Жизнь с нуля в альтернативном мире. Глава 129. Выбери меня!

В тексте наличествует: мат, оскорбления, кровь, кишки и мясо, море эпичности и пафоса (ну лан, не такое уж море), а так же сцены, способные разорвать Ваше нежное сердечко, если под рукой нет корвалола. Детям, беременным женщинам, психически неустойчивым личностям и Эрлату - читать строго не рекомендуется! Переведено яндексом, а так же собственным логическим мышлением и несколькими другими интернет-ресурсами в отельных слишком херовых случаях (игра слов, разговорные фразочки - такое вот говнище) Редактура - один красавчик, имя говорить не буду. Прыятного чтения, други мои!)

Когда она вспоминает то мгновение, ужас охватывает её даже сейчас.

Как её цепкие пальцы были отброшены в сторону, и её имя было нежно произнесено. Любовь в их прощании. Решительность и слезы в их улыбающихся глазах. Всего этого было более, чем достаточно, чтобы заставить ее замолчать.

А что она должна была сказать? Она все ещё не знает. О чем она только думала? Она уже ничего не помнит. Что она должна была сделать? Она все ещё не видит никакого ответа.

И вот Беатрис, даже сейчас, съёживается неподвижно в Запретной Библиотеке.

Беатрис: "Льюис...”

Звук, издаваемый её губами - это фрагмент столь древнего воспоминания, что даже само слово звучит тоскливо. Когда она произносит это имя, эмоции взрываются, застывшее время внутри Беатрис - четырёхсотлетняя пустота -мгновенно всплывает на поверхность.

Она уединилась в Архиве, ожидая возможного прибытия ИХ, после того, как была потеряна Льюис Мейер. Именно её существо стало основой в создании Храма, когда чародей Гектор был отброшен.

Беатрис потеряла кого-то настолько близкого, что его можно было смело назвать ее единственным спутником. Любой мог видеть, как измучена Беатрис, потерявшая друга из-за своей собственной бесполезности. И все знали, что только время излечит ее раненое сердце. Так что вывод матери был прост.

Ехидна: - Я подозреваю, что однажды колдун вернётся, чтобы уничтожить меня. Я планирую создать средства, чтобы противостоять ему, прежде чем это произойдёт... но даже это может быть ошибкой.”

Беатрис: - Да, Мама.”

Ехидна: «Если мы снова вступим в конфронтацию, она перерастет в по-настоящему жаркое, невероятное сражение. Учитывая силу противника, мои шансы выжить примерно пятьдесят на пятьдесят... или, может быть, немного ниже? Потому что Розваль, к сожалению, потерял свои врата и не может помочь в битве.”

Ехидна опускает глаза, но Беатрис сохраняет невозмутимое выражение лица. Дело не в том, что она что-то скрывает. С того самого дня ее эмоции почти полностью перестали отражаться на лице. Кто мог предположить, какой эффект произвела на нее эта ошеломляющая потеря, этот эмоциональный шок? Может быть, ее эмоции замёрзли именно потому, что замёрзло само её сердце.

Ехидна смотрит на Беатрис, на ее неизменное выражение лица, проводит пальцем по своим седым волосам.

Ехидна: “Я и так одна из ведьм, наименее приспособленных к бою. Как только я понимаю, что не могу заручиться помощью от Розваля, гения колдовства, именно после того, как я израсходовала все возможные средства!.. Только теперь я, наконец, начинаю видеть надежду на победу.”

Беатрис: "Что же делать Бетти, я полагаю?”

Все знают, что Розваль был почти убит в битве за установление истинного предназначения Храма. Врата были полностью разрушены, что делало его непригодным в качестве мага. Вид ее товарища, лежащего в постели и умирающего в эту самую минуту, возникает в уме Беатрис. С отчаянием в голосе она набрасывается на Ехидну с вопросами.

Беатрис: «Должна ли я сделать то же, что и Розваль, и выиграть время, пока твой алгоритм не будет завершён? Или я должна пожертвовать собой, являясь конгломератом мощных ОД, и стать ядром для алгоритма, я полагаю? Я не буду сожалеть об этом ни на мгновение, когда это будет ради тебя, на самом деле... Пожалуйста, используй меня, как хочешь.”

Беатрис хватает ее за юбку и делает реверанс, демонстрируя величайшее доверие к своей матери. Честно говоря, это чувство слишком хрупкое и мимолётное, чтобы его можно было назвать доверием. Но Беатрис не в состоянии понять своё теперешнее душевное состояние, и даже предположив, что она понимает себя, она пришла бы к тому же решению.

Безрассудная жажда мести и негодование по поводу ее бессилия... то, что она признаёт оба этих своих чувства, является большим противоречием.

Ехидна: «Понятно. Теперь, как только ты мне это сказала, я смогу попросить тебя об одолжении без всякого упрёка. Ты действительно хорошая девочка, Беатрис.”

Беатрис: "Да. Бетти - твоя дочь, полагаю.”

Такие слова Ехидны обычно приводили Беатрис в восторг. Возможно, Ехидна знала об этом, так как она была осторожна и лишь изредка давала Беатрис словесные похвалы. Но теперь эти волшебные слова утонули в пустоте. В груди самой Беатрис поселилась глухая пустота. Возможно, ничто не сможет разжечь огонь в ее сердце.

Вот что думает Беатрис, и потому она не сразу реагирует на следующие слова Ехидны.

Ехидна: «Беатрис. Я поручаю тебе следить за моим архивом знаний. До тех пор, пока не придёт время, ты будешь охранять знания как хранитель архива. Чтобы никто не смог их украсть.”

Беатрис: «Что?..»

Ехидна: «К счастью, у тебя непревзойдённый талант к магии Инь. Ты будешь использовать Перекрёсток Врат, чтобы связать знакомое место с изолированным пространством… Да, назовём его "запретный архив". Я хочу, чтобы ты следила за объёмом моих знаний, собранных в книги в этом месте.”

Глаза Беатрис распахиваются в потрясённом смятении, а Ехидна продолжает говорить, оставляя ее позади. Беатрис ожидала, что Ехидна прикажет ей быть рядом в этой битве жизни и смерти. Оказавшись в совершенно неожиданной роли, Беатрис может только озираться вокруг в замешательстве. Несмотря на то, что Ехидна видит смущение дочери, она продолжает, не сбавляя темп.

Ехидна: “Было бы лучше связать запретный архив с особняком Розваля. Я разобью свою лабораторию и буду готовиться к последней битве. Мне очень жаль, но я не могу выделить людей, чтобы нести книги. Я бы хотела, чтобы ты попросила Розваля о подготовке книжных шкафов и обеспечении рабочей силы.”

Беатрис: «П-подожди...”

Ехидна: «Это не будет длиться вечно. И ты, и я уже освобождены от оков предопределённой жизни. Смена сезонов не имеет для нас особого значения. Однако, слишком легкомысленно будет говорить, что я могу быть потеряна, ведь крайний срок не определён. А это значит...”

Беатрис: «Пожалуйста, подожди, я полагаю!”

Беатрис не может понять, что говорит ее мать. Или нет. Ее инстинкты кричат на неё, говоря ей не понимать этого. Мысли Ехидны обширны и всегда легко превосходят то, что мог бы понять обычный человек. Слова Ехидны представляют собой оптимум, и Беатрис никогда раньше не думала спорить с неё.

Но сейчас всё не так. Ничего подобного. Если Беатрис позволит Ехидне высказать всю правду, она наверняка пожалеет об этом. Если Ехидна выскажет все своё мнение, то её слова станут абсолютно оптимальным решением, не требующим обсуждения. Мир будет следовать курсу, подтверждающему позицию Ехидны, и Беатрис не сможет бросить ему вызов. Чтобы защититься от этого, Беатрис должна вмешаться прежде, чем Ехидна сможет закончить.

Беатрис: «Мама... о чем ты, собственно, говоришь? Я... я не понимаю, что ты имеешь в виду под этим запретным архивом, полагаю. Бетти! Останется! С тобой!!!”

Ехидна: «То, что ты будешь со мной, к сожалению, не сильно повлияет на столкновение с колдуном. Естественно, это увеличило бы мои шансы, но... только на гроши. Это подпадало бы под статистическую погрешность.”

Беатрис: «Н-но если это лучше, чем моё отсутствие, то Бетти тебе поможет! Это было бы так!..”

Ехидна: “Ты не можешь. Риск того, что мы оба будем уничтожены, перевешивает крошечный, потенциально несуществующий толчок к моим перспективам победы. Учитывая, что вероятность того, что я выживу в этой битве, составляет менее пятидесяти процентов, я должна постараться, чтобы мои знания сохранились до будущей жизни.”

И обеспечение того, чтобы ее знания сохранились до будущей жизни, означает поддержание этого Запретный архив, который она пытается доверить Беатрис. В этот момент Беатрис проклинает свой переход через ворота и свою способность создавать уникальные пространства. Если бы у неё не было этих способностей, ее мать никогда бы не пожелала, чтобы она взяла эту роль.

Беатрис: “Не надо... скажи мне ... мои силы были именно для этого? Ты с самого начала знала, что это произойдёт... предположим, что это так, тогда дело не только в этом запретном архиве, но и в том, что произошло в Храме...”

Ехидна: «Наличие способов предвидеть события не обязательно означает их использование. У меня действительно были средства и воспринять этот путь, и решать возникающие вопросы, не проходя его лично. Но я клянусь своим образом жизни, что не использовала эту силу. Я хочу, чтобы ты верила лишь в это.”

Ехидна качает головой в ответ на этот тихий вопрос Беатрис. Ехидна подходит к прикусившей губу дочери, берет с полки книгу и протягивает её ей.

Беатрис: “Это… Что это?..”

Ехидна: «Несовершенная копия моей Книги Мудрости. Алгоритмы Книги Мудрости являются очень продвинутыми и невероятно сложными, поэтому мне не удалось полностью разгадать их все... но этого должно быть достаточно, чтобы работать в качестве простого руководства для создания будущего своего владельца.”

Беатрис берет книгу, проводя дрожащими пальцами по обложке. Она поднимает голову и смотрит на Ехидну, которая смотрит на Беатрис тем же отсутствующим взглядом, что и всегда. Как будто она смотрит куда -то вдаль.

Ехидна: “Здесь две книги. Одна из них достанется тебе, а другая – Розвалю. Я думаю, что Розваль справится с тем, что будет дальше, если он прочтёт книгу. Я знаю, что это односторонняя просьба, но я хочу, чтобы ты довела ее до конца.”

Беатрис: “Ах-х…”

Беатрис смотрит на книгу, и ее глаза дрожат, когда она наконец понимает , что уже слишком поздно. Я должна заставить ее говорить, я должен заставить ее сказать это! Ведь это было далеко не всё, что находится в её голове.

Ехидна, ее мать, уже определилась со всеми своими ответами. Беатрис могла плакать, умоляя и цепляясь, но это не изменило бы позиции Ехидны. Потому что именно таким человеком является ведьма Жадности Ехидна, и именно такой ведьмой она и является.

Ехидна: «Вернёмся к прерванной теме. Может, я и не вернусь, но когда-нибудь архив должен быть кому-то открыт. Как только это произойдёт, тебе всё станет ясно. Кто-нибудь, кто унаследует мои знания, наверняка придёт за тобой.”

Беатрис: «Пойдём, ради меня...”

Ехидна: “Мы назовём этих людей ОНИ. Всё закончится, когда ОНИ войдут в запретный архив и скажут, что твои обязанности завершены. Это моя последняя просьба.”

Последняя просьба. Эта фраза заставляет Беатрис сглотнуть и посмотреть на неё снизу-вверх. Лицо Ехидны, когда она снова смотрит на Беатрис, такое же, как и всегда.

