(подробности по тегу "закреп")
- Да не найдём мы там ничего, только лишь какую-нибудь чушь собачью! Забыл, что нам говорила по поводу лекарств Лизи? Она же сама оттуда всё и выгребла, а если не она, то кто-нибудь другой, и там наверняка уже нет ничего, кроме каких-нибудь несчастных бинтов и гематогена! А если и найдём, то как мы этим воспользуемся? Ты же не понимаешь в фармацевтике ровным счётом ничего, точно так же, как и я...
- Нет, ты должна представлять себе хотя бы примерно, что тебе помогло бы в этой ситуации. Ты же болеешь этим с самого детства, и наверняка знаешь все эти чёртовы лекарства, которые помогали тебе раньше, наизусть...
- Там они есть навряд ли, даже действительно — нет, самые необходимые из них, - произнесла Жанна как-то устало, и уж совсем сипло. На её теперь уже совершенно красном (и у меня уже не оставалось никакого сомнения в том, что это — результат какой-то одной из аллергических реакций её вдруг взбеленившегося в попытке стать таким, как прежде, организма) лице появилось выражение отчаянья — И не было никогда, - её глаза вдруг округлились, и она в каком-то непонятном порыве резко придвинулась ко мне, а потом вдруг ни с того, ни с сего схватила меня за грудки — Ты должен пустить меня к ним, должен дать мне возможность разобраться с ними, это самый что ни на есть подходящий момент для этого, потому что такой, какая я теперь обычно, мне не достанет эмоций сделать это, а позже...
- С чего ты взяла, что это позже не настанет у тебя как раз в тот момент, когда ты будешь изливать им свои претензии? - поинтересовался я у неё с немного напряжённым скептицизмом, осторожно убирая её руки от себя. На ощупь её кожа вдруг стала какой-то сухой и шероховатой, как будто бы грубая бумага — Рухнешь перед ними на пол, и с тобой начнётся то же, что и тогда — по твоему, это и есть отличный способ доказать им то, что мы тоже достойны их уважения?
- Вот именно — мы должны поторопиться, - процедила Жанна, смотря на меня с такой ненавистью, будто бы это именно я и стоял во главе совета, на котором всей нашей маленькой коммуной было решено не помогать нам во всех наших начинаниях и объявить нас двоих вполовину изгоями. Голос у моей подруги стал совсем надтреснутым, как будто бы у неё началась ангина, а глаза начали слезиться — Пока я ещё могу харкнуть им под ноги, пока могу доказать им, что мы — тоже люди, и пока я ещё держусь на ногах...
Я хотел было спросить у неё, а так ли все эти дамы и господа достойны того, чтобы мы им что-либо доказывали, и не стоит ли это нам, в свою очередь, бросить их, как они бросили нас, и уйти с первого этажа женского общежития насовсем, но тут вне пределов туалетной комнаты, где-то в коридоре, раздались чьи-то быстрые шаги, идущие из глубины этажа в сторону выхода. Шаги как будто бы принадлежали кому-то женского пола, были мелкими и торопливыми, словно этот некто куда-то опаздывал; добравшись до примерно нашей с Жанной комнаты, шаги остановились, а затем послышался нетерпеливый стук в дверь. Потом мы услышали чуть слышный скрип дверных петель, и явившийся сюда некто спросил, испуганно и раздражённо одновременно:
- Лизи, куда ты запропастилась? - это была Пьетра, одна из сестёр Либоратти — Симоне опять стало плохо, а таблетки у неё кончились. Если у тебя нет на нас сейчас времени, то хотя бы скажи, где ты хранишь свои запасы лекарств!