глава 15
Кировград – часть 2.
*******************************************************************************
Друзья! Очень хочется знать ваше мнение. Не поленитесь, напишите. Жду вашу критику, замечания, дополнения возможно и возникшие вопросы. (Хотя главная моя цель донести ДО ВНУКОВ информацию о наших предках, ну, и немного о себе)
*******************************************************************************
Говори мне, мама, говори!
Жизнь свою рассказывай подробней,
Всю судьбу сначала повтори,
Не спеши, я сяду поудобней!
Что и как, кто был кому родня,
Всё меня, поверь, интересует!
Нам не хватит для беседы дня,
Ну и что ж, нас это не волнует!
Корни родословной глубоки,
Я мечтаю знать о них побольше,
Времена те были далеки,
Хочется, чтоб помнили их дольше!
Твой рассказ подробно запишу,
Ничего я, вроде, не забыла,
От волненья чувств своих дрожу:
Как же много в жизни всего было!
Связь времён легла на мой листок,
Стало ближе прошлое мгновенно!
Всех эмоций не сдержать поток,
И не нужно это совершенно!
Помнить всё и знать родной свой род
Я считаю, что обязан каждый.
Может, это приведёт народ
В век неравнодушия однажды!
*******************************************************************************
« Как мы строили бассейн в городе Кировграде »
Стояла прекрасная летняя погода. Ужасно не хотелось торчать в помещении одному с опостылевшими плакатами. Как раз наш дружок сержант Сашка Цыденов в это время собирался на службу.
Вот я и подсуетился. Тем более и объект был интересный. В самом центре городка строительство плавательного бассейна. Можно было на людей посмотреть и себя показать.
Утром всё было, как обычно. И вот мы на месте. Часовые разошлись по своим постам, а я подменным остался на КПП. Дальше произошло то, что, наверное, частенько происходило в караулах. С зоны пришёл заключённый, и, пошептавшись через решётку с Цыденовым, быстро убежал. В следующий момент я увидел, что у нашего начальника в руке появился красный червонец.
Это называлось запрещённая связь с заключёнными. Далее я узнал, что за бутылку водки зеки выкладывали десять рублей, в то время, когда в магазине она стоила около четырёх. (А если точно – 3 рубля 62 копейки). Думаю, что, наверное, все начальники караулов считали, что с заключёнными лучше дружить, чем, идя на принцип, наживать врагов. Что было и небезопасно.
*******************************************************************************
Небольшое отступление
По поводу такой дружбы был один пример. Я даже не сразу о нём вспомнил. У нас его тогда афишировали, думаю, для острастки всех «дружелюбных». На одной из отдалённых зон произошло ужасное событие. Военнослужащий притащил на зону водки. Но это полбеды. Он остался вместе с заключёнными за компанию распивать то, что принёс. Когда все прилично захмелели, как говорится, слово -за слово, и у одного из заключённых, видимо, не в ту сторону поехала крыша. Первый удар топором достался «дружелюбному» солдату. Наверное, в благодарность за принесённый «шнапс». Выскочив из помещения с топором в руках, очумевший зек наткнулся на грузовик. В его голове сразу созрел план -воспользовавшись машиной, протаранить ворота, и уйти с зоны. Второй его жертвой стал гражданский водитель, заехавший на этом грузовике по какой-то производственной необходимости. Увидев такую страшную картину, на помощь водителю бросился прапорщик, работавший на зоне контролёром. Так как внутри зоны сотрудники, соответственно- без оружия, поединок проходил не на равных. Третьей жертвой топора оказался этот прапорщик. Всё это уложилось в считанные секунды. Когда часовые на вышках сообразили, в чём дело, пьяный убийца, добравшись до руля, направил грузовик в сторону ворот. Но это было последнее, что он смог предпринять в своей поганой жизни. Охрана свою задачу выполнила, прибавив четвёртый труп к тем трём невинно пострадавшим, ну, если не считать главным виновным того дурака, притащившего водку на объект, да ещё и севшего за один стол с теми, в кого он должен был стрелять при малейшей их попытке совершить побег. Видимо, много ума надо было применить для того, чтобы записать своих смертельных врагов себе в друзья и собутыльники.
*******************************************************************************
Магазин находился на соседней улице, совсем недалеко от нашего объекта. Ну, а самым свободным в карауле, соответственно, оказался я. Через несколько минут я уже вернулся в караульное помещение с бутылкой водки для зеков, и парой бутылочек креплёного вина для нас. Время подходило к полудню.
И вскоре нам подвезли термосы с горячим обедом. Перекусив, я отправился на дальний пост подменить часового, где вдали от КПП мы наметили побаловаться принесённым винцом.
Обидно, но не успели мы с Сашкой распробовать виноградное, как с вышки, располагающейся недалеко от караульного, часовой стал показывать на погоны, что означало появление на объекте непредвиденной проверки. Цыденов, застёгиваясь на ходу, соскочил с вышки, и, засверкав пятками, помчался в сторону КПП. Мне же досталась задача маскировки наполовину осушённых бутылок. Благо, укромное местечко мне показали заранее. Отогнув оторванный кусок фанеры, я быстро попрятал следы нашего пиршества.
Закидывая автомат на плечо, я не сильно удивился, увидев своего закадычного друга замполита, взбегающего по лестнице.
- Быстро же он соскучился по мне,- подумал я, вспоминая слова, которые должен отбарабанить часовой при появлении проверяющего. Не слушая мой доклад и отодвинув меня в сторону, Торгашов, вооружённый, как мне тогда показалось, обострённым нюхом, не задумываясь, отогнул край фанеры и вытащил наши недопитые бутылки. Начальник караула, которого замполит притащил с собой, стоял за его спиной, и выглядел, как побитая собака. Возможно, наш тайник был не таким уж секретным местом. Но тогда я сильно удивился осведомлённости замполита. Потом, анализируя случившееся, мы списывали на то, что нас наверняка кто - то заложил. Вероятнее всего, кто - то из гражданских, увидевших меня с такими своеобразными покупками, а скорее всего, сама продавец из винного, имеющая договорённость с нашими офицерами. Можно представить, какая реакция была у зеков, которые наблюдали за происходящим на вышке. А особенно в тот момент, когда замполит, вытянув руки над контрольно - следовой полосой, грохнул бутылки с остатками вина одна о другую.
После некоторой рокировки мы с Цыденовым оказались на заднем сидении в командирском газике, на котором прикатил Торгашов. А водитель по приказу замполита в то время перекочевал в КПП на мою блатную должность.
Через некоторое время появился замполит. С деловым видом заняв место шофёра, он повернул ключ зажигания. Две или три попытки не увенчались успехом. Двигатель не заводился. Ведь на улице было, мягко говоря, не холодно. И, вспомнив свой опыт страшно жаркого московского лета 1972 года, я осторожно с заднего сидения посоветовал:
- Товарищ старший лейтенант, Вы педалью газа подкачали б бензинчику.