Но Беатрис чувствует, что в этот единственный миг оно смешивается с незнакомыми эмоциями.

Ехидна: «Бетти. Пожалуйста, береги себя.”

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Расставшись с ехидной, Беатрис подчинилась просьбе матери и поселилась в особняке Розваля. Используя свою магию Инь, она создала Запретный Архив и стала хранить там книги знаний своей матери. Это море знаний, которые Ехидна собирала и систематизировала всю свою жизнь. Когда она прячется в этой комнате с книгами, ей кажется, что мать обнимает ее.

Неважно, как она сама к этому относилась, но всё же Беатрис выполняла просьбу матери. Если бы она пренебрегла своими обязанностями, тяжёлая утрата, и так терзавшая ее сердце, стала бы выше пределов, которые она могла выдержать. Она проводила свои дни в архиве, не обращая внимания на время, и потеря всегда мучила ее.

???: «Репликация душ... переписывание в сосуды...”

Беатрис не могла точно определить, когда именно она начала ощущать пустоту. Но как только прошло достаточно времени, чтобы она уже не помнила, когда в последний раз вела настоящий разговор, взрослый Розваль отважился войти в Запретный архив.

Розваль: “Сегодня я снова вто-о-о-о-оргнусь к тебе.”

Тощий, небритый молодой человек, прихрамывая, вошёл в комнату. Он пользовался тростью и шёл неуклюжей походкой - сражение с колдуном разрушило его тело, и Врата утратили большую часть своих функций. Даже занятие бытовыми мелочами было для него трудной задачей. Но даже так, восстановив немного сил, он напряг свое неуклюжее тело и показал истощённое состояние, стоя лицом к книжным полкам.

На нем были только кожа да кости. Его внешность, известная своей красотой, не блистала блеском. Его запавшие жёлтые глаза горели безумной яростью.

Беатрис: «Делай, что хочешь, полагаю.”

Хотя на самом деле Беатрис не хотела никого впускать в Запретный Архив. Пока не пришли ТЕ, о ком говорила Ехидна, это место должно было стать святилищем Беатрис, которого никто не должен был касаться даже взглядом. Но Розваль был исключением. Он один отдавался желаниям Ехидны, спутником которой был долгие годы, так же, как Беатрис.

Одно лишь желание Розваля позволит сердцу Беатрис открыть Архив. Возможно, именно слабое чувство товарищества Беатрис определило судьбу Розваля л. Майзерса и его семьи.

Розваль отправился в Архив, погрузился в море знаний Ехидны и поставил всю свою жизнь на поиски чего-то. Беатрис не знала, принесут ли его усилия когда-нибудь плоды.

Но тот Розваль л. Майзерс, который учился у Беатрис под руководством Ехидны, через десять лет после того, как Ехидна и Беатрис расстались – в возрасте около тридцати лет - потерял свою жизнь, и его потомок унаследовал особняк.

Розваль: - Боже мо-о-о-о-о-о-ой, как я рад познакомиться с вами, госпожа Беатрис. Мой предок рассказывал мне о вас.”

Беатрис: "Розваль мертв, я полагаю?”

Розваль: «Прежний Розваль уже умер. Но будьте спокойны. Я, нынешний Розваль л. Майзерс, унаследовал долги по отношению к вашим обязанностям и вашей матери.”

Второй Розваль одарил Беатрис улыбкой.

Один глаз у него жёлтый, а другой голубой.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

После этого ничего особо примечательного не произошло.

Мужчины Семьи Майзерс продолжали представляться как Розваль из поколения в поколение. Понимая, что они делают это, только чтобы не забывать о своём уважении к покойной матери Беатрис, Ехидне, она не дала Розвальцам свободный доступ в Запретный Архив. Единственным Розвальцем, к которому Беатрис могла относиться по-особому, был первый. Все остальные Розвальцы были самозванцами. Она немного привыкла к ним, ведь они представляли так необходимое ей поместье, но на этом и всё.

С тех пор Беатрис всегда открывала архив только ИМ. Именно ожидание ИХ стало ориентиром для неё, который дала мама. Беатрис на очень, очень долгое время погрузилась в одиночество.

???: - Твоя сила просто великолепна. Пожалуйста, даруй это мне как мой дух.”

- Заткнись. Пропади.

???: “Ты так долго была здесь изолирована. Это ужасная судьба. Неважно, кто приказал тебе это сделать, это непростительно.”

—А что ты можешь знать? Что можешь знать о драгоценном долге, которого моя мать желала от меня?!

???: “Ты не считаешь, что знание должно быть свободным? Ты можешь себе представить, сколько жизней было бы спасено, если бы знания, хранящиеся здесь, распространились? Ты ведь и сама знаешь это.”

-Мне не важны эти "сколько". Я желаю спасти лишь горстку людей. Но есть лишь один, спасти кого я способна.

Четыреста лет прошло. Беатрис не искала ИХ, не впускала , но даже так много людей посещало Запретный Архив. Каждый из НИХ какие только слова не швырял в Беатрис, хранительницу Архива, прежде чем неизбежно потребовать, чтобы знания были открыты.

Их предложения, утверждения и требования действительно иногда волновали сердце Беатрис. Она бесчисленное количество раз задавалась вопросом после того, как двери распахнулись, и она замечала дневной свет, проникающий снаружи, может ли это, наконец, быть прибытием ИХ.

Но, не обращая внимания на ожидания Беатрис, ни один из них не знал о НИХ, и в её книге так же не было ни слова о том, что это ОНИ. Так что Беатрис отбрасывала их слова, руки, всё, что они предлагали ей, отвергла их самих и держала слова своей матери в своём сердце до самого сегодняшнего дня.

На протяжении многих лет смирение и разочарование неуклонно настигали сердце Беатрис.

Она пожалела, что не поговорила с первым Розвалем подольше. С тех пор как она потеряла единственного человека, который мог бы поделиться с ней воспоминаниями о Ехидне, Беатрис пришлось встретиться с понятием «эпоха» в одиночку. Ей не на кого было положиться. Ей оставалось только упрямиться и прятаться за неприступной, изолированной баррикадой.

За четыреста лет ее клетка постепенно обрела форму. Была ли это тюрьма, запертая снаружи? Или же изнутри?.. Даже Беатрис не могла сказать.

Пак: - Привет, Бетти. Это реально было вечно. Это я, Пак.”

Это непостижимое воссоединение было, пожалуй, единственным событием, которое хоть на минуту растопило замерзшее сердце Беатрис.

Беатрис: - М-младший?! Как так вышло, что ты здесь?..”

Пак: - Розваль из этого особняка пришёл и обманул мою дочь. Я пришёл с ней. Я не ожидал, что ты будешь здесь. Я рад, что мы встретились.”

Имя этого кошачьего духа, застенчиво умывающего морду лапой - Пак. Как и Беатрис, он - созданный человеком дух, созданный Ехидной. Он - единственное существо, которое рождено так же, как и Беатрис, и способно понять её расу.

Время, которое Беатрис и Пак провели вместе четыреста лет назад, было коротким, но казалось очень долгим. Пак был создан ещё до Беатрис и отделился от её группы ещё до того, как началась битва с чародеем, странствуя по миру в соответствии со своей целью. Беатрис никогда не думала, что они встретятся снова, и практически считала его мёртвым. Она остро чувствовала, как многовековое воссоединение заставило ее сердце забиться сильнее. Но ее радость длилась лишь мгновение...

Пак: “После того, как я оставил тебя, я провёл около трёх столетий, блуждая по миру, прежде чем, наконец, нашёл Лию. Я не знаю, чего ты ждёшь, но я знаю, что твои желания сбудутся.”

Беатрис: “Да, да, я полагаю. Но на самом деле я тебе завидую. Роль, которую мама дала Бетти, имеет...”

Пак: «Мама? Кто такая, повтори?”

Беатрис: “А?”

Беатрис помнит, как выглядел Пак. Он вовсе не шутил, его голова склонилась в недоумении. Когда Пак ушёл, они с Ехидной заключили несколько контрактов. Беатрис не знала подробных условий их заключения, но то, что Пак забыл об Ехидне, похоже, является частью этих самых условий.

Беатрис: "Нет, знаешь, неважно. Я рада, что снова тебя увидела, я полагаю.”

Пак: «Мх-м, это здорово, Бетти.”

Пак, выполняющий своё предназначение и имеющий смысл в жизни, выглядел ослепительно для меня Беатрис. Но она знала, что та тема, которую она хотела затронуть, будет только мешать ему. Поэтому она молчала, грустно улыбаясь и желая брату всего хорошего в его будущем.

Это неожиданное воссоединение принесло Беатрис лёгкую радость, но ещё большую муку, когда ее мёртвые четыреста лет снова давили на сердце.

Сравнивая себя с Паком, который выполнял свою роль, Беатрис была ошеломлена подавляющей разницей в их исполнении. И она подумала:

Беатрис: "Я больше никогда не смогу смеяться так, как ты, Младший...”

Беатрис решила как можно меньше общаться с любимой полуэльфийской дочерью Пака. Если она этого не сделает, то Беатрис выместит свои сдерживаемые чувства на этой девушке. Она поступила бы так несправедливо по отношению к невинной, драгоценной дочери своего любимого брата, что никогда не сможет это исправить.

Заставить своё сердце остановиться и подавить эмоции было ее сильной стороной. Она провела четыре столетия, постоянно делая это на восходе солнца, после захода солнца, погруженная в лунный свет. Это ее специальность. Знакомое дело. Привычка. Что-то в этом роде. Вот такая жизнь. В которой неожиданно встретился незваный гость.

Субару: «С-сделай это безболезненно, хорошо?..”

Беатрис: «Просто невероятно, что ты так упорен в своём легкомыслии, полагаю.”

Действительно, прошла вечность с тех пор, как кто-то вошёл в Запретный Архив без разрешения. Глядя вниз на мальчика, упавшего на пол из-за потери маны, Беатрис вздыхает и гладит его волосы.

Использование ее связанной с космосом силы, чтобы отправить мальчика в лабиринт, было просто небольшой местью. Местью за то, что пришлось помочь в исцелении мальчика, когда он пришёл вчера раненый. Месть за то, что ей пришлось удовлетворить просьбу девушки-полуэльфа, которую он спас. Ее план состоял в том, чтобы немного выпустить пар этими приставаниями к мальчику.

Затем он победил Перекрёсток Врат с первой попытки. Должно быть, он не заметил, как потрясена была Беатрис.

Беатрис: “Полагаю, не тот, с кем я хотела бы иметь дело.”

Сказал Беатрис после изгнания его из Архива. Даже она не могла понять, как мальчик попал в это пространство за одну попытку. Возможно, он сроднился с магией Инь, и просто оказался на волне Беатрис в тот день. Но даже если у него и было родство с этой силой, ему как магу не хватало с ней близости.

Он пробудет здесь всего несколько дней. С этой мыслью Беатрис удалось проигнорировать неприятное напряжение в груди.

Пак: «Бетти. Ты была груба с ним? Ну же, не делай этого. Он помогал Лие, так что тебе лучше принести ему искренние извинения.”

Пак появился в архиве на следующее утро, чтобы отчитать Беатрис за ее действия, и теперь ей предстояло встретиться лицом к лицу с мальчиком, с которым она только что решила не иметь ничего общего.

Субару: “Она появляется, и что, черт возьми, эта лоли начинает говорить?”

Беатрис: “Я полагаю, что это и есть то самое слово. Я никогда не слышала его раньше, и оно все еще вызывает у меня отвращение, полагаю.”

Субару: “Это значит "слишком молод, чтобы идти по их пути". Вообще-то мне не нравятся слишком юные девушки.”

