Уважаемые мои читатели! Этот рассказ не мой. Я нашла его в старой папке из своего детства, когда перебирала перед Новым годом кладовку. Помню, я в эту папку складывала понравившиеся мне картинки из журналов и рассказы из газет. Этот рассказ «Побег», написанный С. Романовским, очень впечатлил меня и сейчас, спустя 45 лет. И хотя написан он слишком простым языком для нынешнего времени, я думаю, что прочитав его, вы поймёте: почему очень хочется, чтобы этот рассказ жил и дальше.
***
Наш остров лежит в море. Сложен он из камня, из гранита. А на камне тоненькая земляная подстилка, сантиметров сорок, не толще. Сотни лет собиралась эта подстилка из мхов, из травки, из палых листьев. И вот теперь на этой подстилке растёт хороший лес – сосны, ели, лиственницы и берёзы. Потянет ветер, расшумятся они, разговорятся. И лес шумит, и море.
Кто громче, кто кого перешумит?
У нас на острове есть всякие звери и птицы. Жена выйдет на крыльцо кормить кур, а на перилах уже белка караулит – угости, мол, и меня.
А чем её угощать? Орехами.
Мы орехи с материка привозим, грецкие и наши, лесные. И для себя возим, и для гостей – вечерами душу потешить. На острове мы не одни живём, у нас там целый посёлок.
Охота запрещена. Когда-то здесь охотились вовсю, выбили чуть ли не всё живое, и вот теперь охоту запретили на веки вечные.
Хорошо это или плохо?
Хорошо-то вроде бы хорошо, только развелось белок видимо-невидимо, поели они всё, что можно было поесть, и стали мне попадаться в лесу мёртвые зверьки – мех реденький, усохшие, как веточки.
Я приехал на материк и пошёл к моему охотничьему начальству.
- Разрешите, - говорю, - временно охоту на белок. Развелось их на острове видимо-невидимо, поели они всё, что можно поесть, и теперь помирают от голода.
- Погоди, - отвечают, - не торопись. Поживём – увидим.
Приехал я к себе на остров, на море буря поднялась. Волны все с белыми гребнями, ревут, разбиваются о берег, и куда бы ты ни пошёл, везде на лицо твоё, как дождик, сыплется водяная пыль.
Расшумелось море, и людям тихими голосами не даёт разговаривать – не слышно друг друга. Три дня и три ночи шумело оно и стихло. И такая тишина, что впору шёпотом переговариваться. Жена мне и шепчет:
- Кур нынче кормила, а белки не было.
- Не было?
- Не было.
Пошёл я в лес, а там тишина великая и деревья поваленные встречаются. Листок упадёт – далеко слышно. Ходил я, ходил по лесу, но ни одной белки не встретил. Раньше, бывало, идёшь, то тут, то там они мелькают, любопытствуют, что ли, кто ты такой и куда путь держишь.
Куда белки-то подевались?
Прошёл я лес насквозь и вышел к самому морю. Лежит оно у моих ног тихое, белое, как молоко в блюде, и не верится, что оно, это самое море, бушевало три дня и три ночи.
Домой надо идти.
Умылся я в море для бодрости, хотел домой повернуть и остановился. Море-то белое, а вдали рыжий островок. Что это такое? Водоросли или ещё что?
Иду обратно, а рыжий островок из головы не выходит. Давно я здесь живу, а такого ещё не видывал.
Прибежал домой, кричу:
- Садись, жена, в моторную лодку, в море какой-то рыжий остров объявился!
А жена удивляется:
- Какой ещё рыжий остров?
Сели мы в лодку и поплыли искать тот островок.
Море тихое, всё насквозь просматривается, и каждый камушек, каждая водоросль на дне видны.
Идём мы так, идём, прохладно стало, и хотели уже обратно повернуть, как вдруг жена говорит:
- Что это такое? То ли тёмное, то ли рыжее?
Развернули мы лодку, подошли поближе, и жалость нас взяла невозможная. По морю плывут белки, голова к голове. Сами на себя зверьки непохожи – одни глаза да уши, лапками в воде перебирают, одна к одной тянутся – и всё плывут в открытое море, прочь от нашего острова.
От лодки волны поднялись, белки закачались на волнах.
Я им кормовое весло протянул, давайте, мол, к нам в лодку,а они пугаются, и ни одна на весло не пошла.
Как быть-то?
Им, беднягам, до материка, куда они плывут за кормом, за орехами, за шишками, ещё плыть да плыть, а для плавания они не приспособлены, чуть на воде держатся. Доберутся ли? Перетонут все.
- Жена, - говорю, - плохи беличьи дела, чего делать-то будем?
А жена говорит:
- Давай их в лодку сажать.
- А они не идут.
- Не идут – силой посадим.
И стали мы белок собирать в лодку. Они так ослабли, что кусаться сил у них нет, только дрожат от холода. Лодка у нас просторная, прогонистая, места в ней много. Набрали мы белок и повезли их на материк.
Белок высадили в прибрежном лесу, где и орехи, и шишки, и грибы, и пожелали им ни пуха, ни пера.
После того побега белок на острове почти не осталось, и нужно время, чтобы их опять стало много.
