В свое время население нашей страны вполне заслуженно получило статус самого читающего в мире.
Такое определение было тем более лестно, что наш человек не мог просто зайти в магазин и купить искомую книгу.
Для того чтобы стать обладателем дефицитной продукции, надо было пройти все круги ада, начиная с пункта сбора макулатуры и заканчивая ночной перекличкой у дверей книжного магазина, либо иметь прочный блат в тех же торговых точках.
С другой стороны, такие препоны только распаляли жажду знаний, а к «временным трудностям» в целлюлозно-бумажной промышленности, равно как и во всех других отраслях, народ относился терпеливо и с сочувствием.
Все понимали, что «с бумагой в стране напряженка» из-за нехватки вечнозеленых растений, в отличии, скажем, от покоренной в свое время Германии, где чуть ли не каждое деревце охранялось государством.
Через много лет, когда выяснилось, что лес в Советском Союзе всегда воровали в гораздо бОльших размерах, чем требовало типографское дело, и виной всему была обычная бесхозяйственность, волна людского гнева не накрыла общество, только потому, что проблема решилась сама собой – население перестало читать.
Кроме того, на пути советского библиофила всегда стояла цензура.
В течение многих лет, Секретариат ЦК КПСС по идеологии, возглавляемый тов. Сусловым, заботливо подбирал отечественному читателю полезную и нужную литературу, отдавая предпочтение трудам классиков марксизма-ленинизма и трилогии Леонида Ильича.
В то же время, многие зарубежные и отечественные авторы, получив черную метку от кремлевских догматиков, не издавались и не переводились в СССР.
Обойти эту преграду могли лишь специально обученные люди, в чьи обязанности входило изучение гнусных повадок враждебного мира, либо проверенные граждане, помимо своей воли вынужденные посещать дурно пахнущее логово капитализма.
Все эти товарищи, время от времени выезжающие за рубеж, всегда помнили каждый параграф памятки, выпущенной еще при Отце народов, один из пунктов которой гласил: «Если Вам случайно показалось, что в капиталистической стране лучше, чем дома, не возвращайтесь на Родину. Потому что ее у Вас больше нет».
В одну из таких делегаций, направляющуюся в Японию, вошел начинающий журналист, чья «фамилия слишком известна, чтобы ее называть», поэтому обозначим его просто как «товарищ Милославский».
Учитывая партийный стаж молодого человека, ему, в лучшем случае, полагалась поездка в Болгарию, поэтому такая кандидатура вызвала резкое негодование на Старой Площади.
Однако, когда выяснилось, что коммуниста с подходящим порядковым номером партбилета, знанием японского языка и требующимися профессиональными навыками партия еще не вырастила, суровые начальники сменили гнев на милость и в Токио полетел именно он.
С трудом отбыв положенный срок на чужбине и с честью выполнив задание партии, журналист, предвкушая встречу с родиной, в приподнятом настроении приехал в аэропорт.
Получив посадочный талон, он, прохаживаясь по залу, на одном из торговых лотков случайно увидел роман любимого писателя (в свободной продаже!), не издававшийся в СССР.
Издание продавалось в мягком переплете и имело формат «pocket book», но у советского человека, в день отлета, не могло быть денег даже на такую мелкую покупку, так как государство не баловало своих подданных размерами командировочных.
Товарищ Милославский так и прошел бы мимо, с потухшим взглядом, но с гордо поднятой головой, если бы, сопровождавший делегацию японец, не заметил блеска в глазах русского коллеги и не сделал ему этот маленький подарок.
Удивившись, что жителя такой богатой страны можно обрадовать столь скромным презентом, щедрый островитянин шутливо написал на титульной странице «From Tokyo with love» и помахал на прощанье рукой.
Журналист очень устал и хотел спать, но воспользовавшись длительным перелетом, прочитал всю книгу до конца, опасаясь, что по прибытии ее конфискуют.
Предчувствия его не обманули.
Шел 1980 год и таможня, оснащенная после Олимпиады новейшим оборудованием, с особой тщательностью осматривала багаж пассажиров в обоих направлениях.
Когда дело дошло до проверки злосчастной книги, пришлось вызывать переводчика, ожидание которого растянулось на четыре часа.
Все это время тов. Милославский так усердно и искренне доказывал таможенникам отсутствие в тексте всякой крамолы, что почти научил их понимать значение иероглифов.
Наконец, когда прибыл оперуполномоченный толмач, выяснилось, что роман «Шпион, пришедший с холода» принадлежит перу Джона Ле Карре и запрещен к публикации на территории Союза Советских Социалистических Республик.
Дело принимало нешуточный оборот.
Глубоко раскаявшийся контрабандист гражданин Милославский оправдывался как мог.
Он недоуменно разводил руками, объясняя, что только из вежливости не отказался от подарка несознательного капиталиста, брезгливо отталкивал от себя, лежащее на столе творение любимого автора, и клялся на партбилете, что ничего кроме дарственной надписи не прочел.
Смягчающим обстоятельством являлся тот факт, что предыдущий детектив того же писателя – «В одном немецком городке» - все-таки был напечатан в нашей стране.
В конце концов, журналисту, востоковеду и будущему публицисту великодушно решили не ломать жизнь и отпустили с миром.
Тем более что тот на радостях «забыл» двухкассетный магнитофон (до неприличия дешевый у них и очень дорогой у нас), купленный на все имеющиеся деньги, в первый же день пребывания на Японских островах.
Мы очень часто с ностальгией вспоминаем об уровне советского образования (что, по сравнению с царской гимназией, спорно), забывая об опеке товарища Суслова, с тенью товарища Сталина за спиной.
Эта забота оказалась настолько прочной, что сейчас, когда все ограничения сняты, и есть возможность заниматься самообразованием по всему миру, мы недовольны тем, что власть бросила нас на произвол судьбы и больше не указывает, что читать, куда ездить и как жить.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Суэцкий кризис и умелый блеф Н.С. Хрущева
Несостоявшиеся политические убийства, на закате сталинской эпохи
1940 год. Французская кампания - мушкетерам было бы стыдно
Амаяк из Тифлиса - резидент советской разведки в Берлине