Беатрис: "Твоя чрезмерная невежливость по отношению к Бетти вызывает жалость.”

Око за око. Она все равно не собиралась извиняться, но этот разговор полностью избавил ее от такой необходимости.

Беатрис молча позавтракала, заметила довольно покорное выражение лица Пака и вздохнула с облегчением. Похоже, он ее простил. Взамен выяснилось, что мальчик будет жить в особняке довольно долго.

Желание Беатрис всерьёз начать проклинать ситуацию усилилось, и она решила извиниться и вернуться в Архив. В любом случае, особняк возник со сложными обстоятельствами и историей, и сейчас он тоже находился на чрезвычайном положении. Этот трусливый мальчишка скоро сдастся. Все, что нужно было сделать Беатрис - терпеть, пока это не произойдёт.

Субару: - Привет, Беатрис. С работой покончено, так что я здесь, чтобы потусоваться.”

Совершенно не обращая внимания на мысли Беатрис, мальчик вошёл в Архив, выглядя полным идиотом, раздражая Беатрис, хотя она и не просила об этом, и просто продолжал делать это всякий раз, когда находил свободное время.

Беатрис могла только сидеть, ошеломлённая его дерзостью. Были и другие пригодные для входа в Архив без разрешения Беатрис. Но все они искали знания этого места или могущественного духа. В ту же секунду, как они откроют свои рты, это будут просьбы освободить знание. Или просьбы заключить договор с Беатрис. Всегда.

Субару: «Беатрис. Не возражаешь, если я вытащу твои дрели и заставлю их шнырять повсюду?” ***Для тех, кто не в теме или забыл – у Беатрис волосы витые как дрель***

Беатрис: “Ты пытаешься умереть, я полагаю?”

Когда кажется, что он собирается сказать что-то серьёзное, это все та же чушь. В первые несколько дней после того, как он проснулся и получил работу в особняке, он был несколько иссушен, но после этого его чрезмерно фамильярное отношение зашкаливало.

Вот что подумала Беатрис, когда внезапно:

Субару: «Я просто не вижу выхода. Я прошу совершенно искренне - помоги.”

Он заметил первые признаки действий ведьмазверя в лесу , окружавшем поместье.

С его телом, пропитанным проклятием ведьмазверя, обсуждая с Беатрис противоядие и потенциальные источники этого самого проклятия, она чувствовала, что в нем было что-то другое по сравнению с тем, что было раньше. И она заметила: сила Инь, которую она в нём чувствовала, кривовато, но всё больше достигала своего пика.

Дело ведьмазверя закончилось так, что Беатрис это не касалось. Ещё он, похоже, разрешил свои разногласия с сёстрами-служанками и был принят как истинный член семьи. Затем он принялся за своё весёлое "я", приставая к ней с ещё более фамильярным отношением, чем раньше, и среди прочих был один восхитительный эпизод о его таинственной приправе под названием Майонез. Беатрис начала размышлять о невозможной фантазии.

Мальчик, который не проявлял особого интереса ни к знаниям, ни к силе Беатрис.

Может быть, это тот самый человек, которого ждала Беатрис? Это подозрение было беспочвенным, но непрерывным, и изматывало ее. Но когда она попыталась представить это как законную теорию, то зашла в тупик, открыв свою пустую книгу пророчеств.

Поскольку пророческий текст ничего не говорил, этот мальчик не мог быть ТЕМИ, кого так ждала Беатрис.

И ему все равно не хватало слишком многого, чтобы быть ТЕМИ долгожданными. Во-первых, его глаза были отвратительны. И его отношение тоже. У него не было никакой культурной утончённости, и короткие ноги. Он считал что-то другое более важным, чем Беатрис, и не был нежен с ней. На самом деле она не могла найти в нем ничего хорошего. Мысли просто путались, когда она думала, что же такое девушка-полуэльфийка и голубоволосая служанка находили в нём такого привлекательного.

В нем не было ничего хорошего, так почему бы ему не быть одинаково нелюбимым и одиноким? Если так, то, когда он появится в Архиве, она, не колеблясь, немного изменит своё отношение к нему.

Вот о чем она иногда думала, и все же.

Розваль: «Беатрис. Я думаю пригласить госпожу Эмилию и Субару в Храм.”

Сказал Розваль после возвращения из столицы.

Множество вопросов пронеслось в голове Беатрис, ее глаза расширились. Но Розваль одним движением заставил Беатрис не задавать вопросы. Он погладил обложку пророческой книги, которую держал в руках.

Розваль: "Ты понимаешь?.. Беатрис.”

Беатрис: “Я... я понимаю, полагаю... Делай, что хочешь, я полагаю.”

Беатрис больше ничего не могла сказать. После того, как Розваль повернулся к ней спиной, и она узнала, что он уезжает в Храм, Беатрис решила спрятаться в Запретном Архиве и уйти, никого не провожая.

Писание Откровения Розваля требовало отправится в Храм. Услышав это, Беатрис начала надеяться на собственное Откровение. Но ее книга пророчеств содержала бесконечные страницы чистого белого цвета, как всегда, оставляя ее сердце таким же пустым.

Беатрис знала, к чему привела жертва Льюис Майер. Она также знала, что это место оставалось заблокированным в течение четырёх столетий. И что люди, отличающиеся от полуживотных рас, удерживаются там внутри, ожидая освобождения. И что это барьер, который девушке-полуэльфу необходимо преодолеть, если она претендует на трон.

Но что случится с жертвой Льюис Майер, если это место освободится?

Что случится с её чувством бессилия из-за неспособности спасти Льюис? С её всепоглощающим чувством утраты, что спровоцировало ее расставание с Ехидной?

Ее эмоциям некуда было деваться. Почувствовав, что заблокированные когда-то эмоции снова начали просыпаться, Беатрис поняла, что конец ее судьбе действительно близок.

Беатрис не знала подробностей того, что произошло за пределами поместья. Мальчик вернулся из столицы с памятью о ком-то дорогом из воспоминаний самой Беатрис. Увидев это и почувствовав, что мир снова оставил ее позади, Беатрис проводила взглядом группу юноши, направлявшуюся в Храм. И, думая о том, что они привезут с собой обратно из Храма, был бы ее ответом, если бы она сдалась.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Беатрис: “И поэтому Бетти решила, полагаю!..”

Прежде, чем она успела продолжить, Беатрис почувствовала, как по поместью прокатилась смертельная ярость. Как только она поняла, что послужило причиной этого, для неё стало ясно, что судьба действительно покинула ее.

Беатрис: “Я не нарушу своего обещания, данного матери... Но, полагаю, бессмысленно проводить время в этой пустоте!”

ОНИ никогда не придут. Но она не могла перестать ждать. Это значит, что Беатрис нужен был кто-то, чтобы украсть у неё саму возможность ожидания.

Если это означает, что она потеряет свою жизнь, то она предложит ее без колебаний. Если бы нашёлся кто-то, хоть кто-то, кому она могла бы доверить эту обязанность, тогда она могла бы поверить, что ее последнее желание будет исполнено.

Поэтому, когда мальчик - Нацуки Субару - ворвался в Запретный архив этой ночью, сердце Беатрис было тронуто бо`льшим волнением, чем можно выразить словами. Казалось, судьба, которая ни разу не попыталась утешить Беатрис, наконец-то вознаградила ее.

Если его руки отнимут у нее жизнь и заставят нарушить обещание, то это будет даже слишком хорошо.

Но он сказал вот что.

Субару: Я забираю тебя отсюда, Беатрис. Я вытащу тебя на солнышко, где мы будем играть, пока твое платье не станет совершенно коричневым от грязи.”

Беатрис: «Нежелательное вмешательство, я полагаю. Полагаю, никто не просил тебя об этом.”

Она не понимала. О чем это он говорит? Он никогда, даже единожды, не вёл себя так, как ОНИ. Он никогда не отбирал у неё Откровение и не говорил ей: “Прости за ожидание.”

Субару: «Перестань валяться среди пустых книг и обещаний четырёхсотлетней давности. Будь той, кто выбирает, что сама хочет делать, Беатрис.”

Беатрис: “А-а…”

Тогда почему же он, спустя столько времени, разбил сердце Беатрис после того, как она уже укрепилась в своей решимости?

"Я встречаю свой конец" - была единственная мысль в ее голове. Она увидела мальчика, когда он вернулся, и понадеялась: "я умру от его рук".

Но он пытался показать ей будущее, которое расходилось с ее надеждами.

Это было не то, чего она хотела. Ее сердце, которое могло желать этой надежды, за четыреста с лишним лет давно иссохло.

Беатрис: “Я… если бы ты... был ИМИ...”

Так и должно было быть, но, слушая возмущённую речь мальчика, что-то изменилось в сердце Беатрис. Ее дремлющие эмоции дрожали, как цветы, распускающиеся после зимы. Она подняла голову.

Как только она произнесёт эти слова, назад их уже не возьмёшь. Она развеяла свою четырёхсотлетнюю одержимость связующими словами матери и теперь цеплялась за что-то совершенно несвязанное и новое. И хотя она понимала это, из ее уст прозвучали решительные слова:—

Беатрис: - Уи-и-и... Ты – это ОНИ?”

Субару: “Ты что, дура? Конечно, я не был бы таким странным и таинственным, как ОНИ.”

Как только он произнёс эти слова с несколько насмешливым выражением лица, надежды Беатрис рухнули.

Она действительно не помнит, что произошло потом, когда она поддалась гневу и выгнала его из комнаты. Но она знала, что сказала что-то, что не могла взять назад, и прежде, чем это могло перерасти во что-то, что не могло быть взято назад, оно было уничтожено .

Беатрис: “А-а-а!..”

Она повела себя как клоун! Прямо сейчас она нарушила указания матери. И ее предательство было лишено возможности добиться хоть каких-то результатов, превратив обещание Беатрис в нечто ужасающе дешёвое.

Беатрис: “Полагаю, я очень устала...”

Тогда все, что ей нужно сделать, - это позволить событиям идти так, как она изначально намеревалась. С самого начала было ошибкой думать о том, чтобы взять его за руку. Он не был обладателем сердца столь отважного, чтобы пачкать руки ради другого. Он был кем-то вроде Беатрис, постоянно беспокоящейся о пустяках, нерешительной и неуверенной, постоянно нагромождающей отговорки на отговорки, обладательницы слабого сердца.

И поэтому смерть, которая покончит с Беатрис, придёт по-другому.

Субару: «Наконец-то вернулся! Эй, тупица. Перестаньте выбрасывать людей в середине разговора. А теперь послушай меня и…”

Беатрис: “Ар-р-р!”

Субару: «Опять?!”

Вмешавшись в размышления Беатрис, мальчик врывается обратно в Запретный Архив. В то мгновение, когда она видит мальчика, продолжающего говорить, эмоции Беатрис кипят, и она взрывает его импульсом магии. Она смотрит, как он не выдерживает и выбегает из Архива, пока двери не захлопываются.

Их беседа прервалась, завершившись его решительным замечанием, и все же... Насколько же он был бесстыден? Беатрис не может понять, как он мог оставить ее с таким заявлением, а потом появиться так нагло. Она прижимает руку к груди, чтобы справиться с раздражением, вздыхает и говорит:

Субару: “Как насчёт того, чтобы прекратить это! Зачем ты устраиваешь истерику?! Если ты первым делом прибегнешь к насилию, то разговор ни к чему не приведет…”

Беатрис: “Я полагаю, это ты его прекратил!”

Субару: «Дх-уа!”

Магический импульс более высокого уровня ударяет в голову, спускаясь вниз и ударяя по туловищу. Как только она слышит, что кричащий, кувыркающийся мальчик ударился о стену за дверью, Архив снова разрывает связь с коридором.

