Роман. Продолжение
А дома их ждал сюрприз от блудного папаши – Сережи Долинина. Письмо. Вернее, открытка. Сувенирная, двойного сложения, на которой были изображены два тощих сурка, держащихся за лапы, и надпись: «Мы с тобой вдвоем навеки!»
- Это что? – едва не подавилась Лада, рассмотрев надпись. - Это с кем он вдвоем навеки? Со мной? Или с тобой? Или с каким это братским праздником он нас так поздравляет, а?
- Ма, да не парься! Я думаю, что он с таким же успехом мог написать нам письмо на свадебном приглашении. Наверное, завалился в гости, а нас нет, вот он добежал до киоска и купил, что было!
Сережа в свойственной ему манере выпендрежника рассказывал о том, что жизнь ему улыбнулась: женился на «заочнице», пока отбывал наказание за мошенничество, думал, что все потерял, оказалось – все нашел. Заочница была «не хухры-мухры, а богатая бизнес-леди», и теперь он сам «владелец заводов, газет, пароходов». Живет во Владивостоке, где у него и квартира, и дача, и яхта, а теперь вот и жена, и почет с уважением. Вполне серьезно Сережа писал, что мечтает о депутатском мандате или о кресле мэра. В самом конце письма – стрелочка, указывающая на то, что читать далее надо не по горизонтали, а по вертикали по самому краю страницы.
«Как там вы-то с Димасом живете? Надеюсь, что нормалёк, и желаю счастья».
Лада дочитала послание, сложила открытку, с которой ей улыбались два сурка, и сама улыбнулась. «Вот, ведь, перекати-поле, а не мужик! – беззлобно подумала про Сережу Долинина. – Сына не воспитывал, копейкой никогда не помог. Нет, вру! Что-то посылал пару раз. Но ни разу не спросил, чем живет его сын. Надеется, что «нормалёк»! Хорошо устроился бывший муженек!»
- Ма, тебя как будто что-то удивляет! - Димка порой словно мысли ее читал. – Ну, какой он мне отец-то? Отец – это ведь не тот, кто ботинки покупает и ремнем дерет. Он что, не знал, что у меня проблема? Знал! Так какой, на фиг, «нормалёк»?! А он спросил хоть раз: сын, что делать будем и как тебе помочь?! Да ни разу! А помочь мог. И не деньгами. Я не он, на деньги всё не меряю. У него друзей – воз и тележка. Могли бы в подвале меня спрятать, в деревню вывезти за сто верст и всё лесом, в монастырь определить, не спрашивая, желаю или нет. Много чего могли сделать… А он ни разу не спросил у меня про это…
Димка не перекладывал с себя вину, просто он действительно не понимал, почему отец ни разу не поинтересовался, чем он живет, не спросил, чем помочь можно. Как будто был он ему посторонним, будто у него не один сын, а трое детей, двое из которых – просто ангелы, и по этой причине на третьего можно рукой махнуть.
- Мам, я часто думаю о том, что тоже хочу быть, как ты – Стрелецким, а не Долининым, и отчество поменял бы… Потому что отец мой – Глеб, и если бы он был жив, у меня в жизни всё сложилось бы иначе.
Лада куталась в шаль с кистями: дома было холодно и неуютно. Питер – не Крым, лето не радовало: то дождь, то ветер. В парнике на даче загибались от сырых прохладных ночей августа огурцы, а помидоры даже не думали краснеть. Как будто сорт такой, вечнозеленый!
Зато уродились кабачки, цветная капуста и зелень. В таком количестве уродились, что Лада, собрав «бивни мамонта» - так называл ее кабачки дядя Толя Комар, развезла свой урожай по родственникам. Заглянула по этому поводу и к матери Сережи Долинина – Ольге Андреевне.
- Ой, Лада! Ну, куда же столько-то?! – причитала она, пристраивая бивни на балконе.
- Ешьте на здоровье! – Лада разгрузила на кухне пакет с капустой и достала большой веник зелени. – Ольга Андреевна! Сережа приезжал?
- Приезжал, оглоед! – бывшая свекровь загремела чашками и ложками. – Залетел на три дня, виделись за все время двадцать минут. Носился по городу, как ведьма на помеле! Все такой же! Лад, рот не закрывается. И как не устанет трепать языком. Все-то у него кучеряво, машина – не машина, квартира – не квартира, а когда я заикнулась, что мне нужны деньги на операцию – глаз, Ладка, ведь совсем не видит! – так он сделал вид, что не услышал. Я – слепая, он – глухой! Вот, на том всё и закончилось. Сказал мимоходом, что ездил к вам, но дома вас не было. Вроде, соседи доложили, в отпуске вы…
Ольга Андреевна куталась в старенький шарф. У нее дома было тоже не жарко.
- Лада, а как Дима? – спросила она осторожно.
- Спасибо, Ольга Андреевна. Ничего. Он старается.