Послушавшись моего совета, замполит быстро завёл двигатель, недовольно – удивлённым взглядом через плечо посмотрел в мою сторону и включил скорость. Но старенький «козлик» не хотел слушаться чужого седока. При попытке тронуться машина дёрнулась и заглохла. Вторая попытка закончилась тем же. А когда замполит в третий раз включил первую передачу, заметив причину, я опять потихоньку из-за плеча:
- Товарищ старший лейтенант, ручник - то выключать надо.
Сашка, сидя за спиной знатного водителя, еле сдерживал смех. Потому что мой шеф, на этот раз оглянувшись, чуть не испепелил меня своим взглядом.
С горем пополам машина тронулась, и через несколько минут без происшествий мы подкатили к крыльцу казармы.
- Идите спать - коротко отрезал замполит.
Пулей мы выскочили из машины, и, войдя в помещение, стали гадать, чем же это может для нас закончиться. Гауптвахта маячила перед нашими глазами. Но всё обошлось тихо и мирно. Мы поняли, что Торгашов не хотел рубить сук, на котором сидел. По этой причине я опять сел в свою двухгодичную гауптвахту – Ленинскую комнату. А дружку- сержанту повезло за компанию.
*******************************************************************************
« Шумит как улей родной завод .. »
Летом - это понятно, а вот зимой, со своей слабой носоглоткой, я не очень -то рвался за порог казармы. Но в одно прекрасное морозное утро, когда я досматривал очередной сон, кто-то из сержантов осмелился прервать это блаженство. В конце концов, в полусне я понял, что резервов нет, в каком - то карауле не хватает людей, и придётся идти на подмогу.
Завтракал я уже в пустой столовой, а автомат и патроны кто-то притащил и положил передо мной на стол вместо десерта. Не успев ещё застегнуть полушубок, бегом я выскочил за ворота. К моему удивлению, невдалеке стоял «ЗИЛ» с большущим прицепом, на котором возили заключённых на наш главный объект, где с нашей помощью достраивали огромный корпус медеплавильного комбината.
Заключённые уже были загружены, часовые находились на своих местах. Ждали только меня. Честно говоря, мне тогда было немного неловко. Но виноватых в том не было, что кто-то в последний момент почувствовал себя плохо, и его пришлось подменять спящим художником. Я-то ещё не успел почувствовать, а вот сидевшие в железной будке зеки, да и часовые, так барабанили ногами по металлическому полу, что эту дробь, наверное, хорошо слышали на всей ближайшей городской окраине. По скрипу под валенками я уже понял, что мороз на улице нешуточный. День только начинался, а впереди ещё было часов восемь - девять на свежем воздухе. Через несколько минут мы уже были на объекте.
Мой пост оказался последним по счёту, но по расположению он был самым ближним к КПП. Практически на бегу в последний момент я вспомнил, что курево моё осталось в библиотеке. Также на бегу кто-то из ребят отсыпал мне несколько сигарет, с десяток спичек, и кусок «чиркалки», оторванный от коробка. Взобравшись по лесенке на пост, я посмотрел на удаляющиеся неуклюжие фигуры в полушубках и подумал, что до вечера я точно не доживу. Буквально уже на первых минутах мне показалось, что я в лёгкой рубашке, а не в овчинном полушубке. Хочешь - не хочешь, а надо было терпеть.
И я переключил своё внимание на объект, где всё ещё стояли два больших пульмана, в которых всё ещё сидели заключённые, и ещё громче топали замёрзшими ногами. Пока часовые расходились по своим постам, им до последнего момента приходилось сидеть под замком. Минуты шли, шум из промороженных кузовов становился всё громче, а зеков всё не выпускали.
Вдруг мне показалось, что за спиной кто-то шумит. Завязанная ушанка и высокий воротник заглушали звуки. Я открыл дверь, и, к моему удивлению, увидел, что вся группа, с которой я пришёл сюда, двигалась в обратном направлении.
А кричал мне разводящий, которым у нас был мой дружок Лёша Рымбу:
- Коля, слезай!
Спрыгнув вниз, я припустился вдогонку.
- Лёша, что случилось?-
крикнул я маячившей впереди Лёшиной спине.
Не поворачиваясь, он ответил:
- Работу отменили, охрана не нужна, температура опустилась ниже сорока.
Мне показалось, что тот сон, из которого меня вытащили с утра пораньше, всё ещё продолжается. А ещё у меня было ощущение, будто бы передо мной прокручивают сюжет какого-то дурацкого фильма, да ещё в ускоренном темпе, а с некоторого момента ещё и в обратную сторону. Но, честно говоря, информация мне понравилась, и я уже в более радостном настроении засеменил за своими товарищами.
- Как же здорово всё закончилось -
подумал я, ещё не веря в то, что произошло. Но самое незабываемое ощущение было впереди, когда мы, промороженные как сосульки, ввалились в тёплую казарму, показавшуюся нам жаркой баней после такого мороза!
*******************************************************************************
« 3-х месячный отпуск »
Весной 1974 года у меня наметился небольшой отпуск, неожиданно затянувшийся на три месяца. А произошло это потому, что наша медсестра, Бондарева Нина, заподозрила у меня лишай из-за появившейся у меня на затылке небольшой болячки.
С таким «страшным» диагнозом меня сразу изолировали от остальных ребят, и некоторое время мне пришлось в гордом одиночестве торчать в медсанчасти, ожидая госпитализацию.
Через несколько дней меня отправили в Нижний Тагил в больницу, которая, к моему удивлению, оказалась не военным госпиталем, а городской больничкой, располагавшейся в двухэтажном здании типа барак. Когда страшный диагноз не подтвердился, меня стали лечить разными мазями по системе: попробуй эту, потом вторую, пятую и десятую. Возможно, что - нибудь поможет.
В начале моего отпуска в отделении мне составил компанию собрат по несчастью. В момент моей госпитализации там уже отдыхал служивый из воинской части ракетных войск. Вместе мы там были недолго, так как его быстро выписали. Но запомнился его рассказ о том, что первого мая 1960 года бойцам именно его части удалось сбить американский разведывательный самолёт ( U 2 С ), управляемый американским лётчиком Фрэнсисом Пауэрсом. Видимо, он очень гордился, что служил там. И я уверен, что воспитание новобранцев в его части проходило на этом показательном примере.
В больничной столовой мы всегда чувствовали особое отношение гражданских. Санитарки всегда предлагали нам добавки.
А больные, и мужчины, и женщины, угощали всем тем, что приносили им родные из дома.
Мужики за столом, как правило, вынув из холодильника брикет масла, как себе, так и нам бросали в тарелку по кусочку, повышая калорийность больничного супа или картофельного пюре, приготовленного на воде. Да и вкус, казалось, сильно улучшался.
