Сегодня мы поговорим о прекрасном архитекторе Антонио Барлуцци и изумительных храмах, построенных им в первой половине 20-го века на Святой земле. И эпиграфом этому разговору может послужить утверждение из доклада академика Алексея Викторовича Щусева "Мысли о свободе творчества в религиозной архитектуре": "Религиозное искусство, как искусство чистой идеи, чуждое утилитаризма, должно быть свободным в своих проявлениях. Оно должно подчиняться только религиозной идее и не терпит рабского стеснения в формах".
Вот о концептуальном характере творчества Барлуцци, о воплощении им этой идеи и пойдет здесь речь. Так сложилось, что в начале 20-х годов прошлого века молодой тогда архитектор начинает одновременно руководить осуществлением двух своих проектов: церкви Преображения на горе Фавор и церкви Агонии в Гефсиманском саду. И создает Храм Света и Храм Ночи.
И это не случайно. Он как бы еще раз утверждает один из основных догматов христианства - догмат о двойственной природе Спасителя, одновременное присутствие в Нем Божественного и человеческого начала. Преображение - первое проявление Божественной сущности Христа. Моление о Чаше в Гефсимани - плач страдающего Человека.
Вот как описывает Преображение Матфей. Иисус поднимался на высокую гору с тремя Своими учениками, и вдруг "преобразился перед ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет". Тут же явились к Иисусу ветхозаветные пророки Моисей и Илья, а потом из облака раздался голос "Сей Сын Мой возлюбленный, в коем Мое благоволение". Без сомнения, здесь утверждается Божественное происхождение Спасителя.
С давних пор местом Преображения считается гора Фавор, вздымающаяся недалеко от Назарета. Вот на вершине этой горы Барлуцци и воздвиг свой храм на руинах византийской и средневековой церквей. Вознесенный на 600 м купол Фавора,
и на вершине его продолжающий этот взлет храм - стройная белокаменная трехнефовая базилика. Здание залито солнцем и как бы само излучает свет. В церкви Преображения Барлуцци еще привязан к византийской архитектурной традиции. Но его проект при этом пронизан главной идеей события, здесь произошедшего, идеей ВСЕПРОНИКАЮЩЕГО БОЖЕСТВЕННОГО СВЕТА.
По гениальной задумке Архитектора этот свет должен был пронизывать кровлю из тонких пластин лучшего белого итальянского мрамора и заполнять храм изнутри. К сожалению, белый мрамор потрескался, и крышу пришлось перекрыть глухими листами меди. Когда я, входя в эту церковь, изнутри тоже ослепительно белую, воображаю этот свет, мне его реально недостает. И я очень сожалею, что мне не довелось увидеть все первозданное великолепие Храма Света.
Параллельно Барлуцци работает над осуществлением проекта церкви в Гефсиманском саду. Сюда, в оливковую рощу на склоне Масличной горы, что в Иерусалиме, Иисус пришел с теми же своими ближайшими учениками, но ситуация была уже совсем иной – трагической и безнадежной. Да и время суток было сумрачное – поздняя ночь.
По словам евангелиста, попросив друзей подождать, Иисус отошел и "пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как я хочу, но как Ты".В этот миг отчаяния Он остался в полном одиночестве, поскольку друзей Его сморил сон.
Место этой драмы тоже известно веками. Первая церковь была построена здесь еще в 4 веке, а потом в 12-м перестроена крестоносцами. Внешний вид прекрасного современного храма Барлуцци в точности соответствует его местоположению в низине, на фоне Масличной горы. И в этом проекте архитектор уже вырывается из всех канонов и традиций классики ради воплощения главной идеи храма: скорбная ночная Последняя Молитва. Здесь он создает Храм Ночи.
Заходишь внутрь и ощущаешь проникновение в другой мир, как в Зазеркалье. Сколько бы там ни было народу - состояние медитации. Колонны уходят вверх, в полутьму, на них опираются мерцающие звездами купола. Гигантские окна забраны мраморными решетками, заполненными полупрозрачным лиловым стеклом. Все это создает полное ощущение ночи - мерцание, тишина, слабый свет в чуть дымном пространстве. Колонны и купола – это восточный стиль.
Но только Барлуцци мог пристроить к куполам почти классический фронтон. "Почти" потому, что вертикаль фронтона плавно загибается к верхнему краю, таким образом, что изображение Отца Небесного оказывается НАД зрителем. И все это вместе создает ощущение абсолютной гармонии при нарушении всех канонов классики.
Барлуцци удивительнейшим образом оказался свободен в своем религиозном архитектурном творчестве. Находясь в любой из построенных им на Святой земле церквей, мы в первую очередь ощущаем ИДЕЮ, лежащую в основе ее создания. Это и есть неповторимый стиль Мастера.