Она не может поверить в его настойчивость. Неужели он не знает понятия "сдаться"? Или он не понимает, как глубоко ранили Беатрис его необдуманные слова? Как бы то ни было, мальчик никак не хочет попрощаться с Перекрёстком Врат.

Беатрис: «Это действительно не шутка, я полагаю...”

С этим раздражённым бормотанием Беатрис тащит стремянку из задней комнаты и занимает своё обычное место напротив двери. Она держит в руках книгу пророчеств и смотрит на портал.

Мальчик снова распахнёт дверь.

С его эгоистичной логикой и бесцеремонностью он придёт. Раз за разом она отвергала его и прогоняла прочь.

Потому что он не был ИМИ. Потому что он сам лишился своего права забрать Беатрис отсюда.

И значит, Беатрис никогда, никогда отсюда не уйдёт.

Она просто должна закончить здесь, рядом со своим невыполненным обещанием. Потому что только это могло утешить Беатрис.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Вылетев из комнаты, Субару врезается головой в стену, и у него останавливается дыхание.

Это уже шестой раз, когда его вышвыривают из Архива после первой неудачи в переубеждении Беатрис. Он чувствует, что все эти повторяющиеся магические удары за такой короткий промежуток времени помогли ему лучше чувствовать магические потоки, когда он имел дело с невидимыми атаками. Он так же чувствует силу магических импульсов Беатрис, и понимает, что не смотря на всю их мощь, они не наносят ощутимого вреда Субару, а значит, ещё рано сдаваться!

Субару: «Сейчас не время полировать твою дурацкую магию, бл*дь! Она меня не слушает...”

Вытерев рукавом пот, Субару требует, чтобы колени поставили его на ноги. Он постоянно бегал со вчерашнего дня, проливал кровь и восстанавливал сломанные кости. Сейчас он физически истощён. Крайняя усталость делает его зрение туманным, и единственное, что удерживает его в движении - это сила воли.

Субару: «Огонь будет распространяться по-настоящему...”

Субару низко наклоняется и поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, прищёлкивая языком, потому что усталость сама по себе не объясняет его плохого зрения. Огонь, погубивший огромного ведьмазверя, постепенно охватывает всё поместье. Нижний этаж главного корпуса почти полностью охвачен пламенем, и он видит клубы дыма, поднимающиеся из восточного и западного крыльев.

Распространяющийся огонь выгнал большую часть ведьмаков из поместья, так что нет никаких монстров, чтобы преградить путь Субару, когда он бегает. Но температура внутри здания накаляется, как в печи, и его пот быстро испаряется, его опалённая плоть в любой момент может обуглиться. Здание начнёт рушиться в скором времени, и Субару утонет в огне.

Прежде чем это произойдёт, он должен выполнить свою цель и бежать отсюда вместе с Беатрис. Но сердце Беатрис упрямо остаётся закрытым.

Субару: “Это действительно хорошо, что пожар сокращает количество дверей, но всё же...”

Пламя в этом смысле действительно играет на пользу. Переход через Врата работает только на работоспособных дверях поместья. Так что открытые двери или сожжённые не применяются. Чем дальше распространяется огонь, тем меньше дверей потенциально ведёт в Архив.

Субару: - Тем не менее, огонь поджарит меня ещё до того, как дверей не останется.”

И он не хочет думать о том, что произойдёт, если все двери поместья сгорят дотла. Субару не знает точно, как Перекрёсток Врат Беатрис связывает пространства друг с другом. Потенциально, сжигание поместья может изолировать Запретный Архив Беатрис, превратив его в действительно недоступное пространство. Но есть одно место, с которым Перекрёсток Врат может соединяться вне стен поместья - лаборатория со спящей в кристалле Льюис Майера.

Субару: «… Но может ли она связать поместье с этим местом в своём нынешнем душевном состоянии? ”

Перекрёсток Врат однажды уже выбрасывал Субару в Храм. Сейчас он размышлял о том, почему произошло это необычное событие.

Беатрис эмоционально взорвалась и насильно изгнала Субару из Запретного Архива. Ее намерения сбились, когда она вспоминала своё прощание, и ее Перекрёсток Врат, следовательно, отправил Субару в лабораторию - это его идея. Это место - символ печального и болезненного прощания Беатрис с Льюис Майер. Так что, возможно, именно поэтому Субару тогда отправили в Храм.

Поэтому в этот раз вряд ли Перекрёсток Врат сможет связаться с лабораторией. Беатрис сейчас думает не о том прощании, а о своём конце. Если она потеряет связь с миром, с поместьем, ей придёт конец.

Субару уверен, что Беатрис сможет принять решение сделать это.

Субару: “Я не позволю, чтобы с тобой когда-нибудь так кончили!”

Глубоко вздохнув, Субару пускается бежать, пригибаясь к полу. Он оставляет предыдущую дверь открытой и ищет следующую, отгоняя дым по мере продвижения вглубь поместья.

Он слышит постоянный треск горящей в аду конструкции здания. Его кожа обожжена, а кипящий воздух грозит выжечь глаза. Но он с гримасой боли переносит и то, и другое.

Дым, попадающий в нос, почти душит его, когда он обнаруживает еще не открытую дверь и бросается к дверной ручке. Пылающая дверная ручка испускает жар и обжигает руку Субару. Его ладони уже покрыты ужасными ожогами. Он даже привык скрежетать зубами в агонии. С пронзительной болью в висках он пинком распахивает дверь.

Субару: “А-а!»

Он вваливается в комнату с приторным запахом древних книг. Он широко раскрывает рот и делает глубокий вдох, упав лицом вверх, и смотрит на тусклый потолок наверху.

Знакомая атмосфера и ярость, покалывающая кожу - определённо Запретный Архив.

Беатрис: «Опять ты! Ты просто неисправим, полагаю!”

Субару: «Ха-ха! Конечно, я вернулся! Я приду сюда столько раз, сколько потребуется, чтобы похитить тебя. Если тебе это не нравится, позволь мне вытащить тебя отсюда прямо сейчас! Тогда этим приходам конец!”

Беатрис: «Довольно твоей бесполезной болтовни, я полагаю! Я знаю, что поместье горит, полагаю! Если ты немедленно не выбежишь на улицу, то просто сгоришь в огне, я полагаю!”

Субару резко встаёт, прерывисто дыша, и смотрит на Беатрис. Она остаётся сидеть на стремянке, ее круглые глаза так остры, как только могут, когда она выплёскивает свою ярость на Субару.

На мгновение лёгкое волнение сверкает в этих, полных слёз ярости, глазах.

Беатрис: "Или... ты хочешь сгореть вместе с поместьем и Бетти?”

Субару: “Ты что, дура?! После всего, что я сказал, ты все еще не понимаешь!? Я вовсе не собираюсь умирать вместе с тобой! Я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда без твоей смерти!”

Беатрис: «Какой ты высокомерный, я полагаю! Уходи!”

Субару встаёт и бросается к книжному шкафу, чтобы выждать первый магический импульс. Он чувствует, как на него обрушивается шторм, а затем второй импульс, который полностью высасывает из него энергию. Он поднимает глаза и видит Беатрис, поднявшую левую руку к потолку, ее лицо искажено страданием, когда она заставляет себя улыбнуться.

Беатрис: “Полагаю, я украла твою ману. Ты помнишь это ощущение, я полагаю.”

Субару: «Ты, мелкая...”

Беатрис: «Если твоя хватка на книжной полке ослабнет, это конец. Прекрати приходить ко мне, я полагаю!”

В тот момент, когда его колени начинают подкашиваться, третий магический удар бьёт Субару в лоб. Невидимая стена силы врезается в него. Не в силах удержаться на ногах, Субару снова летит к двери. Кувыркаясь, он вылетает через проем.

Субару: “Ннннх!”

Вытянув руки и ноги как можно дальше, Субару ухитряется ухватиться за дверь. Боль проходит через его конечности, и опыт подсказывает ему, что его руки сломаны. Он стискивает зубы и заставляет себя не обращать на это внимания.

Беатрис: «Чт?..”

Субару: «Пройдя через это так много раз, даже я смогу научиться преодолевать подобное. Итак, может, ты хочешь перестать заставлять меня мучиться, и мы наконец поговорим?”

Беатрис: “На самом деле ты упустил свой шанс поговорить с Бетти. Я полагаю, своими собственными действиями ты впустую потратил время. Почему ты этого не понимаешь, полагаю!?”

Субару: “Да, я не понимаю. Но разве ты не понимаешь, что тоже в этом виновата?”

Опёршись рукой в дверь, Субару встаёт на ноги и вытирает кровь, капающую с его разбитой губы. Он наблюдает, как брови Беатрис хмурятся в полном замешательстве, и криво улыбается.

Беатрис: “Что тут смешного, я полагаю?”

Субару: “Я только что подтвердил, что моя последовательная атака не бесплодна. Если ты всерьёз отвергаешь меня, прекрати нести эту чушь и просто убери меня отсюда. У тебя есть сила для этого. Это было бы намного быстрее.”

Беатрис: "Ты говоришь мне убить тебя...”

Субару: “Вряд ли ты сможешь. Это я вёл себя как придурок. Извиняюсь. Но если ты серьёзно отвергаешь меня, то должны быть и более лёгкие способы сделать это.”

Беатрис, чуть не плача, отказывалась убивать Субару и раньше. Субару не продвинулся до той стадии, когда он может понять, каковы были ее чувства или рассуждения тогда. Так что все, что у него есть - это предположения. Собранные из осколков прошлого, которое знает Субару. У него были свои подозрения, и он все ещё задавал этот вопрос, удивляясь тому, насколько он подл.

Но если он не спросит, Беатрис не поймёт. Осознайте противоречие между ее мыслями и действиями, а также сам факт присутствия здесь Субару.

Субару: «Если ты действительно не хочешь меня видеть, то запрись в Архиве, Беатрис.”

Беатрис: “Что... ты такое... Бетти и так не сделала ни одного шага из Запретного Архива, я полагаю. Но ты заставляешь себя действовать по собственной воле, и...!”

Субару: “Нет, я не об этом! Если бы ты всерьёз собирался отсиживаться здесь в одиночестве, я бы ни за что не добрался сюда столько раз за такой короткий промежуток времени. То, как ты отталкиваешь меня – слишком наиграно.”

Беатрис: «Это!.. Это потому, что ... да, это потому, что ты применяешь метод, чтобы обмануть Перекрёсток Врат, полагаю. А поместье горит, сокращая количество дверей...”

Застряв на словах, опровержение Беатрис заканчивается слабым концом. Заявление Субару заставило ее усомниться в себе. И даже если нет, Беатрис потеряла опору, которая поддерживала ее все эти четыреста лет, и в настоящее время неустойчива. Она больше не может сказать, верны ли слова Субару или ее эмоции.

Субару: “Ы-ых…»

И, честно говоря, Субару тоже не знает. Он понятия не имеет, почему ему удалось так быстро добраться до Запретного Архива Беатрис.

Может, действительно потому, что двери сгорают, повышая вероятность попасть сюда. Или, может быть, чрезвычайная ситуация открывает в нем действительно мощную силу Инь, и это позволяет ему победить Перекрёсток Врат.

А возможно, Субару на самом деле прав, что Беатрис не отвергает его по-настоящему, и двери Перекрёстка открыты для него.

Субару хочет, чтобы верным было именно последнее. Но всё это не столь важно. То, что Нацуки Субару должен сделать здесь и сейчас - это любым способом вывести Беатрис.

Беатрис: “Ты... ты! Разве ты не из НИХ?”

Вопли Беатрис вцепилась в юбку. Она перестаёт думать и обращается к Субару, завывая.