Не помню, каким образом началось наше сотрудничество с главным врачом, но, на моё счастье, и здесь пригодились мои скромные оформительские способности. Свою руководящую должность доктор успевал совмещать ещё и с преподавательской деятельностью в Свердловском медицинском институте. С моей помощью он стал обзаводиться наглядными материалами, которых, видимо, очень сильно не хватало ему на лекциях. Запомнилось множество больших закупоренных пробками пробирок, в которых росли и развивались какие-то грибки, а может быть, просто симпатичная плесень. Моей задачей было как можно точнее отобразить цвета и оттенки содержимого пробирок.
Ну, а описание, которое прилагалось к рисунку, конечно, было для меня задачей простой, но монотонной. Вот так и полетели деньки, оторванные от военной службы.
Постепенно в палате сложился маленький дружный коллектив. Двое из нас были музыканты. Токарев Костя хорошо играл на гитаре, знал много песен, всегда шутил и сыпал анекдотами.
Нас часто ругали, что после отбоя из нашей палаты несётся смех и громкие разговоры. Вторым был пожилой мужчина, имя которого я уже, к сожалению, забыл, в молодые годы по всей свердловской области считавшийся одним из лучших аккордеонистов. Но, когда он был на вершине популярности, произошло несчастье. Идя на работу, при падении на гололёде, музыкант пробил рукой стекло и основательно травмировался, перерезав сухожилия. На этом его музыкальная карьера завершилась. Но, когда в палате появился его аккордеон, мы были сильно удивлены, как здорово он справлялся с инструментом, несмотря на изувеченную руку. Конечно, было не до вариаций, но и без этого прекрасные мелодии лились из нашей палаты. А когда вскоре прибавилась и гитара, принесённая родными Кости, то как-то само собой в коридоре перед нашей палатой по вечерам стали возникать стихийные танцульки. Может, это было и не очень криминально, но медсёстрам такая веселуха нравилась не очень. И, соответственно, косо смотрели они на массовиков – затейников, то есть на всех представителей палаты, на дверях которой мы в шутку «прикнопили» вывеску «художественная мастерская».
Ещё запомнилось, что наш аккордеонист, получив травму, нашёл себе другое интересное творческое занятие. Потихоньку он освоил профессию мастера по изготовлению мебели на заказ. А что самое удивительное - зеркала для этой мебели он делал от и до своими руками! Наш коллега был ужасно увлечённым человеком, частенько о своём хобби во всех подробностях мог рассказывать нам часами, без остановки.
Моим же напарником был молодой человек лет двадцати пяти – тридцати. Он немного помогал мне в работе, так как неплохо писал плакатными перьями. В конце весны - начале лета подвалила неожиданная халтурка. Женщина из соседней палаты привела к нам свою дочку - студентку, которая чуть ли не со слезами на глазах стала упрашивать нас помочь ей в изготовлении плакатов, которые требовались то ли для сдачи каких - то экзаменов, а, скорее, для защиты диплома. Девушка училась в химическом институте, и на стандартных ватманских листах нам пришлось выводить кучу каких-то формул и рисовать замысловатые кристаллические решётки, облепленные значками химических элементов.
Честно говоря, работа была не очень сложная, и времени на каждый плакат уходило немного. Наша заказчица сказала, что её сокурсники, обращаясь за помощью в другие места, платили за лист десять советских рублей, на что мы, скромно промолчав, еле скрыв удивление, согласились на её тариф.
В то время десять рублей получал хороший работник - профессионал за целый рабочий день. И сколько можно было купить на эти деньги, если сигареты с фильтром стоили 30 – 40 копеек, 1 килограмм картошки 10 копеек, килограмм варёной колбасы 2 рубля 20 копеек, 0.5 л водки 3 рубля. Это было целое состояние для солдата, получавшего за месяц 3 рубля 60 копеек!
Выполнив заказ на несколько листов, и получив хороший гонорар, мы расслабились и решили, что аврал закончен. Но, к нашему удивлению, на следующий день студентка привела с собой несколько своих сокурсников с такими же заказами на кучу плакатов. И работа закипела вновь.
Как ни странно, но оказалось, что больница, в которой я находился, в зимнее время была для детей, а в летние месяцы для взрослых. В связи с этим от доктора поступила просьба немного украсить столовую. Запомнилась пара работ, нарисованных для ребятишек, которые в последующие зимы, наверное, невольно разглядывали мои творения, глотая надоевшую невкусную кашу. Первый сюжет я взял с какой - то открытки или детской книжки. На нём была изображена дружная компания.
Слева на пенёчке сидел охотник,
Напротив, на втором пеньке восседал огромный медведь,
А между ними, на третьем большом пне стоял котелок с кашей, которую они аппетитно зачерпывали расписными деревянными ложками.
*******************************************************************************
В интернете мне попалась картинка, которую тогда надо было бы скопировать тоже, но не для зимнего детского сезона, а соответственно, для взрослых. Можно было сделать двухсторонний планшет. Главное- не забывать переворачивать его вовремя на нужную сторону.
*******************************************************************************
На второй картинке, которую я запомнил, красовался большой плетёный кузовок, который доверху был наполнен разноцветными грибами.
Были моменты, когда соседи уговаривали меня на такие действия, что сейчас ужасно смешно это вспоминать.
Как - то аккордеонист говорит:
- Николай, ты на доктора пашешь, пашешь, и никакой благодарности. Хотя бы спиртом, что ли, взял с него!
- Мне как - то неудобно - отвечал я.
- Ну, можно же схитрить! - настаивали мои компаньоны.
Например, попросить для разведения туши. Она же усыхает, испаряется.
И громкий гогот понёсся по палате. В конце концов они меня уговорили, и набравшись смелости, я завалился в кабинет главврача. Не знаю, понял он нашу уловку или нет, но, вызвав медсестру, он дал приказ выдать мне пузырёк. Когда я пришёл в палату, держа в руках флакон, смех разразился ещё громче. Видимо, мои старшие друзья не очень верили в успех этой аферы и ждали меня скорее на щите, чем со щитом. В этот день ужин у нас был с рюмочкой разведённого спирта.
Как бы там ни было, но два года за забором, хоть за армейским, хоть за больничным - это заключение, пусть и не тюремное. Как-то зашёл разговор, что не помешало бы мне связаться с домом, успокоить, рассказать о санатории, в который я попал и как приятно провожу тут время. Гитарист Костя практически силой всучил мне свою одежду для примерки. Так как с размером проблем не возникло, мне осталось только отпроситься у шефа, потому что самоволку я исключал категорически. Получив разрешение, замаскировавшись под гражданского, я перешёл границу между городом и территорией больницы. Ужасно неуютно было без увольнительной в кармане. Я никак не мог привыкнуть к тому, что на мне не военная форма. И в первые минуты так и хотелось рвануть куда-нибудь в сторону от любого приближающегося военного. Но, немного попривыкнув, почувствовав себя практически невидимкой для патрулей, проходивших мимо, я просто наслаждался свободой.