- Дай Бог… Дай Бог…
VI
«Бог, дай моему сыну, заблудному и болящему, здоровья душевного и телесного, и сил, чтоб справился он с недугом своим…», - повторяла она всю дорогу слова, помня о том, что материнская молитва со дна моря поднимает.
- … так вот, там без грамотного подхода вас просто со дна моря поднимет, поэтому, Лада, даю урок плавания: ни в коем случае не нырять и не ложиться на воду! Только садиться, как в кресло! И то очень аккуратно, без излишних всплесков! В противном случае, центр тяжести перевесит, и вы перевернетесь в воде!
Они ехали на экскурсию на Мертвое море, и Павел Гронский инструктировал Ладу перед не простым, а лечебным купанием в соленой-соленой воде. О том, что там можно полулежа читать газету, она и сама знала. А еще Вероничка рассказала ей, что там можно купить классную натуральную косметику с солью Мертвого моря. Без подделок!
- Это точно! – подтвердил Гронский, и предупредил:
- Только не хватайте прямо у автобуса. Я вас провожу в одно место, где все то же самое будет намного дешевле.
- Паша! Я вас обожаю!
- Значит, пора перейти на «ты».
- Переходим!
Цены на косметику «кусались», поэтому подарки с берега Мертвого моря всем-всем отменялись. Ей было неловко оттого, что Гронский увидел ее замешательство – признаться в том, что у нее нет лишних денег, она не могла. «Вот, предлагала же Вероничка взять у нее в долг!», - мелькнуло у Лады в голове. И вдруг неожиданно для себя самой она сказала:
- Паша, Израиль для меня – очень дорогая страна! Причем, двусмысленно звучит: дорогая – потому что я очень-очень хотела здесь побывать и вот, побывала. И еще дорогая – потому что для моего педагогическо-психологического кошелька это непозволительная роскошь. Вот так! Придется обойтись без чудо-косметики! Ну, разве что парочку баночек позволю себе!
Если бы не Гронский, то Лада и от этой «парочки баночек» легко отказалась бы! В чудеса омоложения не верила, а пара сотен долларов лишними у нее никогда не были.
Лада выбрала какой-то супер-крем против морщин и маску-лифтинг, которая обещала просто поразительный эффект в течение шести часов после употребления.
- Маска для бала! – хихикнула Лада. – А в полночь карета превратится в тыкву, а Золушка – в детского психолога Ладу Стрелецкую!
Гронский, глядя на нее, купил то же самое, и что-то еще – Лада не смотрела, что ему упаковывали в подарочный пакет.
- Дочке, - пояснил он.
Потом, видимо, вспомнив про супер-крем против морщин, добавил:
- И маме…
Лада едва удержалась, не спросив по-бабски про жену, но Гронский сам сказал:
- С женой не живем.
И добавил.
- Ну, вот. Теперь ты обо мне всё знаешь.
- И ты, конечно, хочешь, чтобы я рассказала о себе...
Лада грелась на солнышке после позорного купания в тяжелой от соли воде Мертвого моря, в котором, говорят, совсем нет никакой живности. Не удивительно! Лада наглоталась воды, вкус которой трудно передать. Маслянистая жидкость, совсем не похожая на пересоленный суп. Едкая кислота! Она, конечно, забыла, что ложиться животом на воду нельзя. Вспомнила поздно, когда ноги перестали слушаться, и ее буквально перевернуло в воде. Лицо щипало, в носу – кололо, в горле противно жгло.
По правилам надо было сразу бежать под душ, и смывать пресной водой этот рассол, но выскочить из моря не так-то просто. Дно каменисто-колючее, с грязевыми скользкими участками, на которых трудно устоять. Если бы не Паша, Лада бы долго выползала на берег, позорно раскорячившись. Впрочем, не одна она. Вокруг большинство, как Лада, попробовало плавать по привычке. Результат у всех был одинаков: переворот с дегустацией забортной водички!
Во второй раз она была куда аккуратнее, и, зайдя в воду, села, как в кресло, и закачалась на маленькой, но упругой, словно из плотной резины, волне.
Они не забыли сделать фото на память – со старым номером журнала «Огонек», найденным в автобусе. За журналом выстроилась очередь! За услугами фотографа - тоже. Гронский бескорыстно помогал всем, а Лада отогревалась на берегу, завернувшись в большое пляжное полотенце. Она с удовольствием наблюдала за Павлом, который веселил позирующих ему дам, и поймала себя на мысли, что немножко ревнует его ко всем им.
А Вероничка-то была права, когда собирала Ладу в дорогу, и заставила ее взять с собой платье и туфли. Как оказалось, прощальный вечер в ресторане был действительно запланирован, и на банкет Лада пожаловала при полном параде. И Гронский сделал ей комплимент и не сводил с нее глаз весь вечер, а дамы шушукались у нее за спиной.
А она не стала дожидаться, пока карета превратится в тыкву, лошади – в мышей, а кучер - в крысу, и сбежала с бала в свой номер с видом на море.
Продолжение следует