Беатрис: “Ты же сам сказал, что нет! Ты... ты сказал, что это не так, я полагаю. Если бы ты был ИМИ... даже если бы ты солгал, сказав это, Бетти поверила бы тебе. Даже зная, что это ложь, все, что я могу сделать, это поверить тебе.”

Субару: «Беатрис...”

Беатрис: “Но ты же сам сказали, что нет. Сказал, что нет, сказал, что я тупица. Да, я полагаю. Полагаю, ты прав. Бетти глупа, глупая идиотка, которая даже сейчас не может пренебречь обещанием четырёхвековой давности... Я полагаю, ничто из того, что ты скажешь, не изменит того, что все кончено!”

Выбирая отказ, невидимый ветер хлещет вокруг кричащей Беатрис. Поток магии хлещет по ее платью, по длинным волосам, наполняя Архив напряжённым и неспокойным воздухом. Субару чувствует, что это самый сильный шторм, его тело содрогается от ужаса перед надвигающимся ударом.

Его сжавшееся сердце хочет, чтобы он отступил, убежал за дверь. Ему удаётся подавить желание, он прикусывает губу глубже и поднимает голову.

Сказать то, что должно быть сказано.

Субару: "Я...”

Беатрис: “А?”

Субару: “Я тебе не ОНИ. Я повторю это сколько угодно раз. Твой долгожданный принц не приедет на своём белом коне. Ни в конце, ни никогда!”

Беатрис: -«Тогда!.. Бетти просто сгниёт здесь, полагаю!”

Субару: «Этого не будет. Я не позволю тебе выбрать это. Я говорю, сколько бы раз тебе ни пришлось передумать. ОНИ не придут. Ты не можешь сдержать своё обещание. Но тебе не позволят умереть.”

Беатрис: “Я просто... так тебя ненавижу, я полагаю!!!”

При этих словах эмоции Беатрис взрываются.

Поток магии меняет форму, поскольку он придерживается одной цели, белый свет доминирует над всем в видении Субару. Он даже не успевает почувствовать порыв ветра.

Ударная волна пробивает Субару спереди и сзади, сминая все внутренности, которые у него есть. Его кровь вытекает сквозь него, когда всё внутри него выжимает его поры. Боль мучительная.

Его глаза вращаются, он теряет чувство равновесия, испытывает непреодолимое головокружение, теряет всякое восприятие звуков, запахов и цвета. Возможно, это то, что люди называют смертью.

Но Нацуки Субару знает точно.

Субару: «Что ты делаешь?..”

Выдерживая тошноту, настолько сильную, что его органы могли бы выплеснуться изо рта, Субару заставляет себя говорить так, чтобы его слабость была незаметна. Мир существует под ногами, и в тот момент, когда он осознает этот факт, он постепенно восстанавливает свое восприятие. У него есть конечности, есть голова, его органы не вываливаются изо рта, его душа не покинула свой сосуд. То же самое, к чему он уже привык, не более чем предсмертная агония.

Нацуки Субару достаточно прошёл, чтобы понять – это ещё не смерть.

Беатрис: “Да ты шутишь, полагаю...”

Его зрение колеблется, оно расплывчатое и неустойчивое. Вернув себе достаточно внимания, чтобы каким-то образом осознать, что он находится внутри Архива, он смотрит на девушку перед собой: ее руки широко раскинуты, как будто она стала свидетелем чего-то невероятного. Даже она не может понять, почему он не умирает, и почему он такой же, как и всегда.

Но в этом нет никакой тайны. Субару знал, что все так и обернётся. Немыслимо, чтобы Беатрис позволила себе убить Субару.

Субару: «Беатрис...”

Беатрис: “А…”

Его сознание затуманено. Но сила воли позволяет ему закрепить свой почти утраченный разум. Девушка перед ним колеблется. Она не может понять себя, не в состоянии полностью отвергнуть его, когда она в ужасе смотрит на Субару. Подозревая, что его голос сейчас же дойдет до нее , он пытается собраться с мыслями и говорит:

Субару: “Я, не... не твои ОНИ...”

Беатрис молчит.

Субару: «Но...”

Все повторявшиеся и повторявшиеся отказы доводили Беатрис до слез. На этом разговор обычно и заканчивался. Прежде чем он сможет, прежде чем эмоции Беатрис захлестнут её до предела...

Субару: "Я... Я хочу быть с тобой, Беатрис.”

Беатрис: “А-а!..”

Субару: “Ты добрая, и чтобы тебе не было грустно, я хочу быть рядом с тобой.”

Беатрис: «АУ... гхх...”

Лицо Беатрис исказилось. Как будто она подавляет ярость, как будто она подавляет слезы, как будто она изо всех сил пытается удержать какие -то совершенно не известные ранее эмоции от проявления на ее лице. Но она проглатывает слова, прерывисто вздыхает и берет книгу со стремянки. Она перелистывает страницы, перелистывает их, ее пальцы сжимают бумагу, а потом тихонько поскуливает. Когда,

Субару: «Чт, о-о?..”

Прежде, чем Беатрис что-то сделала, у Субару искажается зрение. Это не имеет ничего общего с его затуманенным сознанием или недостатком крови. Это вопрос реальности.

Сам Запретный Архив начинает прогибаться перед Субару. Пол вокруг него вздрагивает, книжные полки теряют равновесие, падая одна за другой. Книги беспорядочно падают на пол, превращаясь в натуральное море толстых томов и фолиантов.

Мир продолжает изгибаться. Земля под ногами Субару тоже изгибается, колышется, как мехи, мешая ему сохранять равновесие.

Субару: “Что... что такое?..”

Отчаянно цепляясь за дверь, Субару смотрит на Беатрис. Он обнаруживает, что в этой зыбкой комнате нетронуто только окружение Беатрис. Стремянка, на которой она сидит, не сдвигается ни на дюйм, поддерживая ее.

Субару: “О-о-ох!..”

Не позволяя Субару что-то сказать, земля под ним сильно вздрагивает. Пол под Субару с грохотом покрывают трещины, словно рвут лист пергамента. Чёрное пространство расширяется из-под плитки пола, безошибочно собираясь отправить его куда-то иным, нежели Перекрёсток Врат, способом. Возможно, она даже отправит его в какое-то несуществующее гиперпространственное пространство.

Субару: «Дерьмище.”

Это происходит в тот момент, когда он замечает дыру и делает шаг назад. Мир серьёзно наклоняется, заставляя Субару падать назад, признавая силу гравитации. Зияющая пасть двери проглатывает его, отсылая назад к пылающему поместью через Врата.

Субару: «Г-горячо!”

Жар стены, в которую он врезается, заставляет его выть. Он поднимает голову и обнаруживает, что его выбросило в коридор, полностью охваченный пламенем. Единственное, что ему удается осознать - это то, что он находится в главном крыле. Пламя опаляет его, когда он смотрит на дверь, из которой только что вышел, и, заметив, что нижняя половина двери уже охвачена пламенем, очухивается. Это просто фантастика, что эта чудо-переправа вообще сработала. Он даже на секунду не задумался, чтобы прыгнуть обратно в эту дверь и попасть в Архив.

Субару: «Хуё… во… если это… главное крыло...”

Тогда он сможет найти рабочую дверь только. Смутно понимая по количеству дверей, что это не самый верхний этаж, Субару решает направиться к лестнице, охваченной пламенем.

Дым щиплет глаза, наворачиваются слезы. Его лёгкие горят с каждым вдохом, хотя ему удаётся снизить поступление дыма, прижимая футболку ко рту. Каждая минута на счету. Ему, бл*дь, реально надо попасть в Архив!!! Тише! Сейчас не время для истерик.

Он не может забыть выражение лица Беатрис в конце.

Субару: «Тупая идиотка, опять корчит эту уе*анскую рожу...”

Онемение в конечностях от магического импульса Беатрис покидает его тело. Он тащит своё тело вперёд, организм более или менее подчиняется его воле. Он рвёт свою душу, когда бежит в конец коридора.

Выражение лица Беатрис мелькает у него в голове. Это то же самое лицо, которое он видел в предыдущей петле.

Когда они с Беатрис столкнулись лицом к лицу с Эльзой, и якобы побеждённая женщина забрала жизнь Беатрис. Когда Беатрис оттолкнула его, чтобы защитить, и у неё разорвался желудок. Когда она увидела, что Субару в безопасности, ее тело безмолвно превратилось в частицы света.

Субару не забыл её последнего выражения лица с тех пор. Это было не облегчение от того, что она защитила Субару, и не радость от того, что она обрела желанную смерть, а гримаса. Гримаса, что означала: «я не хочу быть одна.» Такое выражение лица, понятное любому.

Субару: «Так похоже на ад... Вот хрен я оставлю тебя одну!”

С этими словами он прыгает в огонь в поисках спасения. Он чувствует, как что-то корчится внутри него, но жар его обожжённой плоти и боль от обожжённой кожи мешают ему сосредоточиться на этом.

Если бы Субару видел подобное со стороны, он невольно отшатнулся бы, настолько это было омерзительно: Субару, пробегающий сквозь огонь со своим обещанием вытащить Беатрис, окутан огромной пульсирующей массой черных миазмов, обнимающих его как защитное облачение.

Не обращая на это внимания, Субару прорывается сквозь стену огня и достигает лестницы. Он прерывисто выдыхает, смотрит на лестницу наверху и понимает, что это второй этаж. Он продолжает подниматься по лестнице, желая броситься на самый верхний этаж.

Субару: “Кого?..”

Он слышит, как по земле волокут что-то мокрое, и смотрит вниз, откуда и доносится шум. Его разум подсказывает ему, что это невозможно.

Все звуки вокруг – шум, грохот и рев пламени - это поместье в нескольких секундах от обрушения, а это и вовсе первый этаж главного крыла, где начался ад. Там ничего не должно двигаться.

Бегающий по всему поместью Субару прекрасно знает, что каждый ведьмазверь уже сбежал от пожара в панике. Так что этот шум должен быть галлюцинацией.

Но если это не так, что же там такое?

Субару: «Только не это...”

Таща за собой что-то, из пламени вырисовывается силуэт. Он движется наверх так же, как и Субару. Силуэт застывает на площадке между первым и вторым этажом, поднимает голову наверх… и замечает Субару.

Силуэт одет в чёрную одежду, держит чёрный нож, у него чёрные волосы, и это женщина.

Субару: «Эльза...?”

Эльза?: “Уах-х-х…”

Силуэт не отвечает. Но это определённо Эльза. Почему она здесь? Может, Гарфиэль каким-то образом проиграл? Если так, то все действия Субару уже обречены, и всё сражение проиграно.

Субару: «Нет, не верю...”

Как только он начинает думать об этом, Субару качает головой. Субару должен верить в силу Гарфиэля. Даже зная, что его соперник был силен, Субару всегда делал ставку на победу Гарфиэля.

Отто и Фредерика сделали все возможное, чтобы помочь эвакуации Петры и Рем. Гарфиэль тоже сделал бы все, что в его силах.

Как мог Нацуки Субару зайти так далеко, не веря в своих товарищей?

Субару: «Гарфиэль не проиграл бы. Так почему же ты здесь?..”

Веря в отчаянную борьбу Гарфиэля, Субару бросает слова в силуэт под ним. Эта женщина не должна быть здесь. Что лежит в основе ее действий?

Но как раз, когда он собирается допросить ее, Субару что-то замечает. Или нет. Он вынужден это заметить.

Субару: “Ты ведь больше не Эльза, правда?”

Темные глаза, смотрящие на Субару, не светятся ни единым пятнышком. Эти штуки такие пустые и пустынные. Просто невозможно поверить , что это – настоящие глазные яблоки.

