В честь выпуска DVD «Queen Rock Montreal» Брайан Мэй дал большое интервью популярному журналу Guitar Player, которое было опубликовано в январском номере за 2008 год.
«Queen Rock Montreal» смотрится очень зрелищно. Но с точки зрения звука его можно назвать вашим типичным выступлением?
Да, я думаю, что это было типично для того времени. Но тогда мы столкнулись с определенными сложностями. Мы специально приехали в Монреаль, чтобы отыграть два концерта, поэтому это нельзя назвать обычным туром, когда различные шоу следуют друг за другом. В туре постепенно входишь в ритм, настраиваешь и меняешь оборудование, добавляешь новые визуальные эффекты. Всего этого не было в Монреале, поэтому мы чувствовали себя несколько нервозно.
Что заставляло вас нервничать?
Тогда мы в первый раз сыграли вживую песню «Under Pressure». Конечно, у нас было множество саундчеков, но все-таки это нельзя сравнить с выступлением на огромном стадионе. Очень быстро возникает напряжение, но это был уникальный опыт, который помог нам в следующем туре.
Вы долго репетировали перед этим концертом?
Наши репетиции были несколько хаотичными. Мы потратили на них довольно много времени, но чаще обсуждали какие-то новые идеи, нежели играли. Тогда мы выпили очень много кофе, чтобы играть по ночам, и это, в конечном счете, сработало.
Как появился уникальный звук «Under Pressure»?
Я просто уменьшил громкость своей гитары. Для усилителя AC30 характерна абсолютная чистота звука. Благодаря этому можно создать целый спектр звуков, которые заменяют другие инструменты. Что-то похожее я ранее использовал в «We Are the Champions». Мне нравится этот звук – такой открытый и яркий. Думаю, в Монреале мы неплохо исполнили эту песню, хотя и с некоторыми изменениями.
В этом случае можно вспомнить сингл «Keep Yourself Alive». Его концертный вариант заметно отличается от студийной версии.
То, что вы слышите в оригинале, — это фазирование ленты. Тогда мы только начали применять этот эффект. Никто и никогда этого не делал. Майк Стоун полностью изменил наше записывающее оборудование. Очень многие идеи родились в его светлой голове.
Какие эффекты Вы использовали в Монреале?
Я не использую никаких фейзеров на сцене, но знаю, что их активно применяют многие известные музыканты. На концерте мне достаточно трех усилителей, с особыми настройками для каждой песни. Только так можно получить характерную мелодию трека. Еще я использую шестипенсовую монету, которая помогает создавать по-настоящему уникальный звук. Такого не достичь даже на современной технике. Вся эта техника была со мной почти на каждом концерте. Ничего лишнего.
Люди всегда безошибочно узнают Ваши гитарные соло, даже если слышат по радио. Как Вам удается сохранять свой уникальный стиль в таком разнообразии звуков?
Интересный вопрос. Я думаю, это прямо связано с индивидуальной техникой, внутренними ощущениями и отношением к песне. Это открытие пришло ко мне, когда я играл с Хэнком Марвином (гитаристом The Shadows. – Прим. пер.). Тогда я думал, что он может играть только на своей гитаре Fender Stratocaster, с которой никогда не расставался. Но в какой-то момент он взял мою, и она зазвучала. При этом получился очень необычный звук, которого я бы никогда не добился. Мне кажется, фирменный стиль рождается из особого отношения музыканта к творчеству, к своей гитаре и миру в целом. Это можно назвать вашей личной подписью, которую вы редко меняете. Когда вы находите интересный звук, который вам нравится, то невольно стараетесь его протолкнуть куда только возможно. Таким образом вы подписываете свою работу. У меня есть определенное представление о том, как должна звучать моя музыка. Я всегда концентрируюсь на том, что должен сыграть, что хочу сказать слушателям. Работа должна приносить радость и доставлять удовольствие, что сразу же отражается в творчестве. Наверное, на всех наших дисках мои вставки звучат несколько похоже, но в этом и заключается мой фирменный стиль, о котором Вы говорите.
В интервью Guitar Player 1983 года Вы заявили, что не готовы долго играть с другими музыкантами.
Это всё ещё правда. Со временем я стал ещё более осторожен. Для меня важен определенный настрой и… моя гитара.
Есть ли у Вас любимая басовая партия, которую когда-либо играл Джон Дикон?
Мне особенно нравится партия, которую Джон сыграл в «The Millionaire Waltz». Получилось просто захватывающе.
Каждый из вас создавал выдающие вещи. Но что происходило, когда кто-то впервые приносил песню?
