На уроке физического воспитания вся девчачья половина класса, переодетая в шорты, майки и кроссовки, первые пятнадцать минут топчет периметр спортзала, машет руками и топает ногами, прыгает и приседает, а потом, разбившись на пятёрки, играет в баскетбол. Ты в это время, как правило, сидишь за чертой баскетбольной зоны, на скамье запасных, традиционно сославшись на непонятную боль в ноге. Для большей убедительности даже активно массируешь голень, изображая страдальческую гримасу на лице. На самом деле у тебя ничего не болит. Просто ты не умеешь играть! А значит, ты абсолютно безнадёжный, никчемный игрок. И если выйдешь на площадку, то над тобой тут же начнут издеваться все, кому не лень — ведь у тебя точно ничего не получится. Да и как вообще можно играть в баскетбол, если ты панически боишься мяча? Ты не смогла бы его поймать, даже если бы тебе его кинули, как в замедленной съёмке. И потому вынуждена изображать показной интерес и грустными глазами провожать прыгающий в гулком дриблинге оранжевый «глобус», наблюдать за его «кражей», перехватами, блок-шотами, бросками по кольцу, и терпеть оглушительные окрики преподавателя физкультуры миссис Коллинз. Требовательная женщина с железным характером и скрипучими белыми кроссовками торопливо расхаживала по игровой зоне и в сотый раз объясняла школьникам технику ведения мяча: «Кто выигрывает щит — тот выигрывает матч!», «Не сдаёмся!», «Живей!», «Сражаемся до победного конца!». Она делала свою работу с таким величайшим усердием, словно верила, что все её ученики непременно станут олимпийскими чемпионами, или будут участвовать в международных соревнованиях в Мэдисон-сквер-гарден. Если существует реинкарнация, то, по всей вероятности, когда-то давно, наверное, в прошлой жизни миссис Коллинз была мужчиной и командовала римскими гладиаторами, которые на засыпанной песком арене амфитеатра завоёвывали славу ценой своих кровоточащих ран и боли. Может быть, именно из-за своей требовательности она никогда не пользовалась особой любовью среди школьников, но всё же уважали и подчинялись ей без всяких глупых возражений, что её вполне устраивало.
После игры раскалённая от стоп площадка пустеет и затихает — все отправляются в раздевалку, бурно обсуждая промахи и заброшенные в корзины мячи. Ты обычно ошиваешься у двери, и входишь только тогда, когда все переоденутся и помещение опустеет. Но на этот раз тебя замечает миссис Коллинз и, скрестив руки на груди, сурово произносит: «Поторапливайся, Оливия. Скоро раздевалку займёт другой класс! Да, и не забудь показать ногу доктору. Поняла?».
Ты нехотя входишь в раздевалку с её неизменно приглушённым светом и с облегчением замечаешь, что здесь осталось не слишком уж много девчонок: кто-то, не канителя, без лишней возни, быстро натягивал верхнюю одежду на спортивную форму и отчаливал. А кто-то задержался перед зеркалом дольше, пытаясь уложить волосы, или копошился со своими шмотками. Таких было несколько — Молли, Бьянка, Аманда и ещё парочка–другая. Первые две мылись в закрытых матовыми панелями душевых кабинках, наслаждаясь тёплыми струями воды, впитывая их каждой клеточкой своего тела, по-хозяйски разложив на внутренней полке баночки с шампунями, гели на травах, какие-то модные кремы и скрабы. Аманда уже приняла душ и теперь неторопливо растиралась пушистым розовым полотенцем. С её волос капало на пол. Бьянка тоже, наконец, вышла из душа, замотавшись в махровое полотенце.
Молли, Бьянка и Аманда составляют неразлучную «троицу». Чирлидерши-гимнастки, они очень популярны в школе: входят в команду группы поддержки, заучивают безумные хореографические движения и какие-то однообразные «кричалки». А на репетициях под музыку дёргаются так, будто их, как ведьм, поджаривают на костре инквизиции.
Молли — красавица от природы — своей манерой одеваться давно бросает вызов школьному дресс-коду: сегодня, придя в школу, она нацепила на ноги зелёные бутсы «Dr. Martens», низкие джинсы на бедрах и откровенный топик, выставляющие напоказ её длинную талию. Поговаривают, что вот уже год внимания Молли добиваются взрослые парни. А она вздыхает по Джошу.
Бьянка отрастила волосы и прилизывает их на прямой пробор. И носит серебряную серьгу в левой брови, несмотря на то, что директор уже дважды приглашал её в свой кабинет для проработки, запрещая являться в школу в таком виде. С неё как с гуся вода.
Сейчас ты тайком разглядываешь их. У Бьянки начали расти волосы под мышками. Ты заметила это, когда она, сняв полотенце, стала мазать тело кремом. Обычно девочки обматывали полотенце вокруг талии или под мышками. А Бьянка невозмутимо стояла перед большим, в человеческий рост зеркалом совершенно нагая, расчесывая волосы. Тебя смутило то, как она это делала — она стояла слишком близко к зеркалу, внимательно разглядывая свою грудь, маленькую и острую. В одежде она кажется больше — Аманда ходит в специальном лифчике, приподнимающем бюст. Её левая рука висела неподвижно, а правой она задумчиво, ритмично проводила по влажным тёмным волосам, чем-то напомнив тебе картину «Купание Дианы» французского художника Камиля Коро. Ты восхищаешься её нижним бельём из атласной ткани — оно дымчато-розовое, с пышными кружевами. И пытаешься представить, что она чувствует, надевая его.
