Популярная историография имеет характерную закономерность. Почему-то в какие-то периоды вдруг чётко обозначается вектор: вот этот персонаж времён Очакова и покоренья Крыма – правильный, а вот тот достоин порицания. И вот читаешь: во всех публикациях превозносят некоего обласканного Клио и окуренного фимиамом имярек, превозносят его деяния… И если вдруг проскользнёт где публикация, подвергающая его деяния сомнению, встречаешь её с недоумением – на священную корову критикан замахивается, против правильного ветра плевать себе дозволяет, каналья!.. И уже предвидишь праведный гнев в адрес автора от ревнителей устоев, от непоколебимых знатоков, что есть истина и чья персона в истории не подлежит объективному обсуждению.
В данном случае я речь веду о нашем прославленном Маршале Победы Георгии Константиновиче Жукове. А именно – о недолгом периоде его пребывания на посту Начальника Генерального штаба Красной армии. На мой взгляд, это назначение стало большой ошибкой и обернулось большими бедами – Жуков для этой должности не годился.
Я не стану сейчас говорить о боевом и служебном пути Жукова, который привёл его на этот высокий пост. И не пойдёт речь о том, как получилось, что Генштаб на рубеже 1940/1941 годов возглавлял генерал армии Кирилл Мерецков. Остановлюсь только на том, что лично у меня вызывает вопросы.
Более того: и критиковать особо никого не стану – не мой шесток. А вот непонятные мне вопросы обозначу, на это имею право.
Итак, на одном из совещаний в присутствии Сталина Начальник Генерального штаба генерал армии Мерецков заявил, что война с Германией неизбежна, что в связи с этим требуется принимать безотлагательные меры: страну и армию переводить на военное положение. Сталин обозвал начальника ГШ паникёром – и тот лишился должности; благо, стоял уже не 37-й, так что Кирилл Афанасьевич не попал под 58-ю, а спланировал только на должность заместителя наркома обороны по боевой подготовке.
Какой из этого следует вывод?.. Что преемником впавшего в немилость Мерецкова должен стать военачальник, с одной стороны, опытный, а с другой, чётко придерживающийся линии партии и лично товарища Сталина по вопросу, что «войны не будет». Логично?.. По-моему, вполне.
И вот 14 января 1941 года на эту должность назначают генерала армии Георгия Жукова. Вывод, на мой взгляд, вполне логичен: Сталин и Ворошилов его считают адекватной достойной заменой «паникёру».
Между прочим, тем же числом датируется загадочное назначение генерал-полковника Григория Штерна на пост начальника Главного управления Противовоздушной обороны Наркомата обороны – того самого Штерна, с которым у Жукова не сложились отношения во время боёв на Халхин-голе… Почему загадочное?.. Да потому что Григорий Михайлович до того всегда служил в Сухопутных войсках, и не имел отношения к войскам ПВО!.. И как это назначение ему откликнулось, все мы помним.
Но вернёмся к Георгию Константиновичу.
В результате триумфального возращения после победы над японцами, получив Золотую Звезду Героя Советского Союза и звание генерала армии, Жуков отправился командовать войсками Киевского особого военного округа. Именно он осуществил операцию по возвращению (или присоединению – кто как расценивает) территорий, оккупированных Румынией во время Гражданской войны.
Ну и третье событие, на которое следует обратить внимание в связи с упомянутым назначением.
В начале января 1941 года состоялись две стратегических играх, в ходе которых на картах разыгрывались варианты начала грядущей (то бишь гипотетической) войны. В обеих играх – а играл он то «красными», то «синими», то есть то за своих, то за врагов – Жуков одержал победу. Оно понятно: «игра» на карте и реальная война – две большие разницы; однако ж о стратегическом мышлении участников более или менее свидетельствует.
Приведённые обстоятельства и показали высшему руководству страны, что генерал Жуков – именно тот военачальник, который сможет возглавить Генштаб. Даже несмотря на то, что в его характеристике значилось: «На штабную… работу назначен быть не может – органически её ненавидит»; это написал его бывший командир Константин Рокоссовский.
