- Иван Андреевич, почему у пациентки спазмы?
- Её тошнит, Наталья Ивановна. Это реакция на наркоз, должно быстро пройти, - анестезиолог заботливо пододвигает пациентке какую-то посудину.
- Вроде уже отпустило, - шепчет Вера, лежащая на операционном столе.
- Чем я сейчас касаюсь вашего живота, тёплым или холодным предметом? - хирург Наталья Ивановна тестирует Веру на чувствительность.
- Похоже на кисточку, - неуверенно отвечает она.
- Хорошо, тогда начинаем. Я проводила кубиком льда. Если вы не почувствовали, значит, наркоз уже подействовал.
Перед лицом Веры размещают вертикальную ширму, скрывающую от ее глаз то, что происходит ниже. Анестезия немного притупила эмоциональное восприятие, но Вера остаётся в сознании, ей кажется, что по низу живота снова проводят кисточкой. Значит, это уже скальпель. Вдруг Наталья Ивановна удивленно и тихо обращается к медицинской сестре: «Быстро сфотографируй мне это на телефон», потом украдкой смотрит на Веру. Та, делая вид, что не заметила тревоги, смотрит на хлопья снега за окном. Ну надо же, снегопад в апреле! Чудо какое-то!
Врачи работают молча, ничего не комментируя. Вера поворачивает голову налево. В отражении дверных стёкол, замазанных снаружи белой краской, она вдруг видит свой раскрытый и немного опавший живот, окровавленные салфетки, зажимы и трубки.
Первое кесарево у Веры было экстренным, после восемнадцати часов схваток и безрезультатных потуг. На второе, спустя три года, её планово положили за неделю, и даже позволили выбрать дату для появления ребенка. С третьим, через три символичных года, получилось ещё проще: все наблюдения велись амбулаторно, в назначенную дату Вера просто пришла в роддом к 9 утра, предварительно отведя старших дочерей в сад.
Восемь месяцев назад с результатом теста на беременность было трудно и согласиться, и смириться. Он возмутительно противоречил известным биологическим циклам и женским приметам, а также сильно нарушал жизненные планы. Вера этой беременности не хотела. Всё же третья полостная операция на одном и том же месте, да ещё и в сорок лет, - дело непростое. Образовавшуюся после прежней операции рубцовую ткань нужно иссечь, чтобы заставить организм снова нарастить такую же в месте очередного шва. Но в чудеса Вера верила больше, чем в медицинские парадоксы, поэтому решила: раз будущий человек прорывается сквозь все преграды с такой настойчивостью, стоит, как минимум, выслушать его. Непостижимой загадкой для Веры осталось, как из капли жидкости внутри неё может вырасти безупречный живой организм.
В отражении видно, как Наталья Ивановна вытягивает из небытия детскую голову, чуть отодвигая край разрезанной материнской плоти. «Извлекаю плод», - говорит она. Вера чувствует, как её тело раскачивают из стороны в сторону. Интересно, думает она, в какой момент “плод” для них становится “новорожденным”? И что это за слово такое, “плод”? Плод воображения, плод любви, плод просвещения, нужно ли его пожинать или классифицировать среди других плодово-овощных культур?
Вопреки расхожим представлениям, в чмокнувшей и звякнувшей рутине операционной не раздаётся ни крика, ни плача. Наталья Ивановна подносит к лицу Веры недовольное лицо человека, которого она никогда раньше не видела, но откуда-то хорошо знает. Узнаёт Вера и пятки, которые безжалостно выпячивались из неё весь последний месяц.
- Ну, кто тут у вас? - спрашивает доктор.
- Мальчик, - выдыхает Вера.
Полчаса назад этого человека статистика ещё не считала за человека, хотя он был совершенно такой же, каким записали его в метрики. А он всего лишь поменял тесные стенки материнской утробы на тесные роддомовские пелёнки. Ну и вытянул, наконец, ноги.
Вера, лёжа уже в палате реанимации, наоборот, хочет затекшие ноги согнуть, но мышцы пресса не слушаются. Она кое-как упирает одну ступню в матрас и начинает зигзагообразно её продвигать, вынуждая колено подняться и согнуться.
Наталья Ивановна заглядывает через два часа, чтобы разрешить перевод Веры в послеродовое отделение.
- Скажите, а что вы просили сфотографировать в самом начале операции?
- Ох, - вздыхает доктор, - там у вас рубец истончился, вместо него оставалась уже тонкая пленка, которая могла разорваться в любой момент. То, что мы назначили операцию именно на сегодня - это просто чудо. Ещё раз поздравляю вас с сыном!
Веру на каталке везут по коридорам родильного дома, спускают на лифте в другое отделение, размещают в пустой двухместной палате. За высокими окнами оказывается ясное небо и брызги капели на стёклах.