Шумный трамвай долго тащился с окраины до центра. Найдя переговорный пункт, я быстро выполнил «программу минимум». Созвонившись с Москвой и поговорив с родными, я решил немного ознакомиться с городом.
*******************************************************************************
Вспоминая этот телефонный звонок, невольно на память пришёл и другой.
Находился я в тот момент где-то в районе Ленинской комнаты. Прибегает кто-то из ребят и ещё на бегу кричит:
- Давай, пулей в кабинет к командиру! Звонят тебе из Москвы.
Сейчас даже не могу точно вспомнить причину того звонка, но, по-моему, родители заволновались из-за того, что от меня относительно долго не было письма. Кажется, я тогда даже получил нагоняй от командира роты по этому поводу. Но это потом.
А в ту секунду, когда рванул через всю длинную казарму, подумал:
- Не случилось ли чего?
Потому что этот звонок за два года был единственным. Хватало для связи писем, да ещё и с многочисленными фотографиями от меня.
Родители дозвонились до Кировграда. Номера телефона- то они не знали, вроде говорили, что упросили телефонисток соединить с военной частью. Как говорится, "на деревню к дедушке". Хорошо, что вокруг других частей, кажется, не наблюдалось. И телефонистки добрые попались.
Видимо, для того, чтобы удостовериться и успокоиться, со мной понемножку говорили все по очереди. Сначала родители, потом сестра, а в конце взяла трубку бабушка.
Плачущим тоненьким голоском она начала причитать, ну прям, как на похоронах. Не хватало только "На кого ты нас покинул"!
«Коленька, что ж ты не пишешь? Как ты там? Не болеешь? Я уж тебя, наверное, не дождусь».
Мне оставалось только успокаивать её. Что я говорил, точно не помню, но, зная, какая она у нас крепкая и хлопотливая, в завершении сказал:
- Бабуля, не придумывай, ты до восьмидесяти доживёшь. Как это - не дождёшься, тебе всего- то семьдесят четыре!
А вот если заглянуть немного вперёд, то бабушка дожила до 91, и, когда отмечали 81,85,90 - всё время вспоминали этот разговор, и как я напророчил ей относительно долгие годы!
*******************************************************************************
Но, как ни странно, Нижний Тагил особых впечатлений в моей памяти не оставил. Правда, за одним исключением.
Прогуливаясь по берегу озера, я был очарован очень неестественной картиной. На другом берегу стоял маленький заводик.
Он располагался, как мне показалось, между двумя зелёными холмами и так сильно контрастировал своим ярко ржавым цветом, что и холмы и он сам казались просто игрушечными. Наверное, с демидовских времён стоит, подумал я тогда. Намного позже я узнал, что завод на самом деле - Демидова и что в двадцать первом веке в нём решили организовать музей.
Как ни странно, но меня быстро потянуло обратно. Мне показалось как-то неуютно в чужом городе, да тем более прогуливаясь в гордом одиночестве. Настал момент, когда и больница, наверное, нам надоела, и мы - взаимно - ей. Конечно, не ей, а персоналу, который не мог дождаться, когда всё-таки разгонят эту творческую палату, от которой вся больница стояла на ушах.
Штаб нашей части находился, как сейчас говорят, в пешей доступности. Буквально несколько минут, и я уже у забора, за которым провёл первые полгода службы. Я опять на границе, но теперь между тремя месяцами практически гражданской жизни, и остатком службы размером примерно в сто пятьдесят дней. Просочившись через КПП, я прямиком направился в медсанчасть доложить о своём успешном выздоровлении. И, как бывает по закону подлости, именно там столкнулся с заместителем командира полка подполковником Абьяном Л.С. Ну, это была бы ничем не примечательная встреча, если б не моя причёска. За три месяца я оброс так, что глаза увидевшего меня подполковника просто округлились, а тирада слов, состоявшая в основном из ненормативной лексики, закончилась тем, что в жизни он такого солдата не встречал. Его громкий хриплый бас нёсся далеко за пределы санчасти.
Но услышав объяснение от медработников, он смягчился, и уже более спокойно отдал приказ при первой возможности привести себя в порядок. В полку (так называли это место), мне пришлось проболтаться ещё почти целую неделю, потому что за мной должен был приехать какой-нибудь сопровождающий из нашей роты, без которого отпустить меня не могли. Я, конечно, из-за этого сильно и не расстраивался. У меня появилась возможность пообщаться со своими земляками, которые практически все служили здесь в автороте. С ребятами из родного хозяйственного взвода, в котором я числился первые полгода службы. А главное, что всю эту неделю до меня никому не было дела, и я был предоставлен самому себе.
К концу недели моя компания увеличилась. Появился сослуживец из нашей роты Миша (Магомед) Мужухоев, представитель республики Ингушетии, водитель, неплохой парень, гитарист, правда, заводной, особенно в смысле спиртного.
Маленькое отступление по поводу появления его в полку. Оказалось, пока я находился в больнице в Кировграде, произошло ЧП с участием Мужухоева Миши (Магомеда) и ещё одного парня с Украины по фамилии Червоняк.
Всё произошло на улице нашего городка Кировграда, когда пацаны были в увольнении, но, возможно, и в самоволке. Главное, по закону подлости, пересеклись дорожки трезвых наших ребят с большой пьяной группой местных, отмечающих свадьбу. Подробности возникновения конфликта я, конечно, не помню, но, так как силы были не равны, Червоняку пришлось воспользоваться оружием пролетариата. И так, в пылу драки, булыжником, украинец то ли убил, то ли сильно покалечил своего оппонента. При встрече с Мишкой я узнал, что за неимением преступления с его стороны он был отпущен, а его компаньон Червоняк - оправдан не был.
Ждать сопровождающего пришлось недолго, и через городскую парикмахерскую мы отправились в свой родной Кировград.
Этот день, когда мы распрощались с нижним Тагилом, получился ужасно длинным. Когда мы появились в роте, было такое ощущение, что началась экстренная подготовка к большому празднику. Конечно же для нас, а особенно для земляков Мужухаева, это и было праздником. Было чего отмечать! Ведь вероятность, что он загремит за решётку, не исключалась. Мишке (Магомеду) в этот раз сильно повезло.
Водителя срочно отправили за спиртным. На кухне готовилась традиционная картошка. Тем более, это был выходной, и из-за этого по случайности дежурил по подразделению наш любимый командир взвода ветеринар Шамахов.
Вечернее празднование устроили в медсанчасти, из которой началось моё путешествие в Нижний Тагил, и в которой, три месяца спустя, можно сказать, и завершалось.
