Январь 2017 года, поселок Мулино, Нижегородская область.
Жили мы в АПЛе – автономный палаточный лагерь. Немецкие четырех- или пятислойные палатки, отопление дизельными пушками, нормальная столовая, удобные кровати. В этот период вернулись и обычная рутина, и наряды, и рабочка. В частности – чистка тонн снега, которого в ту зиму притянуло, наверное, со всей России именно к нам. Горы снега высотой 10 метров после его уборки, отбивание льда ломами – красота. Но в один день именно мне посчастливилось быть первым, кто начнёт готовить «площадку» для расположения штаба в лесу. Собственно, на носу было начало самих учений.
- Марков, Славин, Кутузов – ко мне, бегом.
Это наш ротный «шланг», новый командир роты. Прислали его откуда-то из Петербурга, из учебки, где тот принимал участие в обучении совсем молодых после призыва. Крысиная морда и крысиные же поступки соседствовали с отношением к нам, как к г*вну – он немного не понимал, что командует ротой в боевой части, а не молодыми. Тощее телосложение, затупы перед вышестоящим начальством и общее отвратительное отношение к нему – за глаза прочно прилипло погоняло «Шланг».
- Эт самое, грузите в КАМАЗ палатку каркасную, кровати старые, печку, лопаты. И топоры не забудьте.
Тут стоит отметить, что смотаться из лагеря – значит, не попадаться на глаза капитану и не делать ничего - рассос. Но напрягало то, что он залез в КАМАЗ с нами, только в кабину. А мы – в кузове, со всеми вещами.
- И куда мы едем? – задал вполне резонный вопрос Дима.
- Я ничего не понимаю, сейчас проверим.
Дорога заняла около часа, и вот мы уже выпрыгиваем в снег почти по пояс посреди леса. Тишина, сосны и снег.
- Так, для вас задание. Здесь, – показывает на поляну, – завтра должна стоять палатка, внутри печка и кровати. Сбоку, – палец указывает на двадцать метров левее, – площадка под три машины. Ясно?
- Так точно, товарищ капитан. Мы тут остаемся?
- Да, вот вам две баклажки воды, позже привезем еду. Если не успеете – урою в этом снегу. Вам ясно, товарищи срочники!?
- Так точно, товарищ капитан!
Он запрыгнул в КАМАЗ и был таков. А мы остались с кучей вещей, палаткой и тоннами снега наедине. Не стану долго расписывать весь процесс чистки снега, установки палатки и печки – ничего особенного. Однако мы не дочистили площадку под технику, усталость и отсутствие еды дало о себе знать. Я, как знал, взял с собой пакет «слонячек» - армейские сосательные конфеты, которыми можно делать операции по удалению зубов, и чай. Собственно, этим мы и питались до вечера.
Часов в шесть, когда уже стемнело, мы начали, мягко говоря, волноваться. Есть хотелось ужасно, а обещанной машины с едой не было.
- Ну все, я звоню прапору! – я уже не выдержал. – Алло, товарищ прапорщик, здравия желаю! Это Марков, нас тут капитан в лес увез палатку ставить, а еды никакой нет. Мы есть хотим, когда привезут?
- Слышь, не знаю, мы сейчас машину ищем, чтобы доехать до вас. Все рейсовые КАМАЗы уже на стоянке, до вас только на таком доедешь. Ждите, часа через два будем.
Это немного обнадеживало, до этого терпели – два часа еще сможем.
Стоит сказать пару слов о нашем прапорщике. Это был мужик за пятьдесят, с лицом спившегося Арнольда Шварценеггера. Мозгов у него было немного, но он был он не злой, просто часто ловил затупы. Иногда приходилось даже за него додумывать решение задачи, которую ему поставил капитан.
…Спустя три часа, мягко говоря, мы уже были на измене. Есть хотелось так, что живот уже просто болел. Конфеты, как и чай, уже давно закончились. Силы нас покидали. Добавите ко всему куб перепиленных дров для печки (иначе бы мы просто замерзли) и можете прикинуть общую картину.
- Товарищ прапорщик, ну вы где?
- Нас не пустили в ночь на полигон, машину-то нашли. Ждите теперь до завтра, завтра приедем на развертывание и привезем сухпайки.
- Товарищ прапорщик, вы серьезно? Мы тут с голоду до завтра помрем, или кору жевать будем. – я на правах старшего среди всех имел полное право так разговаривать.
- Ну не могу я ничего сделать! Ждите! – и сбросил звонок.
- Пипец, приплыли. Ну что, пацаны, коптим печку и на боковую. Сегодня есть не судьба.
Печку мы топили по очереди, через каждые два часа меняясь. Но особого тепла она не давала, как оказалось, мы неправильно её установили. Но топили всю ночь нещадно. С утра голод еще не подобрался, а мы с паникой вспомнили, что площадка для техники так и не была расчищена. С таким рвением снег мы ещё не убирали.
