, ты наклюкалась! А меня и любить-то не за что…
- Ты, может, и не самый лучший, но ты мой ребенок, поэтому я люблю тебя! – повторила упрямо Лада, а Вероничка, виновато пискнула:
- Она, Димка, из-за тебя в Новой Зеландии не живет! И еще такому кавалеру отказала! Знаменитому адвокату Павлу Гронскому!
- Я ему не отказала, - грустно подвела итог Лада. – Он меня сам бросил…
Гронский позвонил через неделю, и по его голосу Лада поняла, что у него что-то случилось. Она так и спросила у него, но он ответил:
- Все нормально. Просто приболел…
Но голос выдавал его: интонации не «просто приболевшего».
Разговор не получился. Лада почувствовала, что Гронскому не до нее, и позвонил он просто из вежливости.
- Лада, ты прости меня. Я очень занят… Буду занят. Я, как разберусь со своими делами, сразу позвоню тебе. Не обижайся. Пожалуйста.
«Не буду. За что мне обижаться? Мы еще не стали ни родными, ни близкими. Я влюбилась, но я сильная, я справлюсь с этой влюбленностью, а ты об этом никогда не узнаешь. Если не захочешь…», - мысленно проговорила ему Лада, слушая гудки отбоя в трубке. Ей было и спокойно, и грустно.
Она думала о том, что знала давно, в чем была уверена: не надо бояться потерять дорогого человека. Теряются те, кто дается для опыта. Остаются те, кто послан судьбой. Но всякий раз, когда судьба давала ей мужчину, она начинала терзать себя сомнениями.
* * *
Продолжение следует