Ученик 11А Даня Прохоров готовился к контрольной по физике. Этот предмет он в принципе любил. Как и все прочие – синдром «отличника», когда все легко дается и нет разницы, что учить.
Но с некоторых пор ему стало сложно концентрироваться: мысли с формул в учебнике то и дело норовили переметнуться на нежный образ одноклассницы Марины.
Раньше Даня бежал в школу для того, чтобы утверждаться в учебе. Внешностью своей был недоволен: редкие вихры, торчащие во все стороны и не поддающиеся ни расческе, ни гелям для укладки… очки, почему-то постоянно запотевающие… рано атаковавшие прыщи – красота, да и только, мда… Оценки – вот в чем он был уверен.
Сейчас же он думал больше о том, как откроется дверь и войдет, точнее, влетит в класс Мариночка – вся такая стремительная, эмоциональная, с копной небрежно забранных резинкой кудряшек. Огонь, а не девушка! Солнышко, буря, ветер! И враз остальное померкнет, голос учителя будет раздаваться откуда-то словно из телевизора, включенного так, для фона… Как же интересно наблюдать за ее порывистыми движениями, полными пробуждающейся женственности. Даже жвачку она жевала особенно красиво: задорно и жизнеутверждающе, казалось Дане.
Саму Марину не вдохновляло внимание Дани. Хотя маме парень нравился. Родительница говорила: «Присмотрись к Дане – мальчик очень тепло к тебе относится. Выбирать для жизни нужно того, кто тебя любит! Идти на поводу у чувств – это удел глупых женщин».
Но девушка не внимала родительскому совету. Вот Костя, главный бандит школы – это да! Одни мышцы, старательно вылепленные годами тренировок в секции самбо, сводили с ума.
Когда Костю вызывали отвечать, а он, стоя перед классом, нарочито демонстративно перебирал ногами в синих кедах и разных носках – его личный имидж, Марина замирала и никак не могла заставить себя вслушиваться в то, что он говорил. Да и разве это важно, когда появлялась такая прекрасная возможность смотреть и любоваться, не таясь. Ловить каждый взгляд, пялиться на самоуверенные жесты и катышки на неизменной зеленой футболке с надписью: «Крутой мен».
Когда вызывали Марину, на нее смотрели оба: и Даня, и Костя.
Волнуясь, Марина обычно скрещивала под грудью руки, и в этой позе девичья грудь обрисовывалась под белой блузкой во всем своем великолепии.
Костя жадно упивался видом и горел от нарастающего томления, не осознавая толком его природу в силу юного возраста.
А Даня созерцал Марину с восторгом, наслаждался ею, как божеством. Лучик счастья – так он про себя называл объект своего восхищения. И захлебывался от желания обнять, защитить, подсказать и унять ее тревожность. Он знал, что одноклассница теряется и нервничает. И готов был оказать ей любую посильную помощь. Если бы только она согласилась.
Класс занимался подготовкой к неизбежным, как весенняя капель, ЕГЭ и последующему выпускному, а наша троица - собственными переживаниями. Пусть пока еще незрелыми, подростковыми, но от этого лишь только более острыми и чувственными.
Сразу после выпускного Марина вышла замуж за Костю, а через 7 лет они развелись. Его страсть к другим женщинам она не вытерпела. Ссоры, разборки с битьем посуды, бессонные ночи, глотание слез над перепиской в мужнином телефоне, ответные измены... Все, как полагается. Марина осталась одна - с тремя детьми, крохотными алиментами и маминой поддержкой, за которую ей приходилось расплачиваться выслушиванием нотаций и морем критики.
Даня благополучно оправился от трагедии незадавшейся первой влюбленности. Он женился на коллеге, к которой испытывал исключительно уважение, но зато у той к нему любви наблюдалось в избытке. На двоих вполне хватало. Так что жил Прохоров в уважении, почитании, обласканный супружней заботой. Двухкомнатная квартира, дача, собака, котлетки с пюре с собой на обед, тщательно упакованные в пластиковые контейнерочки, пивной живот - атрибут состоявшегося семьянина… Все, как полагается.
Марина в поисках мужчины, готового позаботиться о ней и детях, напросилась на встречу с Даней.
Даня пригласил бывшую школьную подругу в кафе и с любопытством разглядывал ее. Он отметил про себя и усталый взгляд потухших глаз, и резкие движения, и стоптанные каблуки порядком изношенных туфель, и старый джемпер. Характерная для той порывистость, которая в детстве кричала о жажде жизни, теперь более походила на нервную дрожь человека с расшатанной психикой, а улыбка – на вымученную гримасу.
Марина рассказывала что-то о своих детях, танцевальном турнире, дистанционном обучении… Но смысл уплывал от Дани.
«Все-таки хорошо, что тогда у нас не сложилось. Жена меня обожает – чего еще желать. Для жизни – то, что надо. Сантименты – это лишнее для умного мужчины» - удовлетворенно подумал он.
- Ну, ладно. Пойду я, - подвел итог встрече Даня. Он допил свой кофе и положил сторублевку на стол.
Дома его ждали ужин и пиво с креветками под какой-нибудь очередной одноразовый боевик.