Где-то в четыре часа дня загудели двигатели и на поляну начали вываливаться наши КАМАЗы, Уралы и БТРы. Среди всех прибывших я с небольшой грустью увидел начальника штаба, полковника. Он недавно вернулся из Сирии, был злым и жёстким. Не сильно грустил я просто потому, что знал: проблемы будут, от них никуда не денешься. С ними придется смириться… Результаты его прибытия не стали долго ждать.
- Вы че, дебилы, вы где палатки развернули? Какого хера?
- Здравия желаю, товарищ полковник! Как приказал товарищ капитан, здесь.
- Эй, капитан! Бегом сюда! БЕГОМ! – орал он на весь лес. Я с удовольствием наблюдал, как капитан семенит по колено в снегу к начальству.
- Теперь ты, дебил. Иди сюда. И вы трое за мной. Прапорщик, зови остальных сюда, бегом!
Мы пошли немного дальше от того места, где развернули палатку, по еле заметной под снегом дороге. Зайдя в лес, нам открылся откровенный пипец: огромный капонир, засыпанный снегом больше, чем по пояс. Метров тридцать на пятнадцать, чтобы вы могли прикинуть размеры.
- Чтобы тут через двадцать минут не было снега! Лопаты в зубы и херачить!
На этом моменте я взгрустнул очень сильно, так как не ели мы до сих пор, а работы там было явно на полдня для десятка срочников. Но тут к моему огромному удивлению слово взял наш прапорщик.
- Товарищ полковник, тут трое ночью были, не ели ничего, дайте им время поесть хотя бы.
- Двадцать минут им, шустрее!
Наверно, это была его любимая фраза.
Спустя уже две минуты я сидел в палатке и разогревал три порции консервов на печке. Но даже тут мне побыть одному не дали. Занавески палатки открылись и в неё зашёл наш командир полка – полковник Казачков.
Я вскочил так, что, наверно, чуть не пробил потолок.
- Здравия желаю, товарищ полковник!
- Сиди, солдат, сиди. Прием пищи, да? – полковник был одним из немногих офицеров, к которым у солдат была симпатия. В меру жесткий, злой там и только тогда, когда нужно. У обычных солдат, которые просто несли свою службу, с полковником проблем не было. Человек прошел две или одну чеченскую (тут я могу ошибаться, но офицером он был именно боевым), был в Сирии и даже в Северной Осетии, конфликт августа 11 года.
В общем – хороший мужик. И именно в этой ситуации случилось то, что дало повод считать его ещё лучшим человеком.
- Так точно, трищ полковник, сейчас будем, вчера вот поесть не получилось.
- Стоп, как не получилось? – на меня устремился взгляд человека, который целится из снайперской винтовки. Я понял свою ошибку, но назад пути не было.
- Да получилось так, что нас привезли вчера на развертывание, а еду с собой не дали. И вечером машина на полигон не смогла проехать. Ну мы и терпели с утра, только позавтракать успели в части.
На секундочку, время сего действия было где-то около пяти вечера.
Очень долгий молчаливый взгляд на меня. Наверное, оценивал, могу ли я приукрашивать свою историю. Но, видимо, по моему взгляду все было понятно.
- Прости, солдат. Виновные будут наказаны. Зови парней, которые с тобой были и садитесь есть.
С этими словами он ушел.
Опускаю подробности того, как мы расчищали тот капонир – время уже было к отбою. Техника была загнана вниз, часть офицеров уехали, но часть осталась. В том числе командир части, командир штаба и наши командиры – начальник связи и капитан, ротный. Мы стояли у палатки и решали, кто пойдет в дежурство на охрану палаток – без нарядов в армии никак.
-…Ты, капитан, ты что, совсем о**ел?? Ты как солдат без еды оставил на сутки? В лесу, мать твою! Они что, снег жрать должны? Ты в обнимку с начсвязи уедешь сюда на неделю без жратвы, кору сдирать и кипятить с сосен будете, мудачье! Это твои солдаты, сука, накорми их, напои, чаю привези! Твари вы такие…
Мы переглянулись. Ребятам я рассказал о разговоре с полковником, но точно не думал, что это все приведет к такому. Между тем из палатки выполз взъерошенный начальник связи – тоже капитан. Мы вытянулись перед ним.
- Так… Кто сказал полковнику, что вы не ели?
По его виду было понятно, что он ищет козла отпущения, но армейская смекалка от меня никуда не делась – она становилась только лучше с каждым днём.
- Не мы, товарищ капитан. Может быть, он услышал, когда прапорщик сказал начальнику штаба, что мы не ели, или сам начштаба ему сообщил.
- Точно? Ну смотрите… - и он ушел в палатку, где продолжалась кровавая баня…
Чуть позже произошли еще пару интересных ситуаций – мы сидели ужинали, с нами в палатке также был и полковник, который употреблял обычный сухпай.
- Ребят, берите, угощайтесь. Я все равно столько не съем, а вы голодные, - и протягивает нам почти полную коробку сухого пайка. Вот кто сейчас меня читает и прошел службу, скажите, был ли у вас хоть один такой офицер?
Прошло еще несколько часов, я уже сладко спал после моей смены на патруле. Но разбудил нас рык, был бы посильнее – сдул бы палатку.