На самом деле, мы все были вовлечены в процесс создания треков. Главным проводником идей Джона был Фредди. Он мгновенно схватывал и распространял то, что планировал сделать с песней Дикон. Но Джон и сам очень четко формулировал свои идеи. Иногда он был совершенно непреклонен к нашим идеям по развитию трека. Особенно твердо он стоял на своем в процессе записи песни «Back Chat». Тогда они с Фредди серьезно увлеклись танцевальной музыкой.
Какие изменения Вы внесли в композицию Фредди «We Are the Champions»?
Всё появлялось очень спонтанно. Фредди сразу сказал, что в основе песни должно звучать фортепиано, к которому мы добавили бас, ударные и гитару. Я долго наблюдал, как работают Роджер и Джон, как играет Фредди, после чего в моей голове родилась идея гитарного соло. Это особенная песня, настроение которой меняется от куплета к припеву. У нее очень мощный припев, но в остальном это довольно мелодичная песня. Когда я в первый раз прослушал в машине свои гитарные вставки, то остался доволен. На следующий день я придумал новый эффект, и песня стала звучать ещё лучше. Это далеко не единственный случай, когда я добавляю какие-то идеи в практически готовые треки. В процессе работы у меня появляется много идей для развития песни.
Почему «We Are the Champions» стала таким большим хитом?
Её текст очень претенциозен. Когда Фредди рассказал об этой песне в студии, мы оказались в некотором замешательстве. Это очень смелая песня, которую многие могли бы трактовать неправильно. Но у Фредди было ясное представление о том, что он хотел сказать в тексте. Он хотел, чтобы зрители подпевали нам на концертах, чувствовали себя более раскованно. Подобное настроение было и у меня, когда я создавал «We Will Rock You». Альбом «News of the World» подарил нам прекрасную возможность играть вместе с поклонниками. Мы долго колебались, так как не знали, захотят ли люди петь на концертах. В то время с этим были определенные сложности. Для всех нас это был потрясающий опыт. Участие множества зрителей, их увлечение и любовь помогли нам почувствовать себя более уверенно.
Практически во всех странах публика любит петь «Love of My Life» …
Так было не всегда. Например, в Америке в те годы об этом можно было только мечтать. Эта тенденция началась в Европе. Признаюсь, иногда мне кажется, что некоторые песни лучше всего слушать, а не петь хором. До сих пор помню момент, когда толпа впервые запела нашу песню. Это был очень странно и необычно. Сейчас, когда с нами нет Фредди, такое участие зрителей очень вдохновляет. Создается ощущение, что, когда поет зал, Фредди снова выходит к публике.
Да, теперь вы позволяете публике петь «Love of My Life», и это звучит потрясающе.
Это правда. Помню концерт в Южной Америке, когда эту песню пел весь стадион. «Love of My Life» так и не была выпущена в качестве сингла, но её эффект просто феноменален. Нам всегда нравилось её играть на концертах. Необыкновенные впечатления остались от шоу в Бразилии. Внезапно нам начал подпевать весь стадион, люди, которые не говорили по-английски! У них получилось всё просто безупречно! Всех нас охватили невероятные эмоции.
Какая версия «We Will Rock You» была первой – быстрая, которая открывала некоторые ваши концерты, или медленная?
Медленная. Я хотел, чтобы люди поддерживали ритм, а также получали удовольствие от общения с нами на концертах.
Сколько звуков мы слышим в гитарном соло песни «All Dead, All Dead»?
Их немного. Во многом это результат импровизаций с усилителем Deacy.
Вы упомянули знаменитый усилитель, который создал Джон Дикон. Для каких композиций Вы использовали Deacy?
Их много, но для начала можно вспомнить «God Save the Queen» и «The Fairy Feller’s Master-Stroke».
Вы гордитесь тем, что создали?
Конечно. Некоторыми вещами особенно. И это не всегда песни, которые я придумал сам. Например, мне очень нравится соло в «Killer Queen», которое очень гармонично в музыкальном плане. По-прежнему приятно слушать «Now I'm Here», у которой довольно четкая структура. Ещё есть прекрасный трек под названием «A Winter’s Tale», который стал последней работой Фредди… Тогда мы постоянно экспериментировали, и всё это вылилось в песни.
Что для Вас имеет большую ценность: концерт на Уэмбли или получение докторской степени?
Эти события совершенно разные, поэтому их не стоит сравнивать. Я всегда надеялся, что когда-нибудь вернусь к кандидатской диссертации, над которой размышлял ещё в колледже. Это стало своеобразным испытанием моих интеллектуальных возможностей.
Конечно, нет ничего лучше выступлений на сцене. Тогда весь организм находится в напряжении. Но это очень приятные чувства. Шоу всегда живет своей жизнью, движется по своим законам, поэтому очень сложно предугадать, что произойдет на том или ином концерте. Однако я по-прежнему люблю заниматься наукой, в которой вижу будущее человечества.