(подробности по тегу "закреп")
Я пробормотал что-то насчёт того, что фонарик мы могли бы найти и сами, достаточно было бы обмозговать по дороге, где бы мы могли его найти, а сам тем временем, повинуясь какому-то непонятному позыву, покосился на Лизи, вероятнее всего, просто раздумывая, каким бы образом её можно было бы отсюда спровадить... И тут увидел нечто насторожившее, даже пожалуй, заставившее меня замереть на секунду — дело в том, что слезы продолжали катиться по испуганному лицу Лизи, она продолжала утирать их, но её взгляд вовсе не принадлежал плачущему от испуга, или просто плачущему, или же испуганному человеку. Её глаза смотрели напряжённо, настороженно, с неудовольствием, но сказать, что эти глаза принадлежали напуганному, шокированному человеку, было бы чистой воды лукавством. Они, кажется, даже нисколько не покраснели, как это бывает у всех нормальных людей при плаче. Словно бы эти слёзы были каким-то искусным трюком, вроде специальных, мудрёно спрятанных трубочек у цирковых клоунов, которые позволяют им при надобности, лить «слёзы» в три струи, даже обдавая ими своего собеседника. Впрочем, я не стал задерживать свой взгляд на ней, и поторопился отвернуться, слегка смущённый всем этим. Не знаю, заметила ли Лизи то, что эту странность заметил я, но она, даже если и заметила, то ничем этого не выдала, и продолжала вести себя точно так же, как вела до этого, то есть с ошарашенным видом сидела на самом краешке нашей кровати, с трепетом ожидая, чем же закончится наш с Жанной разговор.
Почему она молчит, подумал я растерянно, ведь она, кажется, не за них, а за нас, так почему бы ей не предложить какую-то свою, личную помощь, хотя бы подсказать, где бы мы могли найти нужные нам вещи самостоятельно? Она же наверняка бывала в этих самых, устроенных Сашей экспедициях, и кое-что, но явно должна была подметить и запомнить. Должна же она сознавать, что эта вылазка действительно может оказаться важной, и не только для нас с Жанной, но и для всех, кто остался в интернате, в целом? Почему она изображает из себя ни в чём не повинную, слабую жертву обстоятельств, хотя до этого не раз уже показала себя человеком, который соображает слишком уж много для того, чтобы быть безвольной щепкой, плывущей по воле обстоятельств, такой, какими стали большинство других присутствующих в нашем маленьком сообществе людей. Уж от неё-то в этой ситуации я ожидал чего-то совершенно другого, чего угодно, но только не слёз и испуга.
И не этого пугающего, настороженно-изучающего взгляда, которым можно было бы смотреть на на некое потенциально опасное устройство, которое до поры до времени лежало себе спокойно на полу, и никто даже не понимал толком его предназначения, пока в нём что-то вдруг не щёлкнуло, а после этого оно начало медленно и размеренно тикать.