Оказавшись во главе Генерального штаба, Жуков, совместно с наркомом обороны Маршалом Советского Союза Семёном Тимошенко, принял участие в подготовке документа, который получил длинное название «Соображения по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками». По сути, «Соображения» содержат то же утверждение, за которые сняли Мерецкого – что война стоит у порога, и пора принимать меры. Обстановка в мире менялась, информация поступала из разных источников – по всей видимости, и тов. Сталин несколько скорректировал свои взгляды на перспективу, допуская вероятность военного столкновения с Гитлером.
Но для нас сейчас важнее другое.
В названном документе предлагалось нанести по гитлеровцам превентивный, упреждающий удар – и на данное обстоятельство хочется обратить особое внимание читателей. С этой целью предусматривалось выдвижение войск непосредственно к западной границе СССР, сосредоточение их на направлениях замысленного наступления…
Вот тут и вопрос. Сталину «Соображения» доложили. Он их принял к сведению, однако предложение насчёт превентивного удара не одобрил. Тем не менее, мы знаем, что на момент начала войны крупные войсковые группировки оказались сосредоточенными непосредственно в приграничных районах.
О том, что с ними произошло в первые дни войны, мы ещё поговорим в будущем. А пока просто вопрос в пустоту: кто-то ж распорядился выдвинуть неготовые к войне соединения и объединения непосредственно к границе, в том числе непродуманно сосредоточив их в Белостокском выступе!..
Такие передислокации – прерогатива именно Генерального штаба. Именно по этой причине Красная армия в первые дни войны подверглась столь сокрушительному разгрому.
В фильмах и книгах кочует эпизод, когда Жуков разговаривает с арестованным Павловым перед тем, как того уводят к Берии. И Георгий Константинович бросает упрёк Дмитрию Григорьевичу: мол, я тебя переиграл в стратегической игре – почему ж ты выводы не сделал?.. Но погодите-ка! Насколько я понимаю, вопросы дислокации войск находятся в ведении как раз Генштаба, а не командующего округом!.. В уже не раз упоминавшихся выше «Соображениях» по пунктам значится: передислокация войск и авиации, а потом лишь «под видом учебных сборов постепенно» подтягивать и разворачивать тыловую базу. Так оно и вышло по написанному – войска к границе стянули, а танки оказались без горючего, пушки без снарядов, войска без прикрытия от нападения авиации!..
Вина Павлова и его штаба состоит в том, что он не бил тревогу, но никак не в том, в чём его обвинял Жуков. Вина бесспорная, но вполне объяснимая – сама система давила командующего: не высовывайся!
И потом… Это ещё один вопрос в адрес Жукова… Если ты, вышестоящий начальник, в результате «игры» убедился в недостаточной компетенции подчинённого, то не только младший, но и старший обязан сделать выводы и принимать меры…
Так же видится несостоятельным и упрёк по поводу нарушенной системы связи в те же первые дни войны – это также прокол Наркомата обороны и Генштаба; а прифронтовые округа стали заложниками его…
…Оно, конечно, слов нет – Жуков, как и все без исключения в окружении Сталина, являлся заложником системы. Разумеется, начальник Генштаба был вынужден ориентироваться на мнение Хозяина, и не просто ориентироваться, а руководствоваться им.
Так давайте признаем это – и вопросов не возникнет!.. Пытался же он что-то сделать! Не успел… Например, возродить «линию Сталина»…
Но ведь и к превентивному удару по Германии через оккупированную Польшу готовился!.. Тоже не успел.
…Дальнейшие события показали, что Георгий Константинович Жуков и в самом деле не слишком годился для штабной работы – непосредственное руководство войсками у него получалось лучше. По этому поводу у меня тоже есть соображения, ну да ладно, оставлю их при себе, дабы не дразнить ярых сторонников точки зрения гениальности этого военачальника.
А сейчас – коротко итог.
Восемьдесят лет назад Георгий Жуков стал Начальником Генерального штаба Красной армии. На этой должности он пробыл ровно полгода – в конце июля его освободили, отправив сначала командовать Резервным фронтом, а затем спасать Ленинград… В этом он преуспел больше, чем в руководстве мозговым центром Вооружённых сил.