На курган занесло серым ветром меня.
Засверкала широкая Волга.
И сквозь толщи земли был мне голос коня.
И сказал он: «Я ждал тебя долго!
Помнишь, как пировал ты с дружиной в траве,
Как тогда ты напился кромешно?
Лучше нечего было желать татарве».
Я ответил: «Не помню, конечно».
«Вспомни, как побурела под брегом вода.
Но тебе было этого мало!
А еще вспомни жуткие блики, когда
Нас навеки с тобою не стало.
Как тогда я в закатную рябь уходил,
Отсекая земную погоню,
И тебя выносил с черной раной в груди!»
Я ответил: «Ты знаешь, не помню!»
«А потом в тишине у степного огня
Пела женщина, глядя на Волгу.
Неужели, мой друг, ты не вспомнишь коня?
Я ведь ждал, ты поверь, очень долго.
А когда хоронили нас, помнишь, она
Бледный лоб твой накрыла ладонью.
Как была моя ревность, ты помнишь, черна!»
Я ответил: «Ну, хватит, не помню!»
Конь умолк, было слышно дыханье его.
Мне мерещился шум древней сечи.
«Я не помню, мой друг, ты прости, ничего!»
И поникли кургановы плечи.
Где-то близко совсем у степного огня
Пела женщина самозабвенно.
И был сон боевому коню про меня
И про женщину тоже, наверно.