У тебя свой способ переодевания. Ты никогда не раздеваешься полностью, и если снимаешь вещь, то тут же надеваешь другую, потому что не хочешь, чтобы тебя видели в исподнем.
Ты стыдишься своего тела.
Усевшись в дальний угол раздевалки, ты вся сжимаешься в комок, пытаясь сделаться как можно меньше, чтобы не выглядеть крупной мишенью. И аккуратно снимаешь шорты, оставшись в панталонах. Они утягивают твой живот, но когда их резинка опускается ниже положенного, то наружу вываливается слой жира. Если натянуть их слишком высоко — то режет так, что хочется взять ножницы и удалить всё лишнее.
Вдруг ты слышишь у себя за спиной презрительный возглас. Оборачиваешься и видишь, как на тебя уставилась Бьянка.
— Эй, Оливия! — кричит она. — Стоит мне повернуться, как я вижу твою жирную задницу прямо у себя перед носом! Не знаю, что ты думаешь, но смотреть на это мне совсем не нравится!
Ты краснеешь как панцирь варёного лобстера и готова провалиться сквозь землю.
— Кстати, ты когда-нибудь моешься? Никогда не видела тебя в душе.
— Я? Да… Конечно… — тихо бормочешь ты.
— Что-что? Не слышу! — не отстаёт Бьянка. — Не будь грубиянкой. Ты сейчас создаешь проблему. Повтори громче!
Брезгливо зажав нос, она подходит к тебе.
— Моюсь… дома.
— Фу-у-у! — Бьянка негромко присвистнула. — Тебе самой не противно не мыться после спорта? Стопудово, что ты в этой же вонючей одежде завтра придёшь в класс.
Это было несправедливо. Ведь ты никогда ничем не воняла. От тебя всегда пахло шампунем и свежевыстиранной одеждой. И ты не моешься после урока физического воспитания, потому что не бегаешь как дикая лошадь, а значит и не потеешь.
— А ты случайно не боишься воды, а? — рявкнула Бьянка, когда в раздевалке вас осталось четверо.
— Ничего я не боюсь.
— А вот мы сейчас это проверим…
Предчувствие неизбежной катастрофы волной двинулось от твоего желудка, опустившись до самых пальцев ног. Прежде чем ты смогла сообразить, что делать дальше, они втроём — Аманда, Бьянка и присоединившаяся к ним Молли — хватают тебя под руки, силой стягивают майку и шорты, едва не разорвав их по швам, и, оставив в одних панталонах, волоком затаскивают в душевую кабину. Ты понимаешь, что должна сопротивляться, но вместо этого с испуганной покорностью ждёшь, что эти садистки опомнятся и остановятся сами. Ведь если ты терпишь и не плачешь, они должны от тебя отстать, но стоит только заплакать, и от тебя уже никогда не отвяжутся…
«Это ночной кошмар, — приходит тебе в голову. — Я просто еще не проснулась. Это просто страшный сон».
Но это не сон. И троица не думает останавливаться — ей нравится причинять боль другим. Повернув кран, девчонки, хохоча, обдают тебя с головы до ног тугими струями. Едва тёплая вода льётся по твоему лицу и телу. Волосы липнут к щекам, а одежда сразу промокает насквозь.
Ты дрожишь от бессилия, и удрученным тоном просишь их прекратить всё это. Но тебя никто не слышит, наверно, потому что тебя нет. Разве может кто-нибудь слышать голос утопленницы?
Ты не знаешь, как долго это продолжается. Не исключено, что прошла целая вечность, или, быть может, только минута. Это уже не важно. Ты желаешь лишь одного — выбраться из этой преисподней любой ценой, мечтаешь, чтобы сработала школьная пожарная сигнализация от упавшего на землю астероида, ты согласна на землетрясение или даже извержение вулкана…
В конце концов, голос Молли скомандовал:
— Хватит с неё!
Аманда выключила воду и отчётливо процедила сквозь зубы:
— Попробуй, пожалуйся кому-нибудь. И увидишь, что из этого выйдет… Сечёшь?
Через минуту хлопнула входная дверь и ты услышала гнусный девичий смех и торопливый топот ног в коридоре… Топот ног, поднимающихся по ступенькам.
Тишина.
О боже, наконец-то тишина.
Ты промокла насквозь. В туфлях хлюпала вода, косые струйки стекали по волосам на спину и лицо.
Безумно холодно!
Тебя бьёт крупная дрожь, и ты обхватываешь себя руками в надежде хоть как-то согреться. И всё никак не решаешься пошевелиться и выжидаешь, чтобы убедиться, что в раздевалке действительно никого не осталось. А потом всхлипываешь раз-другой и внезапно дико, безудержно ревёшь, осев прямо на плиточный пол душевой кабины.
Ты не знаешь, что тебе делать. Тебе просто хочется уснуть на сотню лет, или вовсе не существовать. Либо попросту не знать, что ты существуешь...
Данный фрагмент является частью моего романа "Личный дневник Оливии Уилсон"
* * * * * * *
Друзья, после прочтения не забудьте ПОДПИСАТЬСЯ на этот канал (кнопка "Subscribe") и читайте блоги первыми. Ставьте ЛАЙКИ на мои публикации, делитесь ими с друзьями в соцсетях – этим вы помогаете каналу развиваться. И тогда впереди вас будет ждать ещё много интересного.
Я приглашаю вас также ознакомиться с моим авторским сайтом - в нём всё моё творчество.
Всем спасибо!
Искренне ваш,
В.М.