В жизни так бывает, что, находясь в равных условиях и обстоятельствах на старте, два человека приходят к абсолютно разному финишу. От чего это зависит и почему так происходит, мы можем увидеть на примере наших сегодняшних героев. Денис Дудинский и Дмитрий Кохно — два опытных телеведущих, оба любимы и узнаваемы многими белорусами, у каждого есть «своя» аудитория, которая им симпатизирует. Не исключено, что кто-то даже равняется на них и хочет быть похожим на этих двух мужчин.
В августе как Дудинский, так и Кохно призывали коллег, которые не поддерживают действующую власть Беларуси, активнее «выражать свою гражданскую позицию» и сами довольно эмоционально высказывались у себя в соцсетях. Оба были арестованы за участие в несанкционированных массовых акциях, после чего получили по 10 суток на Окрестина. Выход на свободу для каждого из них стал отправной точкой к новым начинаниям: Дмитрий Кохно направил свои речевые таланты на открытие курса, обучающего публичным выступлениям, а Денис Дудинский «взялся за перо» в социальных сетях.
В отличие от коллеги, Дмитрий не давал особых комментариев о своем опыте пребывания на Окрестина. Встретивших его возле Окрестина журналистов он поприветствовал и от комментариев отказался, сославшись на спешку к беременной супруге. Впоследствии в своем инстаграме поблагодарил всех за поддержку, этим поступком он максимально расположил к себе аудиторию, ведь каждый хочет ощущать свою значимость, важность и оцененность. Поблагодарил и более к этой теме не возвращался, как и не возвращался на марши и другие несанкционированные мероприятия. Зато Дудинский щедро и в деталях рассказывал в интервью, как сильно он маялся в камере от скуки. В пустой «хате» глазу было не за что зацепиться, поэтому Денис выучил наизусть весь текст с упаковки мыла и влажных салфеток. «Потом я нашел нацарапанную на лавке шахматную доску, а под столом — слепленные из хлеба шашки. Я так дико им обрадовался! Расставлял эти шашки и играл сам с собой», — вспоминал Дудинский время, предоставленное ему судьбой для самого себя.
Дмитрия Кохно заметили после его призывов к коллегам увольняться с госТВ, зарубежные СМИ брали у него интервью, и сейчас он в Москве.
ОКРЕСТИНА
Вопреки всем жутким историям прошедших Окрестина, там не оказалось ни котлов с горячей смолой, ни чертей с вилами, и, по словам Дениса, телеведущих даже никто не бил. Хоть и мысль, что такое возможно, сперва пугала. «Так получилось, что сразу же я увидел совсем другую картину. Ты понимаешь, что там работают люди, это для них рутина. Они записывают протокол, выдают тебе постельное белье и еду. Более того, никто из них в тебе преступника не видит. В тебе видят человека, который попал в места лишения свободы на какой-то период времени. Сначала казалось, что это касается меня, но потом я понял, что это относится и к другим», — рассказывал он.
Пока другие сравнивали Окрестина с чистилищем, где им не давали ни пить, ни есть, ни спать, Дудинский вспоминал, как сотрудники предлагали принести «лишнюю» сосиску, разрешали воспользоваться влажными салфетками «пока никто не видит», приносили ему книги и ласково называли «Дёня». По его словам, человечное отношение распространялось не только на него: «Я слышал, что работники ЦИП и ИВС пытались где-то кому-то под голову подложить свернутый свитер, бутылочку воды передать». «Не думаю, что там только порядочные люди бывают за решеткой. Это сомнительное заявление! Если глубже копнуть, это мы сейчас через «розовые очки» считаем всех людей, которые выходят на акции, хорошими и настоящими белорусами. Но, понимаете, среди них есть разные люди. С кем-то из них ты бы за один стол никогда не сел. И когда всё закончится, наверное, и не сядешь. Всё равно есть это расслоение на «своих» и «чужих», — рассказывает Дудинский.
И на фоне того, как многие в социальных сетях сравнивали силовиков с бесчувственными машинами для убийств, чей интеллект едва ли превышал способность мыслить на уровне тропизма, оказалось, что сотрудники на Окрестина умеют читать. Ведь, по словам Дудинского, они просили у него книги на время.
«Окрестино за последнее время стало символом гестапо: фотографии, социальные сети. И когда ты туда попадаешь, то готовишься к худшему. Когда нас отпускали из ИВС, кто-то повернулся и сказал: «ПАРНИ, большое человеческое вам спасибо!» Там была молодежь, журналисты и мы с Кохно. Все 30 человек развернулись и хлопали искренне от души. Потому что то, к чему мы готовились, и то, что было на самом деле, — небо и земля!»
Кохно и Дудинский после задержания записали обращение, где сожалели о своем участии в несанкционированных маршах.