Шум исходит от раздавленной нижней части тела силуэта, волочащегося за ним. Но эта штука все ещё ведёт себя так, словно она живая. Субару не чувствует ничего, кроме отталкивающей мерзости. Субару понимает, что её жизненной силы достаточно, чтобы не умереть вовсе, но жить с ТАКИМИ повреждениями?

Субару: “Хотя сейчас не время жалеть ее!..”

Даже если предположить, что она не способна умереть, у Субару нет слов сочувствия. Учитывая тот факт, что Эльза появилась до того, как была полумёртвой, сочувствие было бы снисходительным отношением даже несмотря на ее нынешнее состояние. Но всё же у Субару нет увлечений измываться над ходячими трупами.

Он делает вывод, что ей надо быть здесь, когда поместье обрушится, и пламя сожрёт пожрёт её тело. Качая головой, Субару игнорирует силуэт и решает подняться наверх.

Субару: «Пусть тебя поглотит ад. Я ухожу за Беатр… А?”

С лёгким шумом силуэт прыгает. Его рот разинут, когда он целится в Субару, размахивая своим злым лезвием.

Субару: “Какого?!”

Ветер от ножа, когда он проходит мимо его носа, заставляет легкие Субару забыть дышать, а сердце - биться. Эта тварь пыталась лишить Субару жизни, настолько естественно, что с таким же успехом она могла бы подойти к нему.

Но её удар едва не попадает в Субару, вместо этого разбивая пол у кончиков пальцев ног. Враг не сжалился над ним, его мертвой нижней половине просто не хватало силы ног, необходимой для прыжка. Если бы её силы остались прежние, эта атака убила бы Субару.

Субару: “Ты, должно быть, шутишь!”

Он быстро пинает силуэт, когда он наклоняется вперёд, прежде чем подняться по лестнице. Он мчится так быстро, что забывает дышать, оглядываясь на тень. Голова силуэта покачивается от удара, неловко дёргает конечностями, как марионетка, а потом несётся, как паук, в погоню за Субару.

Субару: “Ты прикалываешься?!”

Он и раньше называл ее женщиной-пауком, но не думал, что она действительно такая. Ошеломлённый ее нечеловеческим движением, Субару взлетает на самый верх лестницы. Он представляет себе силуэт, преследующий его, когда он ныряет в ад коридора третьего этажа. В самом центре этого зала находится кабинет. Эта комната, будучи самой крепкой в поместье, все ещё должна быть в целом не разрушена.

???: “Р-р-рар-р-р!!!”

Субару: «Дх-ах?!”

Прыгая в огонь, Субару перехватывает львиноголовый ведьмазверь. Он потерял гриву и наполовину обгорел, но это бесспорно тот самый зверь, которого команда Субару убила в столовой. Очевидно, почти мёртвый зверь вернулся к этой двери, повинуясь приказу своего хозяина.

Субару сейчас прямо как Икар, сам летящий на встречу с убийственным пламенем. Приблизившись к огню, его крылья сгорят по собственной же вине. Хороший, бл*дь, каламбур! **

Полуобгоревший ведьмазверь размахивает передними лапами с гигантскими когтями. Атака размалывает стену, приближаясь, чтобы ударить Субару в шею. Сила удара более чем достаточная, чтобы скосить Субару легче, чем сорняк , несмотря на умирающее состояние зверя.

Субару: “Твои фокусы устарели!”

Субару уворачивается, низко пригибаясь и ныряя вперёд. Субару уже прекрасно знает, что ведьмазвери нацелены на жизненно важные органы своей жертвы. Рассудив, что зверь определённо нацелится в голову, Субару делает кувырок вперёд, чтобы проскользнуть мимо зверя.

Этот зверь, полностью способный сожрать человека одним укусом, рычит от ярости, пытаясь сместиться и встретиться с Субару лицом к лицу. Но все будет не так просто.

Зверь: “АР-Р-Р-РХ-Х-Х!!”

Преследуя Субару, бегущий силуэт скалит клыки на полумёртвого ведьмазверя. Зверь, повернувшись к нему спиной, не спешит реагировать, когда широкое лезвие силуэта обрушивает на него удар. Задняя левая нога зверя ампутирована в суставе, кровь льётся из кривой раны, а крики существа эхом разносятся по коридору.

Зверь хлещет своим змееподобным хвостом, ударяя по силуэту, который ползёт по земле. Силуэт жутким движением уворачивается, маневрируя сверх человеческих возможностей, отбивает хвост зверя своим лезвием, и вонзает свой нож глубоко в открытую рану зверя.

Субару прислушивается к оглушительному визгу, когда он направляется к двери офиса, уверенный, что не упустит такой возможности. По пути он пинком распахивает дверь комнаты для записей, но она не приводит в Архив, а приводит лишь к потере времени. Зверь и тень все еще сражаются позади него, но поскольку он слышит только вой зверя, очевидно, что часа весов склонилась в пользу тени.

Субару: «Беатрис!”

Добравшись до офиса, Субару молится про себя, распахивая дверь. Если Архив появится перед ним, он сможет попрощаться с битвой монстров. Но без жалости к Субару, открытая дверь показывает лишь сам офис.

Субару: «Бл*дь... Это не она!”

Показывая силу нежелания Беатрис видеть Субару, дверь открывается не в Архив. Он больше не может искать другие двери или возвращаться на нижние этажи горящего поместья. Если и осталась какая-то потенциальная дверь, то только…

Субару: «Потайной ход...”

Потайной ход, открывающийся с помощью механизма, трудно назвать дверью. Проход открывается через раздвижной книжный шкаф, и довольно маловероятно, что, проходя через его вход, он попадёт в Запретный Архив. Если и остались еще какие-то двери, то они находятся в глубине коридора.

Субару: «В середине коридора должна быть дверь, ведущая в маленькую комнату... но...”

В предыдущей петле Эльза подкараулила его из-за этой двери. Но он не знает, попадает ли эта дверь в зону действия Перекрёстка Врат. И вообще, стоит подумать, что это дело рук самой Беатрис, которая ведёт его от двери к двери, чтобы попытаться выгнать из поместья через этот потайной ход.

Она может знать о текущем состоянии поместья и вести Субару по маршруту, который даст ему шанс спастись. В этом случае скрытый проход может так же не привести к Запретному Архиву. Его могут вывести за пределы поместья, в горную хижину в конце спасительного туннеля, и он навсегда потеряет шанс вытащить Беатрис.

Субару: «Даже подумать времени не даёт!”

Субару слышит предсмертный вой зверя, когда наносится решающий удар. Ведьмазверь, который невольно вступил в жёсткую схватку, чтобы выиграть время, похоже, умер уже по-настоящему от тени Эльзы.

Покачав головой, Субару ныряет в потайной ход. Винтовая лестница, достаточно длинная, чтобы добраться до подземелья поместья, приветствует его. Кажется, что ад достиг даже этого туннеля, жара и дым не позволяют никому здесь что-либо делать.

Субару прижимает руку к груди, чтобы справиться с болью, укрепляя свою решимость, и мчится прямо вниз по лестнице. Спуск после подъёма. Жар обжигает его, и одно только представление о том, какого цвета должна быть его кожа, наводит на ужасные мысли.

Добравшись наконец до конца лестницы, Субару вглядывается в темноту коридора, прерывисто дыша. Похоже, что дым просачивался через щели в стене лестницы, потому что он не видит никаких следов жара или огня в подземном проходе. Вместо угрозы поджога к Субару приходит угроза споткнутся, передвигаясь в кромешной тьме.

Он заходит глубже ещё метров на десять, пока не достигает более широкого пространства, находит дверь в маленькую комнату, которую ищет, и останавливается.

Субару: «Вот...”

Субару никогда не заходил в потайной ход глубже, чем до этой двери. Он не знает, есть ли другие двери за ней. Значит, что это самый последний шанс для Субару, чтобы прийти к Беатрис. И если это место работает просто как потайной ход…

Субару: “Ах-х…»

Тряхнув головой, чтобы избавиться от душевной слабости, Субару тянется к дверной ручке. Если Беатрис привела Субару сюда с намерением, чтобы он выжил, то его шансы здесь невелики. Субару боязливо дотрагивается до дверной ручки

Субару: «ХХХХ! Это другая дверь!..”

Плача от боли, когда его рука горит, Субару морщится и смотрит на дверь. Отклик двери, словно отразившийся в сердце Субару, вызывает в нем волну беспокойства и... он наконец понимает это.

Субару: «Дверная ручка горячая?..”

В то время, как подземный ход всё же может нагреваться, нет никаких признаков пожара. Дым и жар, вероятно, просачивались через щель в каменной кладке, из которой состояла лестница. Если предположения Субару верны, то немыслимо, чтобы эта дверь была такой горячей.

Эта дверь настолько горячая, что стоит подумать, а не от неё ли нагрелся весь коридор?

Субару: "Беатрис… Если ты слышишь это, пожалуйста, выслушай.”

Стараясь не касаться двери, Субару смотрит немного вверх и бормочет, с верой в то, что его голос дойдёт до отсутствующей девушки.

Субару: “Ты привела меня сюда? Если ты это сделала, зная, что единственный путь к спасению лежит через этот потайной ход, то я просто не могу понять, зачем так нагонять интригу.”

Тактика Беатрис, чтобы привести Субару так далеко, действительно была успешной. Встреча с тенью Эльзы и ведьмазверем, конечно, не имела никакого отношения к Беатрис, но она определённо вела Субару сюда шаг за шагом.

Если он откроет эту дверь и доберётся до горной хижины, планы Беатрис, скорее всего, осуществятся.

Субару: “Но все пойдёт не так гладко... Я мог бы открыть эту дверь, но не сбегу так, как ты хочешь. Это не я упрямлюсь и настаиваю на том, что не хочу убегать, ясно? Пускай я на целую половину в подобном состоянии, да, но... есть и что-то более серьёзное.”

Обращаясь к кому-то, кто, возможно, даже не слушает, Субару плавно произносит слово за словом. Он постукивает ногтями по двери, преграждающей ему путь, и вздыхает.

Субару: “Если я открою эту дверь, то, скорее всего, умру. Ты и другие, возможно, не заметите этого, но это правда, вот как обстоят дела по ту сторону этой двери. Это трудно объяснить словами... но я понимаю душу науки и могу сказать.”

Оставив в стороне неудачу в столовой, знание Субару 21-го века орёт на него. Эта дверь, на которую сейчас смотрит Субару, обычно встречается во время чрезвычайных ситуаций, связанных с пожаром, и ее нельзя трогать. Это вовсе не шутка, что жизнь Субару в опасности.

Далее следует вопрос о том, слушает ли его Беатрис. И если да, то поверит ли она тому, что он говорит?

Субару: «Беатрис. Я собираюсь открыть дверь. Я оставляю тебе самой оценить мои слова.”

Хотя он и сознает, что эта вещь представляет угрозу для его жизни, сердце Субару довольно спокойно. Дело не в том, что его нервы закалились, и не в том, что он решился. Дело в том, что он может спокойно доверить свою жизнь другому.

После всего, что было.

Субару: «Беатрис, я тебе доверяю.”

С горящей от боли рукой Субару распахивает дверь.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Вместо того, чтобы спускаться по винтовой лестнице, тень достигает дна просто упав.

Тень: “Кх-х-ха-а-а”

Кровь, вытекающая из тени, мутна как грязная вода, ее лицо, когда она волочит свои раздавленные ноги, так ужасно, что не похоже ни на что земное. С ужасным черным клинком в правой руке и сердцем мертвого ведьмазверя в левой, тень сжимает кулак, чтобы раздавить орган, и идет дальше по коридору.