В самый разгар нашего праздника прибежал сержант Исаев, дежуривший тогда по роте. Он доложил лейтенанту, что на автовокзал из отпуска прибыл один из наших военнослужащих. А так как у него с собой тяжёлый груз, отпускник позвонил и попросил помощи. Зная, что счастливчик, заслуживший отпуск, приехал из средней Азии, мы безошибочно могли определить, что это был за груз. Лейтенант отправил дежурного срочно будить водителя. Через несколько минут практически в нижнем белье появился сонный водитель с автомобиля «ГАЗ – 53».
Понятно, что желания садится за руль после отбоя у него, конечно, не было. Но для этого у него ещё и причина была довольно серьёзная. Он категорически отказывался ехать из-за того, что в машине не работали буквально все осветительные приборы. Водителя отпустили спать, отобрав ключи от машины.
Даже сейчас не могу вспомнить, почему выбор пал на меня, не исключаю, что инициатива исходила от меня, но ответственность, конечно, была большая, особенно ответственность нашего лейтенанта за всю эту авантюру.
Со мной поехал сержант Сидоренко, и мы, конечно, понимали, что это не шутки - пересечь весь городок на машине, в которой не горят ни габариты, ни фары.
Двигались мы очень медленно, и мой напарник Александр частенько высовывался в боковое окно, чтобы разглядеть дорогу в местах, где было особенно темно.
Подкатив к автовокзалу, мы увидели нашего одинокого отпускника с огромной картонной коробкой.
Обратный путь прошёл также без происшествий, за исключением выезда из города. После освещённой улицы, в кромешной темноте нашей окраины глаза мои полностью потеряли дорогу. Как назло, надо было поворачивать направо, но обочину разглядеть так и не удавалось.
Когда я резко затормозил, ребята испугались, но, поняв причину, Сидоренко, открыв дверь, выскочил на подножку. А когда я начал по- черепашьи двигаться вперёд, он, чтобы нам не завалиться в кювет, стал подсказывать, где же начинается этот чёртов поворот. Через некоторое время глаза привыкли, и мы благополучно въехали в ворота нашего подразделения.
Праздник продолжился. Но на столе к жареной картошке прибавились дыни, виноград, и, по-моему, ещё какие- то вкусности из неподъёмной картонной коробки. Таким образом, за столом появился ещё один виновник торжества, за возвращение которого тоже поднимали тост. Далеко за полночь наша компания разошлась на отдых, но оказалось, что приключения не закончились. Зайдя в подразделение, не раздеваясь, мы завалились на соседние кровати. Если не углубляться в подробности ощущений от излишне выпитого алкоголя, следующие действия можно списать на сильную духоту в спальном помещении.
Видимо, Миша (Магомед) решил, что кровать, которая располагается над ним - главная виновница дискомфорта, который он на самом деле испытывал из-за выпивки. Не вытерпев, Мужухоев начал чудить. Сначала он разбудил четверых молодых бойцов с соседних кроватей. Они напоминали слепых котят, не понимающих, куда они попали, и в чем дело. Поняв, что от них хотят, бригада быстро освободила пространство над нашими кроватями, убрав второй ярус вместе с уставшими за день пацанами, и даже не чувствующими перемещения со второго этажа на первый.
Но на этом Миша (Магомед) не успокоился. Наверное, видя, что один из перемещённых дрыхнет без задних ног, вообще не реагируя на происходящее, он решил немного пошутить и усложнить задачу своей полусонной бригаде. Кровать подняли, и процессия из четырёх помощников и Миши (Магомеда) впереди направилась к лестнице, по которой можно было опуститься на первый этаж, но уже в прямом смысле. Благополучно преодолев лестницу, кровать плавно выплыла на улицу и повернула на финишную прямую в сторону КПП. Заняв место перед воротами, кровать стала напоминать транспортное средство, приготовившееся на выезд. А водитель, то-есть хозяин этого средства, так крепко спал, что такой длинный путь до ворот нисколько не повлиял на просмотр его очередных сладких снов.
Жаль, что впоследствии мы спали и не видели завершения этой шутки. Но дневальные потом рассказывали, как удивился прапорщик, первым пришедший на службу и увидевший эту картину. Представляю, как опешил разбуженный им солдат, узревший над собой голубое небо вместо потолка спального помещения. Главное, что он ничего не мог ответить на вопросы прапорщика : что он тут делает, и как сюда попал?
*******************************************************************************
« Город, в котором мы служим »
Я уже упоминал, что часто сам себе придумывал работу. А иногда и наоборот - убегал от плакатов на службу, чтобы немного развеяться. Весной 1974 года стукнуло в голову, что не мешало бы сделать фото-стенд под названием «Город, в котором мы служим». Замполит в такие моменты обычно поддерживал мою инициативу. Без проблем он согласился и с тем, что мне не помешал бы и провожатый. Одному мне как-то не очень хотелось шляться по городу.
Не помню, почему я тогда взял с собой Мужухоева. Возможно, Мишка -(Магомед), был первым свободным, подвернувшимся под руку.
*******************************************************************************
К сожалению, в то время интернета в моём распоряжении не было. Когда в 2020 году мне на глаза попалась фотография Кировграда (я разместил её ниже), который тогда ещё Кировградом и не был, а назывался Калата, я сразу понял, что именно с этого снимка должен был начинаться тот стенд.
*******************************************************************************
Но, возможно, я и не прав. Тогда была задача просто ознакомить ребят с той местностью, куда они выезжали на службу, или куда иногда удавалось вырваться в увольнение.
Достопримечательностей в Кировграде было немного, но фотографий пятнадцать получилось точно. Некоторые из них я оставил на память о том месте, где пришлось провести полтора долгих года.
*******************************************************************************
« За грибами »
Конечно, если честно, за два года - практически за 730 дней службы -ярких интересных воспоминаний набирается не так уж и много. Но некоторые моменты, может быть, даже и не такие выдающиеся, запомнились на всю жизнь. Скорее всего, это из-за того, что по сравнению с монотонностью обычных дней они выделялись, наверное, какой–то похожестью на гражданку, на то, что с мамкиными пирогами дома, мы просто не замечали.
Думаю, что моя выписка из больницы очень удачно совпала с грибной порой. Как ни странно, надумал наш командир роты старший лейтенант Климин в это время выезд на большую охоту, но охоту тихую - по грибы.
Построив роту, в основном он отобрал русских, украинцев, белорусов, короче - тех, кто разбирался в грибах, кто ещё до армии дома ходил по грибы. Точно не помню, но бригада грибников примерно насчитывала человек десять - пятнадцать.