- Да вы совсем тут по****вали?! Вы че творите, суки? – немого
очнувшись от сна, я навел на резкость. Перед полковником стоял командир танковой роты. Вид у него был как у школьника, который разбил окно в классе.
- Ты как мог оставить солдат в танке на ночь без даже е**чего костра? Ты хочешь на себя трех двухсотых в мирное время взять? – и тут последовал удар в грудь, который откинул капитана в проем входа палатки – тот упал на спину, но быстро поднялся и встал на свое место.
- Ты сейчас едешь туда и забираешь своих людей. Своих, понял?! Оставь этот е***ий танк там, где он стоит, ничего с ним никто не сделает в поле. Завтра лично чинить его будешь при мне, понял?
- Есть, товарищ полковник!
Как оказалось, по пути в снегу застрял танк, пока его пытались выдернуть, мотор словил клина. Капитан не придумал ничего лучше, как оставить на охране трех срочников. Мороз -35, как бы не больше. Отличие нашей ситуации от их – наличие печки, которую мы топили. А они не могли развести даже костра.
***
Истории об этом полевом выходе не заканчиваются.
Учения, к сожалению, отложили, но целесообразности возвращать всю технику и палатки, которые были развернуты в лесу совсем не было, и мы начали просто ездить в лес на дежурство. Уже как положено: с едой, водой и средствами для существования. В одну из таких ночей мы только зашли в палатку, после того, как перепилили три сосны. Сидели, пили чай и просто разговаривали. И тут, мягко говоря, нам стало не до чая или общения – за стенкой палатки в дали раздался волчий вой. Похолодели не только мы, наверное, даже печке стало холодно. Так и просидели около двух часов, только еле двигая руками, чтобы подкинуть очередное поленце…
А в уже другое дежурство с нами был наш прапорщик. То ли он провинился и его сослали к нам, то ли просто дали приказ нас контролировать – не знаю. Но факт, что он был с нами, оставался фактом. И оказался он не очень сильным физически – ноги намокли, устал, замерз… Короче, сел он в палатке греться. А мы тоже устали – весь вечер и полночи мы натягивали масксеть на кунг и палатку. А сейчас – пилили очередную сосну на дрова.
- Слышь, Диман, я устал. – я лег рядом с бревном и закрыл глаза. По звуку напротив Дима сделал то же самое. На фоне мои товарищи начинали маскировать последний кунг. Открыл я глаза, когда остальные четверо моих сослуживцев уже идут от замаскированного кунга. Я вскочил как ужаленный. Оказалось, что мы провалялись с Диманом на снегу около получаса.
- Охренеть, Дим! Как тебе, загнуться, пока пилишь дрова? – ситуация была максимально тупая, под стать армии, но было весело.
Зайдя в палатку, мы застали картину – прапорщик, вытянув ноги в носках цвета радуги (можно пошутить на тему ЛГБТ, но не буду), сидел на краю кровати, свесившись почти к самой печке. Боец – хоть куда, сразу вырубился. Почти как срочник. Спустя несколько часов случилась неприятная ситуация – дежурный истопник, который следит за печкой, заснул. Мы проснулись от дикого холода.
- Мать твою, Андрей! – в палатке можно было даже глаза не открывать, темень стояла полная.
- Да тут я, тут, вырубился. Простите, ребят, мой косяк.
- Ну и че делать будем?
- Че делать, на воздух на ощупь выбираться!
Мы вылезли из палатки – здесь было светло, светила луна и подмигивали звезды. Посмотрели друг на друга. Без света – а наши телефоны давно сели на морозе – разжечь печку вообще было нереально. И тут мне на ум приходит гениальная идея.
- Пацаны, у вас еще остались таблетки сухого спирта?
- Да, есть пара.
- И у меня три штуки.
Ланью бросаюсь в палатку, наощупь нахожу коробки с сухпайком и беру сразу с мусором. Выхожу, протягиваю сослуживцам.
- Вот здесь решение проблемы с освещением! – вытаскиваю из мусора квадратные алюминиевые брикеты со шпиком.
- И че, жечь их будем? – насмешку я пропустил мимо ушей, занимался делом. Армейский шпик – редкостная жесть. Брикет сала, который по вкусу может понравиться лишь самым отбитым гурманам. Такие брикеты делились на два типа – белые и розовые. Белые – полное г*вно, розовые еще можно было есть, там была и соль, и перец и даже иногда кусочки мяса. Мне нужны были именно белые. Достаем такую, вскрываем, кладём в неё таблетку сухого спирта и поджигаем. Через десять минут горения получаем небольшой факел или свечу.
- Шо, сосунки, съели? – ответом мне были только одобрительные хмыки.
Зажгли мы таких «факелов» около десяти штук, еще и по краям капонира для куража расставили. Сходили за сосновыми ветками в ближайший окоп – взяли где посуше, начали разжигать. Когда печка уже раскочегарилась, оживился прапор, который попытался из положения сидя в спящем режиме нырнуть в печку. Мы, конечно же, сделать ему этого не дали.
Продолжение, конечно же, следует...