Крадущаяся тень имеет человеческую форму, но даже сама не может определить, обладает ли человеческой волей. Её тело было разрушено так, что оно не может функционировать, её жизнь была урезана так, что не может возродиться, и она уже исчерпала любые остатки своей жизненной силы. Если подумать, как же подобное вообще может существовать, может двигаться, ответ будет только один: потому что до того, как она стал тенью, личность хозяина была именно такой, с чрезвычайно цепкой жаждой жизни.

В конце концов, тень бесшумно достигает самой глубокой части прохода. У тени нет воли, и у нее нет другой цели, кроме как загнать в угол все движущееся и лишить их жизни. Чувствуя, что её цель прошла здесь, тень легко взмахивает своим злым клинком.

Тень: “Ах-х-хш-ш-ш”

Со стуком дверь перед тенью раздвигается. Тень пинает обломки двери в сторону и движется, чтобы заглянуть в темноту за ними,

Тень: “Ш-ш-шаш-ш”

Лёгкий ветерок проносится мимо, заставляя тень чувствовать, что ёё засасывает в темноту. Белый дым поднимается из глубины темноты, и перед тенью начинает образовываться дымка.

А дальше… Кислород втекает в помещение, где ещё есть чему гореть, смешивается с остатками пожара и мгновенно перегревается, вырываясь из помещения.

Обратная тяга. Тень, тупая тварь, движущаяся только для того, чтобы уничтожить, никак не могла предвидеть этого взрыва.

Тень: “Ш-ш-шх-ш-ша”

Вспышка пламени поглощает тень, адский огонь сжигает ее тело в пепел. Тело тени потеряло средства для восстановления или оживления себя, ожидая только гниения, когда испепеляющий огонь охватил его. От тела не останется даже костей, ведь пламя мгновенно достигает более высоких температур, чем способны выдержать кости… И сгорает в ничто.

Поток огня не останавливается на тени, он продолжает двигаться по подземному переходу, превращая винтовую лестницу в море обжигающего жара, и порывы ветра врываются в офис, чтобы взорваться, создавая ещё больший пожар.

Здание начинает разрушаться. Наступил последний смертный миг в жизни поместья Розваль.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Увидев, как изменился Запретный Архив, Субару судорожно глотает воздух.

Трещины проходят через пол возле входа, дыра в гиперпространство все ещё отлично себя чувствует. Упавшие книжные шкафы не имеют никакой надежды на спасение, и фактически часть комнаты охвачена пламенем. Ситуация в поместье Розваль начала влиять на Запретный Архив.

Субару: “Что б тебя…”

Но, заметив устремлённый на него взгляд, Субару подавляет шок и переключает передачу. Ему необходимо сосредоточить все своё внимание только на девушке.

Это, без сомнений, его последний шанс.

Беатрис: “Ты идиот, полагаю...”

Субару: “Серьёзно? И это первое, что ты можешь сказать?”

Беатрис: “Что ж, я полагаю, так оно и есть. Бетти приложила столько усилий, чтобы ты смог сбежать, а потом ты упустил эту возможность и вернулся... Полагаю, в поместье больше нет дверей. Потому Запретный Архив тоже загорелся, полагаю.”

Она права. Огонь распространяется на некоторые из упавших книжных шкафов, превращая любимые книги одну за другой в пепел.

Все это место легко воспламеняемо, оно сгорит в мгновение ока.

Субару: “А это значит, что это будет конец и для меня, и для тебя.”

Беатрис: "Да. Я полагаю, это конец. Бетти уже почти ничего не желает. Огонь распространился на знание, предназначенное для НИХ, что совершенно противоречит обещанию, я полагаю.”

Субару: «Ну хватит! Так, я хочу, чтобы ты выслушала мою последнюю речь.”

Пустые глаза Беатрис смотрят на Субару. Она ничего не говорит, чтобы поощрить или отказать ему, но реакция, означает, что она, по крайней мере, готова слушать. Субару кивает ей и делает глубокий вдох.

Слова, которые он не успел сказать ей раньше, во время их предыдущего расставания. Прямо сейчас он расскажет ей все, что хочет, в полном объёме.

Субару: «Беатрис. Помоги мне.”

Беатрис: "А?..”

Утверждение, произнесённое с высоко поднятой головой. Шок проносится в глазах Беатрис в ответ на заявление Субару с закопчённым лицом.

Она, конечно, пыталась представить, что он скажет. Приближаясь к неизбежному концу, Беатрис, несомненно, провела множество симуляций того, какими словами Субару будет к ней приставать.

Я хочу спасти тебя. Я не оставлю тебя одну. Возможно, эти мужественные слова и холодное приветствие, сказанные ИМИ, и есть то, чего она ждала.

Но если Субару хочет выразить свои истинные чувства, такие утверждения для него невозможны.

Субару: “Так вот, я обдумывал, как бы мне сказать такие крутые вещи, как "я вывожу тебя из заточения" или "я собираюсь спасти тебя". На самом деле, это все, что я смог придумать, пока мчал сюда, разбираясь со всей той ситуацией. Я правда много размышлял. Что я о тебе думаю? Что я хочу сообщить?”

Субару излагает свои искренние, ничем не украшенные мысли бессловесной Беатрис. Закрывая глаза на то, как это трусливо и несправедливо, что он оставляет все это на ее усмотрение.

Субару: “Вся эта история с моим спасением - просто шутка, правда в том, что тебе совсем не нужна моя помощь. Ты сильная, умная, симпатичная... ты можешь делать все, что вздумается, можешь делать всё, что захочешь. Ты более чем способна жить самостоятельно. Верно. Если бы это было не так, то ты не прожил бы этих четырёхсот лет. Так что ни слова из этой чепухи о том, чтобы помочь тебе или спасти тебя, от меня ты не услышишь.”

Беатрис: “А?”

Субару: “Но даже несмотря на то, что ты сильная и умная и можешь делать так много вещей, тебе страшно жить одной. Тебе было больно. Это сделало тебя одинокой. Никто не может винить тебя за то, что цепляешься за НИХ.”

Беатрис: «После того, как ты отказал... чувствам Бетти... что ты можешь сделать?.. Что можешь знать?!”

Закусив губу, Беатрис смотрит на Субару с чем-то вроде ненависти. Но эта колеблющаяся эмоция не может быть полностью ненавистью. Беатрис цепляется за эту угасающую ярость, отчаянно пытаясь сохранить ее, когда Субару качает головой.

Субару: “Я действительно знаю. Что ты добрая. Что когда кому-то снятся кошмары, ты будешь держать его за руку, чтобы облегчить страдания. Что когда кто-то попадает в неисправимую беду, ты протягиваешь ему руку и открываешь путь. Что когда кто-то, кого ты не можешь не ненавидеть, теряет кого-то близкого, ты вместе с ним будешь оплакивать потерю.”

Беатрис: «Говоришь так, будто тебе что-то известно...”

Субару: «Я слабак. Я ничем не могу тебе помочь. Но если мы собираемся сказать, что есть что-то, что я могу сделать, не желая, чтобы ты была одна, то это только упорствовать и умолять.”

У Беатрис округляются глаза. Субару протягивает правую руку. Он весь покрыт шрамами от ожогов, смотреть на него противно. Но это все же лучше, чем его ужасная левая рука после всех повреждений, которые она приняла. Он вытирает ее, приготавливает, делает достаточно чистой, чтобы уместно держать ее за руку.

Субару: «Беатрис. Помоги мне.”

Беатрис: “А!..”

Субару: “Я не смогу жить в одиночестве без тебя. Помоги мне.”

Стороннему слушателю это показалось бы жалкой и постыдной формой принуждения. Я не могу жить без тебя, поэтому, пожалуйста, возьми меня за руку - вот его угроза. Он ничего не может сделать для другого, поэтому он учит другого, что они могут сделать что-то для него, и, исходя из этого, требует, чтобы они жили.

Это чрезмерно эгоистичное, неразумное и безнадёжное средство принуждения.

Беатрис: «Нет, правда... Это не честно, полагаю.”

Субару ничего не говорит.

Беатрис: «Используя эти слова... и говоря это так... после всего этого, ты... когда ты не ОНИ... когда ты отверг Бетти, и все же...”

Она косноязычна, не находит слов, не решается заговорить, эмоциональна и мучительна. Она не сводит глаз с протянутой ей руки и крепко прижимает к себе книгу.

Из ее глаз текут слезы.

Беатрис: «Я была одна четыреста лет! Я провела все это время взаперти, и наконец, кто-то может взять меня за руку сейчас... но ты всё равно умрёшь! Человеческая жизнь проходит, как мгновение ока, чтобы Бетти... после всего этого! Как я могу за это цепляться?!”

Субару: “Я не могу представить себе твои четыреста лет. Я даже не могу говорить так, как будто понимаю это. Четыре столетия, а я не прожил и двадцатой доли. Я знаю, что не могу понять весь твой страх за то, что будет после моей смерти.”

Беатрис: «Тогда!.. Тогда... всё, что ты сказал, просто бессмысленно…!”

Субару: «Но завтра мы можем взяться за руки.”

Беатрис: “Чт?..”

Субару: «Завтра, и послезавтра, и еще через день тоже. Может быть, это и не четыреста лет, но мы можем провести наши дни вместе. Возможно, это не продлится вечно, но завтра, в этом настоящем, я могу ценить тебя.”

Беатрис: "Хнык!..”

Субару: «Беатрис. Выбери меня.”

Субару уже сделал выбор. Теперь он даёт выбрать Беатрис. Всё зависит только от неё.

Сохранит ли она верность своей матери и ещё четыреста лет будет гореть в огне? Может ли она пренебречь своим обещанием матери, отказаться от встречи с НИМИ и взять руку Нацуки Субару?

Беатрис: «Т-ты такой… как ОНИ...”

Субару: «Только не я. Не приравнивайте меня к какому-то другому парню, которого создала в своей голове. Я - это я. Нацуки Субару. Собери все свои скопившиеся чувства к этому четырёхсотлетнему мудаку, которого ты даже никогда не видела, и выбрось их.”

Беатрис: “Н-но…”

Субару: «Вместо того чтобы бояться прощания, которое может когда-нибудь наступить, живи со мной в случившемся завтрашнем дне. Я слаб, но все ещё целюсь так высоко... если мы будем вместе, ты будешь так суетиться из-за меня, что у тебя не будет времени думать о том, что тебе скучно или одиноко.”

Беатрис: «Ан-нм…”

Субару: «Выбери меня, Беатрис.”

Он повторит это столько раз, сколько потребуется, чтобы до неё дошли эти слова. Потому что он понимает ее колеблющиеся чувства и ее колеблющееся сердце.

Так что эгоизм Нацуки Субару может взвалить на свои плечи бремя вины за ее нерешительность и стыд за нарушение обещания.

Так что эта девушка больше никогда не будет плакать в одиночестве.

Беатрис: “Но ты же уйдёшь...”

Субару: «Это не будет длиться вечно. Будущее, которого ты боишься, обязательно наступит. Время, когда ты останешься позади, неизменная, как и всегда, почти наверняка придёт. Но если ты думаешь только о страхе перед прощанием и отбрасываешь всё удовольствие от совместной жизни, это отнимет слишком много сил у нас обоих.”

Беатрис: “Но ты же меня бросишь...”

Субару: «Давай будем вместе. Давай жить вместе. Пойдём вместе. Давай нагромождать воспоминания на воспоминания, настолько много, чтобы разнести весь твой страх попрощаться, так много, чтобы ты могла улыбнуться и сказать с высоко поднятой головой: «Мне это нравилось.» Столь много, чтобы ты вернула те четыре столетия, что провела в одиночестве, и переполнила их.”

Беатрис: “Даже если... это случится! Когда-нибудь я останусь одна!”

Он делает шаг вперёд. Подходит вплотную. Дрожащие глаза девушки отражают его.