«ГАЗ – 51», на котором мы добирались до леса, конечно, был тесноват для такой оравы. Его будка, предназначенная для перевозки зеков, явно была рассчитана на меньшее количество пассажиров. Предвкушая интересную прогулку, мы, можно сказать, даже и не заметили этого дискомфорта. Вполне сюда подходит поговорка: в тесноте, да не в обиде.
Выйдя из машины, мы, конечно, сразу не поняли, в какую красоту нас привезли. А это воспоминание я взялся записать именно из-за местности, которая, думаю, не только меня восхитила и удивила своей чистотой и даже какой-то сказочностью.
На всю жизнь в памяти остались небольшие рощицы, между которыми мы бродили по таким же маленьким, похожим друг на друга полянкам, покрытым невысокой, будто бы недавно аккуратно подстриженной газонной травкой. А самым сказочным было то, что на каждой полянке без исключения, то здесь, то там, нас встречали ядрёные подосиновики, которые наперебой просто хвалились своими красновато оранжевыми шляпками, словно выходя нам навстречу.
То, что мы искали грибы, сказать совсем нельзя. Мы просто собирали их, не успевая укладывать красноголовиков в свои ведёрки. Когда на полянке грибочки заканчивались, мы, как на спортивном соревновании, спешили на соседнюю. И главное, потому что даже издалека подосиновики так сильно выделялись на зелёной травке, ни один грибник не отвернулся бы и не ушёл, видя добычу.
Совсем немного время понадобилось нам для того, чтобы наполнить свою тару.
С полными вёдрами, собравшись у машины, мы обсуждали и этот невероятный урожай, и предстоящий ужин с нашей добычей, которой, конечно же, с лихвой хватит на всю роту. Ну, а вечером, на самом деле, был праздник с жареной картошечкой!
*******************************************************************************
« Стрельбы »
Если я не путаю, у нас два раза в год проходили проверки боеготовности. Весной и осенью, как минимум, мы отправлялись в дальнюю поездку в Нижний Тагил на стрельбище. Не сразу вспомнил, что из автороты полка к нам присылали несколько автомашин, потому что наш скромный автопарк вряд ли бы смог выполнить эту задачу.
Обычно на поездку уходил целый день. Рассказать я хотел об одной из поездок, которая проходила осенью. Наверное, это было поздней осенью, так как я чётко запомнил, что снегу уже лежало много, и от холода в кузове машины, хоть и под брезентовым тентом, мы сбивались в кучку, как котята под мамкиным брюхом, спасаясь от ветра. Когда наши грузовики мчались по трассе, мы иногда выглядывали в маленькие стеклянные окошечки, встроенные в тент. Было же интересно, где мы едем. А в иллюминаторах мимо нас сплошной лентой проносился красивый заснеженный лес.
«Зилок», на котором я ехал вместе с ребятами из своего взвода, вёл земляк, москвич Юрка Комиссаренко. Если честно - было приятно. Такими земляками можно было похвалиться!
И вот, когда мы уже покрыли приличный километраж и предполагали приближение пункта назначения, мы увидели самое интересное. Далеко впереди, там, где нас ожидал Нижний Тагил, над горизонтом висел чёрный купол.
Он сильно контрастировал с белым снегом, который на дальних подъездах к городу был не загрязнён и оставался, можно сказать, почти стерильным.
Когда я служил в Нижнем Тагиле, первые полгода, конечно, знал, что металлургический комбинат занимает практически полгорода, а количество дымящих труб наверняка превосходило количество скромной растительности вдоль улиц.
Но ни я, ни кто- то другой, даже представить себе не могли такую живописную картину, которую можно было увидеть только издалека и на светлом фоне. Эту ситуацию хорошо характеризует поговорка: лицом к лицу лица не увидать. В заключении хочется сказать, что, возможно, редко кто за свою жизнь мог увидеть так наглядно, в какой помойке мы живём, и даже не замечаем этого!
Ещё вспомнил маленькую деталь, правда, не относящуюся к чёрному куполу над городом, но имеющую отношение к стрельбам.
Когда мы подъехали на место, оказалось, что тем, кто находился в кузове «ГАЗ 66», повезло немного более других.
Некоторое расстояние до стрельбища такие вездеходы по лесной дороге, по снегу, преодолевали без проблем, а вот водители с тридцать первых ЗИЛов следовать их примеру боялись, и «любезно» предлагали своим пассажирам - на выход. А дальше - автомат на плечо, и - бегом по лесной тропинке до места назначения!
*******************************************************************************
« 5 суток губы »
Как-то к нам в роту приехал начальник штаба. Подполковник Сидоренко, видимо, прибыл с какой-то проверкой. Но лично для меня это событие обернулось не очень приятными последствиями. Если коротко о причинах, то хамские действия этого солдафона спровоцировали меня на ответную необдуманную реакцию, которая, конечно, ни к чему хорошему привести не могла. У кого власть, тот и прав. Небольшой конфликт с подполковником обернулся для меня пятью сутками гауптвахты.
Замполит, услышав такой приговор, дождавшись, когда начальник штаба и командир роты уйдут, начал прыгать вокруг меня, как курица – вокруг цыплят, и приговаривать: «иди извинись, иди извинись, он простит». Это происходило в библиотеке - моём маленьком кабинете. Я же сидел молча, как упрямый баран, и был полностью уверен, что извиняться за своё хамство должен был не я, а подполковник.
Прошло несколько дней, и меня повезли в Нижний Тагил отбывать наказание. Небольшая группа ребят, которым по каким-то делам надо было попасть в полк, невольно стала моими сопровождающими или конвоирами. До Невьянска нас подвезли на машине. Далее мы долго тряслись на электричке. А попав на нижнетагильский вокзал, поняли, что время у нас в запасе ещё очень много, и использовать его мы можем по своему усмотрению. Так как старослужащим в этой компании был я один, соответственно, командовать парадом пришлось мне. Сначала мы устроили небольшую экскурсию по центру города. А потом мне пришла мысль зайти в гости к знакомым, появившимся у меня во время большого отпуска, проведённого в больнице. Встретили нас очень тепло и гостеприимно. Напоили чаем, угостили чем-то вкусным. Но единственное, что сильно запомнилось - это неудобство, которое доставляла нам форма одежды. Так как все мы были обуты в сапоги, разуваясь, приходилось хвалиться своими живописными портянками, и в лучшем случае оставаться босиком. Ну, как - то мы это пережили, с удовольствием окунулись ненадолго в гражданскую атмосферу, и с прекрасным настроением отправились по своим делам. Опытные товарищи ещё в роте настроили меня на более-менее щадящий режим нашей полковой губы по сравнению с какой-нибудь дивизионной или общевойсковой.
По прибытии мои провожатые передали меня с рук на руки дежурному по полку, который находился на КПП, где также располагалось помещение гауптвахты, в которое меня любезно и сопроводили. Камера моя была на двоих, но первое время мне пришлось скучать в одиночестве. Как ни странно, дверь, по причине какой-то поломки не закрывалась, и заключение моё было чисто символическое. Устроил я себе лежанку. Застелил бушлатами, шинелями, по-тихому позаимствованными из запасов караула. Обложился ворохом газет и журналов. Вечер у меня прошёл за чтением не очень свежей, но очень вовремя оказавшейся под рукой прессы.
На ужин в столовую я ходил под конвоем, сопровождаемый приставленным ко мне пацаном из молодых. Трапеза наша растягивалась надолго, так как, попав в полк, хотелось пообщаться со старыми знакомыми, с земляками и коллегами. Ходили мы с моим «хвостиком», наносили визиты, пока конвоир мой не начинал ныть о том, что его накажут, что ужин сильно затянулся.
Выспался я в первую ночь очень даже неплохо, правда, лежанка показалась немного жестковата. Открыв глаза, я очень удивился, что меня никто не беспокоит, и мои часы показывают, что завтрак я практически проспал. Впоследствии выяснилось, что ночью случился побег, полк был поднят по тревоге, и, возможно, спокойно поспать удалось только одному постояльцу «губы». Была такая тишина, будто в полку все просто вымерли. После завтрака мне оставалось только завалиться на свою лежанку и штудировать прессу.
Вдруг дверь моя заскрипела, и на пороге, откуда ни возьмись, появилась целая делегация моих сослуживцев из нашей кировградской роты. Так как от Нижнего Тагила наше подразделение было на большом удалении, наши комсомольские активисты приехали на запланированное собрание, будучи даже не в курсе по поводу побега, случившегося здесь. Они долго смеялись и подшучивали надо мной, потому что вместо арестанта они увидели довольного и весёлого клиента дома отдыха, развалившегося на лежаке. Через день или два одиночество моё закончилось.
Компаньон, которого мне подселили, был нашего призыва, и, как ни странно, из нашей роты; конечно, на пару стало веселее. Чистов Станислав был из Горьковской области. В моих воспоминаниях он будет ещё фигурировать, но об этом потом. А тут я хотел бы сделать
*******************************************************************************
Небольшое отступление
которое о том, как этот сослуживец обратился ко мне с необычной просьбой. Правда, запамятовал, когда это было - до этой гауптвахты, или после. Приходит он как-то ко мне в библиотеку и, оголив ногу, показывает татуировку, на которой портрет вождя мирового пролетариата в ужасном исполнении. Разувшись, Чистов удивил меня ещё больше. На ступнях его красовалась надпись: «ОНИ УСТАЛИ», как иногда шутят, «нацарапанная курицей», да ещё левой лапой! По-моему, он даже начал удалять при помощи лезвия эти художества, но терпения и силы воли у него на это не хватило. Больно ведь. Исправить это безобразие, как умеющего писать и рисовать, - он слёзно просил меня. Ничего не понимая в татуировках, я, конечно, категорически отказывался. Но он упрашивал не оставлять его один на один с его проблемой. И я согласился. Так как он где-то слышал, что из заводной бритвы можно сделать механического помощника татуировщику, - первым делом мы решили с этого и начать!
Я рассчитал и сделал чертёж маленького цилиндрика, который в последствии должен был выполнять роль своеобразного коленчатого вала. Его надо было приладить к принесённой мне бритве. Этот колен – вал, соответственно, передавал возвратно- поступательное движение заострённой гитарной струне, которая находилась в стержне от шариковой ручки, заполненном чёрной тушью.
Острейшее жало с огромной скоростью выскакивало из стержня, и, как выяснилось позже, не оставляло дырочки на теле, как это получается вручную, а практически резало кожу, как опасное лезвие. Но это потом. А после того, как был готов чертёж, началась эпопея изготовления. Цилиндрик по просьбе Станислава сделали заключённые на токарном станке. Ну, а остальное решили без больших трудностей. Испытывать решили на ступнях, исправляя надпись. Работа там была небольшая, так как нужно было немного исправить кривые буквы, чтобы они смотрелись покрасивее. Клиент еле вытерпел «экзекуцию». Как я уже написал ранее, игла била так часто, что просто резала кожу. Работу я выполнил, но остальное, связанное с портретом Ленина, Чистов решил исправить с помощью зеков. Моя миссия, слава Богу, сводилась к тому, чтобы нарисовать эскиз, который закроет старый рисунок. Из образцов мы выбрали портрет девушки, чтобы Ленин «затерялся» в её причёске. В ближайший день Станислав пошёл на службу на одну из рабочих зон, где всю смену специалист из зеков старался над портретом.
А что получилось - можно увидеть на фотографии моего состарившегося сослуживца из интернета.
***************************************************************************
Один раз с «губы» нас даже вывели на исправительные работы. Рядом с территорией части, за забором, в лесу, обычно по весне разбивали палаточный городок, в котором располагался карантин очередного призыва. Главный по спорту объяснил нам, что надумали они построить спортивный городок, чтобы очередные «салаги» могли укреплять свои мышцы, не отходя от карантина. Задание нам было простое. В намеченных местах надо было вырыть немалое количество ямок под различные снаряды, типа брусьев или турников. Когда мы поняли, что столько ямок нам не выкопать и до дембеля, офицер нас немного обрадовал, пообещав прислать на подмогу энное количество помощников. Оставив длинную палочку, на которой была отмечена глубина будущих ямок и кучу штыковых лопат, он скрылся за высоким забором. Не успели мы примериться к лопатам, как заметили, что в нашу сторону направляется практически целый взвод под командованием молодого сержанта. В следующую минуту из землекопов мы с Чистовым превратились в распределителей работ. Наградив каждого лопатой и показав фронт работ, всё, что нам оставалось, - это ходить между ямками и той волшебной палочкой замерять глубину! Понятно, что после раздачи лопат и выделения ямок ни того, ни другого нам просто не досталось! Кажется, даже не каждому помощнику досталась лопата и персональное задание. Вот так, буквально через полчаса - работа была выполнена сполна. «Салаги» удалились так же быстро, как и появились. А вскоре, утирая пот со лба, мы докладывали главному по спорту, что работа успешно завершена.
В этот момент вспоминался фильм, где Максим Перепелица организовал ребят - призывников на разгрузку чемоданов, а через несколько минут докладывал страшно удивлённому старшине о выполненной работе.
Правда, нам ужасно повезло и всё произошло даже совсем независимо от нас.
Пять суток быстро завершились. Опять пришлось ждать сопровождающих, шататься по территории полка, и общаться с земляками и знакомыми по службе в штабе.
*******************************************************************************
« Побег с завода »
Вот и подошёл наш дембель. Оставались считанные дни. Но это радостное событие нам омрачил один из наших. Пацан нашего призыва. Правда, узнал я это намного позже. А в тот момент нас обрадовали тем, что с объекта под названием «завод» наши вояки какими-то образом упустили «зека».