Он выглядит жалко, он выглядит уныло, он далёк от принца, которого она так долго ждала. Это обычный, простой, приземленный Нацуки Субару.

Субару: “Ты будешь жить вечно, и время, которое ты проведёшь со мной, может быть для тебя всего лишь микросекундой. Поэтому я высеку его в твоей душе. Я лишь микросекунда.

Беатрис: “А?”

Субару: «Но Нацуки Субару – это такой человек, который даже через вечность будет таким живым, что его образ никогда не поблекнет как старая фотография!!!”

Запретный Архив продолжает рассыпаться под звук бьющегося стекла. Территория вокруг Субару и Беатрис окружена пространственными трещинами и обжигающим пламенем. Но в эту секунду он не чувствует ни страха, ни огня.

Единственная вещь, что существует для Субару - это Беатрис. И единственное что есть для Беатрис - это Субару.

Дрожащими руками Беатрис сжимает книгу, полученную от матери. Субару протягивает руку, уверенный, что расцепить пальцы - значит исправить вековое одиночество.

И кричит.

Субару: «Выбери меня! Беатрис!!!”

Беатрис: “Айх!..”

Субару: “Ты хочешь, чтобы кто-нибудь вывел тебя на улицу! Вот почему ты всегда именно здесь! Сидишь напротив этой чёртовой двери!!!”

С решающим бумом мир встречает свой конец. Запретный Архив, изолированная клетка девушки, поглощается и исчезает в трещинах и огне.

Одна-единственная книга с грохотом падает на пол Запретного Архива.

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Сбежав через потайной ход и добравшись до горной хижины, группа Отто наблюдает с вершины холма, как горит поместье.

Отто, Петра, Фредерика и Рем, закреплённая у неё на спине. Четверым удалось благополучно эвакуироваться через проход в горы. Эти горы, эта местность, похоже, находится в границах барьера, ограждающего от ведьмазверей. Они не видят никаких признаков ни диких зверей, ни тех, что могут быть под контролем и сидеть в засаде.

Но ни у одного человека здесь не хватает хладнокровия радоваться своему выживанию.

Все они смотрят на поместье с чем-то вроде молитвы, ожидая видимых перемен, и надеются на безопасность Субару и Гарфиэля, все ещё находящихся внутри.

Отложив лечение своих ран на потом, Отто смотрит на поместье, сожалея, что даже моргнул. Петра стоит рядом с ним, сжимая руки с силой, непостижимой для ее молодого тела. Она волнуется, так волнуется, так волнуется, что это невыносимо. Всем известно, что молодая девушка испытывает к Субару огромную нежность. Учитывая ее горе, невозможно, чтобы Отто не молился о безопасности Субару.

Отто нежно кладёт руку ей на голову, чтобы успокоить. Он улыбается ей, когда она удивлённо смотрит на него, прежде чем снова посмотреть на поместье.

И он это замечает.

Отто: «Вот так...”

В середине главного крыла горящего поместья происходит мощный взрыв, пламя вырывается из офиса с потайным ходом, которым пользовалась группа Отто. Окна разбиваются вдребезги, концентрированный ад распространяется повсюду в одно мгновение, прежде чем поместье теряет свои очертания. Здание рушится.

Петра: “А-А-АХ!..»

Отто слышит горестный крик Петры. И Отто тоже, став свидетелем той же картины и поняв то же самое, что и Петра, с трудом сдерживает желание закричать, отказываясь от увиденного. Если он закатит истерику здесь, это будет медвежьей услугой сердцу девушки, которая хочет плакать намного больше, чем он.

Но Мысли Отто мгновенно обрываются.

Петра: «Отто-Сан, смотри!”

Отто: «Ад-хаг?!”

Как раз в тот момент, когда Отто опускает глаза, маленькая ручка Петры хлопает его по щеке. Удар поражает его, рассыпая искры по всему зрению и вызывая головокружение. Но вскоре он замечает восторженный взгляд Петры, когда она указывает на поместье, торопливо оглядывается и понимает.

Отто: “Ха-ха-ха...”

Столб белого света тянется от разрушенного поместья к небесам.

Свет искривляется, как радуга, меняет свой угол высоко в небе, устремляясь далеко на восток. Практически объявляя, что его цель находится там.

Отто знает, что лежит в этом направлении. Так что его щеки расслабляются, когда он смотрит, как Петра скачет от радости.

Отто: «Теперь все зависит от тебя. Реально, как же я устал!..”

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Между тем, тот же самый свет, который принёс облегчение Отто, был увиден и Гарфиэлем, полуобнажённым и одетым только в ткань, обмотанную вокруг талии. Он щелкает клыками.

Гарфиэль: “ХА! Ты вще же шправилща, Капитан! Жнал, што ты это шделаешь! ДАЖЕ В СМЕРТИ ХОСИН ДЕРЖИТ СВОИ ОБЕЩАНИЯ!!!”

Выбежав из горящего поместья и бросившись в лес, Гарфиэль прижимает руку к бедру и смеётся как идиот. На земле рядом с ним лежит девушка, ее конечности связаны ремнями из той же ткани, что обматывает бедра Гарфиэля. Мейли, без сознания. Военный трофеи! Он не собирается этим хвастаться, но всё же она живой свидетель, участвовавший в нападении, и есть много вещей, о которых они должны ее допросить.

Но прежде всего принципы Гарфиэля не позволили бы ему убить молодую девушку.

Гарфиэль: «Уверен, што леди-тень прожарилащь до хруштящей корощки.”

Гарфиэль со вздохом смотрит на разрушенное поместье. Он бросил в нее ведьмазверя, раздавившего её. Это не имеет прямой связи с ним, и его руки чисты, но Гарфиэль все же по своей воле сделал выбор убить почти человеческое существо.

Его пальцы дрожат, и он чувствует мучительную боль в животе. Но Гарфиэль подавляет эти чувства, качая головой, садится рядом со спящей Мейли и прислоняется к дереву.

Гарфиэль: «А теперь мы от-ложим вкуш победы и чщувштва от убийштва. Не важно, што щейшаш шделает мое ох-хренен-ное "я", вще рав-но оно нищего не добьетша… Рашщитываю на тебя, Капитан.”

Выставив вперёд кулак, Гарфиэль свирепо смотрит на след белого света, а затем говорит:

Гарфиэль: “Как только ражберемщя шо вщем этим, у наш ешть парень, которому мы оба должны х-хорошенько уе*ать по лицу!”

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Её поймали.

Она знала, что так случится, но всё ещё переваривала это.

Хотя она всегда знала, что если возьмёт эту руку, если будет цепляться за это тепло, то никогда не сможет вернуться к своим ночам заточения и одиночества. Даже несмотря на то, что она упрекала себя в том, как безумно глупо жить в зависимости от этого эфемерного тепла.

Этот голос, зовущий её. Эти глаза, пристально смотрящие на неё. Эти руки, требующие её.

Хотя она и знала, что не сможет отказаться.

-Субару.

“Да, именно так.”

-Субару, Субару.

-Да. Это моё имя.”

-Субару, Субару, Субару.

-Субару!!!

“И в конце концов, ты назвала меня так.”

※　※　※　※　※　※　※　※　※　※　※

Метель бушует.

Распахивается ослепительно белый полог, каждое дуновение дыхания замерзает в тот момент, когда оно касается внешнего воздуха этого мёрзлого мира.

Бриз, омывающий её, холоден, а вьюжные ветры несут снег, такой острый, что он почти режет кожу. Но даже среди этой свирепой бури девушка с развевающимися серебряными волосами сохраняет силу воли в своих аметистовых глазах и смотрит вперёд.

“Я никогда, никогда!.. не позволю тебе забрать хоть кого-то!!!”

Сияние освещает её руки, когда она вытягивает их, и высвобождает огромный объем магической силы. Снежная буря усиливает ледяную магию, которая окутывает себя бледным светом, который затем рассекает мир подобно раскалённому мечу, один за другим разрезая белых ведьмазверей, пролетающих над головой.

Неприятный звук их чирикающих голосов без конца звучит над округой. Воплощение голода - древнее бедствие, не знающее спасения, цель которой лишь пожирание своей добычи, нечто, с чем никто не мог сосуществовать.

Перед лицом умножающейся злобы Голода стои`т, не отступая ни на шаг, сереброволосая девушка.

Но её дыхание прерывистое, и она потеряла некоторый контроль над своей гигантской маной, и белый кристаллом уже начинает покрывать ее нижнюю часть тела.

Если так будет продолжаться, она скоро превратится в ледяную статую. Но даже зная это, она не может отступить.

Девушка оглядывается назад. Там покоится всё, что она должна защитить от буйства ведьмазверя.

Полуразрушенная развалина и несколько жизней, возлагающих свои надежды на её хрупкие плечи. И человек, не вошедший в развалины, который ошеломлённо наблюдает за битвой девушки, и мертвенно-неподвижная розововолосая девушка в его руках.

Половина ее тела словно замёрзла. Но в ее сердце всё ещё пылает огонь.

Кто может ныть и скулить, увидев их? С какой целью и с чьим доверием она стоит здесь?

-Я... Я не позволю тебе стать концом для кого бы то ни было! Руки каждого из них держатся вместе... и я собираюсь защищать это! Это то, что я обещала своей матери!!!”

Поток бледного света врезается в орду приближающихся ведьмазверей. Они не издают предсмертных воплей, неподвижно падая среди белого сияния. Они становятся свидетелями печальной смерти своих сородичей, а через мгновение уже пожирают их, каннибалы, и грызут снег, сжирая каждую каплю крови.

На это страшно смотреть. Но, возможно, возможно, именно так выглядят люди, до последнего цепляющиеся за жизнь. Несмотря на это. Несмотря на это.

“До тех пор, пока я не забуду о маме и Джусе, обо всех сегодняшних... и о том, что он написал для меня, я никогда не сдамся.”

Даже если ее закуют в лёд, она никогда не пожалеет об этом.

Пробиваясь сквозь снежную бурю, ведьмазвери неуклонно и неумолимо приближаются к девушке и тем, кто полагается на неё. Если придётся, она готова отдать свою жизнь.

Но как раз в тот момент, когда девушка задалась этой мыслью, она слышит голос.

“Не надо так напрягаться, Эмилия-тян.”

“А?..”

Она знает, что кто-то только что приземлился рядом с ней, спустившись с высоты. Она отводит взгляд. Метель бушует слишком сильно, и она не может разглядеть их лица сквозь белую вуаль.

Но она точно знает, кто это.

Их голос, их отношение, и прежде всего тот факт, что они всегда придут за ней, когда она больше всего этого захочет.

“Ты можешь отступить и немного отдохнуть. Подкрепление уже здесь и вступило в битву.”

-Мне очень жаль. Это было выше моего понимания.”

Такое чувство, что они улыбаются. Силуэт начинает двигаться, сразу же за ним следует другой, меньший силуэт.

Она слышит второй голос. Он звучит оживлённо, как будто говорящий очень, очень долго ждал этого момента

-То, что будет дальше, совершенно неизвестно, полагаю.”

-Да, мы что-нибудь придумаем. Вместе, я и ты!!!”

Дух Беатрис и Контрактор Нацуки Субару, два человека, которые отныне будут участвовать в битвах за битвами, держась за руки, начинают здесь своё первое сражение.

** В оригинале был мотылёк и текст из песни далеко не самой известной для русского комьюнити японской группы. Но так, как я не вспомнил, где в наших песнях встречались мотыльки – получайте шутку с Икаром, его все знают)))

Когда будет новая глава - хз, еще не смотрел, еще не знаю, какая там будет дичь. ДА и вообще, я чёт зае*ся тра*аться с этой вот! Завтра много работать не буду, надо мозг отдохнуть.