И, соответственно, отъезд наш домой откладывается. Кто-то два года отслужил в этом подразделении, я лично полтора, и всё было спокойно. И вот так, « по закону подлости», в последние дни - такой подарок!
Причину побега я тоже узнал много месяцев спустя. Забегая вперёд, можно рассказать, что невеста сбежавшего заключённого в письме «обрадовала» его тем, что выходит замуж, не дождавшись. Вот и рванул бедолага через забор, рискуя жизнью!
А в нашей роте началась «весёлая» жизнь. Всех разогнали по розыскным постам, но это, скорее, в надежде, что беглец задержится в городе, ожидая, пока не затихнет первая суета. Мне с сержантом Аюбовым достался пост буквально рядом с заводом, откуда и был побег.
Дежурить мы должны были на городском автовокзале, на который вряд ли бы сунулся заключённый, прекрасно понимающий, что все вокруг подняты на ноги, и спокойно воспользоваться каким-либо транспортом не удастся. Точно не помню, сколько проторчали мы на этом посту, но удовольствия было мало, особенно ночевать на лавках, прижимаясь к не сильно тёплым батареям. Питание нам подвозили на завод в караульное помещение, котором обычно пользовались во время охраны бригад заключённых, работающих на стройке. Ну, а когда нам эти посиделки надоели, сержант решил, что мы вполне можем прогуляться в роту, чтобы отдохнуть и поужинать.
Как сейчас помню, с каким удовольствием мы плюхнулись на свои кровати, поужинав и расслабившись в тёплом помещении. Но самое интересное и неожиданное произошло через несколько минут. В спальное помещение забежал дежурный и радостно закричал, что беглеца взяли в городе Свердловске. Мы весело кричали ура, понимая, что наша армия закончилась.
Теперь можно кое-что объяснить. Причину побега я рассказал выше. А вот о возможности я узнал уже дома, в Москве, и, как ни странно - от собрата по несчастью, о котором написал, рассказывая о пяти сутках на гауптвахте. Через некоторое время после демобилизации ко мне в гости заехал наш сослуживец Чистов Станислав из городка Кулебаки Нижегородской области. Он приехал со своей мамой, правда, не помню - просто поглазеть на Москву, или за покупками. С Чистовым мы просидели всю ночь на кухне за бутылочкой, и за нашими армейскими воспоминаниями. Вот тогда, расслабившись, Стас и поведал мне, что именно он был виновником того побега, из-за которого мы задержались и чуть не опоздали домой, к празднованию нового 1975 года.
Тогда, в декабре, он попал на пост, располагавшийся на одном из этажей цеха, который достраивали заключённые. На каждом этаже находился всего лишь один часовой, и только он отвечал за этот участок.
Чистов сознался мне, что просто уснул, примостившись в уютном уголке. Ну, а решившему убежать - нужно было всего лишь иметь терпение и выбрать подходящий момент.
Надо напомнить, что задержались мы на армейской службе аж до 23 декабря. Я всегда возмущался по поводу того, что из дома я ушёл 23 ноября, а вернулся обратно - с опозданием ровно на месяц. И вот ещё один факт, который, скорее всего, я узнал спустя полгода, от Лёши Рымбу, который после службы, проездом через Москву, направлялся домой.
*******************************************************************************
Когда мы дежурили на своих розыскных постах, а беглец пробирался к своей невесте, мой друг замполит с группой захвата поджидал его уже в Свердловске. То, что они поймали заключённого, это хорошо. Но то, что случилось потом, было ужасно. Когда замполит Торгашов возвращался домой в Кировград, его угораздило потерять личное оружие. Вероятнее всего, пистолет украли в поезде у подвыпившего уставшего и уснувшего под стук колёс офицера. В наказание его разжаловали, понизили в должности, и отправили служить в удалённое подразделение, которые у нас называли «лесоповалом».
*******************************************************************************
*******************************************************************************
« Дорога домой »
Когда всё закончилось, оказалось, что впереди у нас ещё два выходных. Так получилось, что до понедельника, как ни крути, а домой нас никто не отпустит. Думаю, не очень интересно, как мы куролесили в эти дни, ощущая себя уже практически гражданскими людьми. Главное, что в понедельник, оказавшись в Нижнем Тагиле, мы поняли, что дорога домой уже не за горами.
Где-то перед самым дембелем мы услышали от сослуживцев, что в момент прощания с нами в штабе полка могут проверить дембельский альбом. Соответственно, если какие-то фотографии не понравятся начальству - есть вероятность, что их отнимут и уничтожат. Узнав об этом и решив не испытывать судьбу, я собрал посылку, которая малой скоростью отправилась в Москву. По-моему, не только фотоальбом, но и другие вещи, те, что я не хотел тащить с собой - также были упакованы в неё.
И вот мы на железнодорожном вокзале. Провожал нашу группу какой-то незнакомый офицер из штаба. День подходил к концу. И почти сразу наши ребята решили всё переиграть. Немного доплатив за авиабилет , мы получали возможность практически за несколько часов добраться до дома. Я тоже поддержал предложение отказаться от долгой поездки на поезде в пользу Аэрофлота, быстро добравшись до свердловского аэродрома на такси. Окружив сопровождающего, чуть ли не силой мы отобрали свои документы, лишив его удовольствия запихнуть нас в железнодорожный вагон.
Как минимум человек восемь, в том числе и я, на двух машинах рванули в сторону Свердловска. В складчину эта поездка каждому обходилась совсем недорого, и кто имел немного деньжат «на кармане», поехал, не задумываясь. Дорога была длинной, но на протяжении всего пути, кроме сильной снежной пурги и кромешной темноты, слабо пробиваемой светом фар, мы так ничего и не увидели. По спидометру было понятно, что мы несёмся на очень приличной скорости, но это не чувствовалось, глядя на снежинки, летящие нам навстречу.
После прибытия в аэропорт началась небольшая суета оформления документов. Ну, а потом - обычное нервно - беспокойное ожидание вылета. Вот и настал момент прощания. Наша и так маленькая компания начала быстро редеть. Кто-то вылетал на Кавказ. Кого-то самолёт уносил в Смоленск или в Горький, а московский задерживался из-за какой-то поломки.
В конце концов, в аэропорту из нашей группы я остался один. Наверное, можно представить моё настроение, и мысли, когда, отбарабанив два года, надо было грузиться в наспех отремонтированный самолёт. Но, слава богу, всё закончилось благополучно. Не успев сесть в своё кресло, я сразу уснул. А просыпаясь, наверное, от боли в ушах, я услышал долгожданное:
- Самолёт производит посадку в аэропорту Шереметьево!
Ранним утром такси подкатило меня на улицу Смольная, я оказался в своём родном Головино!
***************************************************************************
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ..
Продолжение следует ..