ПОТЕНЦИАЛ СЛОВА И АВТОРИТЕТОВ
Дмитрий Кохно и Денис Дудинский проработали на телевидении почти одинаковое количество лет, и потому оба очень хорошо понимают, какой сильный потенциал заложен в умении «правильно» говорить. Таким образом, Дмитрий после отбывания «суток» на Окрестина направляет свои силы на набор участников для своего курса по публичным выступлениям, а Дудинский продолжает выступать, используя свое авторитетное слово: «Проблема действующей власти в том, что она не научилась обманывать! Она не умеет общаться красиво. Должны быть не приказы в стиле «выйти, взять в руки лопаты и убирать всем снег!». Это же как-то творчески можно сделать. И не надо ломать голову! Можно, например, просто сказать или написать: «Дорогие друзья, давайте вместе выйдем и уберем наш любимый город! Давайте его сделаем лучше!» После этих слов становится очевидно, что Денис из тех людей, кто не только понимает, что слова способны влиять на сознание людей и управлять их поведением, но и умеет правильно использовать интонацию и формулировку фраз. «Они так и не усвоили, что пропаганда — это целое искусство, ему люди учатся годами! Это магия, гипноз, целая иллюзия! Это наука со своими правилами и законами — от порядка слов в тексте до цвета галстука и обуви, от жестикуляции до пауз в речи и т. д.».
И умение «общаться красиво» он неоднократно демонстрирует, пользуясь своим авторитетом, который закрепился за ним за годы работы на телевидении. В фокусе его внимания оказываются другие авторитеты, которые могут быть ориентирами для людей: коллеги с БТ, печатные СМИ, публичные личности, поддерживающие власть. Параллельно с этим Дудинский направляет свои риторические дарования на то, чтобы подтачивать в представлении белорусов престиж Главы государства и всей страны в целом.
Свои будущие мемуары Денис анонсирует следующим образом: «Интересно, а если я с сегодняшнего дня уже официально-преофициально не работаю на БТ (да, контракт со мной расторгли только сейчас), то, значит, все эти «корпоративная этика», «коммерческая тайна», «внутренний устав», «неразглашение» и т. д. и т. п. меня уже не касаются? То есть я могу уже разглашать, рассказывать о подводных камнях, влиянии извне, о сферах влияния, делиться информацией, называть цифры, фамилии, пароли, да?» Как говорится, ждите — бойтесь.
«ЖЫ-ШЫ»
И первыми бояться, по всей видимости, должны были начинать коллеги с телевидения, просыпаясь в холодном поту от того, что во сне к ним приходил светлый образ Дудинского с учительской указкой в руках и принимался исправлять пунктуацию их постов в социальных сетях. В отличие от них, у Дениса было достаточно свободного от работы времени, чтобы язвительно подмечать в своей ленте на Facebook: «Увидел сегодня пост журналиста (!) Этот человек работает на государственном телеканале и делает сюжеты с маршей, митингов и акций протеста. Делает так, как того требует нынешняя госпропаганда. И вот он решил написать пост (лучше бы этого не делал)!». А далее Дудинский делает «работу над ошибками», высмеивая корреспондента и используя уничижительную риторику, сомневается в его интеллектуальных способностях. «Уж если ты журналист и работаешь пока на главном (как тебе кажется) телеканале страны, будь любезен, дружок, соблюдать элементарные правила языка. Ну, и напоследок... вы не журналист, а безграмотный и бездарный лизоблюд!» — подытоживает Денис под улюлюканье хора поддакивающих, предлагая со сцены свои услуги корректора. Видимо, выпускник Минского института иностранных языков таким образом планировал заняться репетиторством. Но не зашло.
Упрекая людей, которые также могут быть для кого-то ориентиром при определении своей гражданской позиции, Дудинский пытается расшатать их авторитет при помощи эмоциональной и почти истеричной риторики
На первый взгляд, заметки в подобном формате могут показаться мальчишеской игрой ради того, чтобы позабавить себя и публику. Однако с психологической точки зрения они очень функциональны. Поскольку уничижительный юмор и злобная насмешка над грамматическими ошибками человека в данном случае формируют впечатление, словно и словам журналиста с телеэкрана можно доверять не более, чем правильности написания его поста в соцсети. Денис не учитывает, что пост был написан довольно эмоционально. И, находясь в сильных переживаниях, человеку порой не до грамматики.
НА СВОЕМ ПРИМЕРЕ
В своих социальных сетях Денис поднимает на поверхность пыль воспоминаний, как в школьные годы «стрелял в тире из ТОЗ-12 и выбивал 40 из 50, на уроках НВП разбирал-собирал АК-47, а на физре метал гранату». И так невзначай делится, как бережно и аккуратно его богатый на фантазию мозг складывает эти картинки из прошлого, приговаривая: «Хозяин, пусть они здесь полежат, на всякий случай...» Безобидное воспоминание из детства, да?
Вот только предшествовало ему размышление «на злобу дня»: «Вот, вроде живешь себе, живешь, активничаешь, читаешь телеграм, переживаешь, споришь, анализируешь, надеешься, замышляешь, осторожничаешь, протестуешь, паясничаешь, разочаровываешься, ликуешь, весь из себя такой светлый и оптимистичный, ура-настроенный, а в это самое время где-то глубоко-глубоко в подсознании из самых дальних закоулков памяти мозг постепенно и методично извлекает воспоминания…» Так легким движением руки пост школьного стрелка Дениса превращается… в мотивационную подсказку на агрессивное неповиновение с использованием специальных навыков. У кого какие есть, разумеется.
Находится свой подход у Дудинского и к тем, для кого сила не только в оружии и боевых умениях, но и в знании: «Каждый раз, когда я вижу репортажи, внутри что-то переворачивается... И хочется практически по Чехову — то ли морды бить, то ли портвейну выпить...» Вероятно, если бы Денис Дудинский сам выпивал по 100 г каждый раз, когда ему хочется дать кому-то в морду, но не получается, он почти всегда оставался бы нетрезв. Потому как дальше риторика становится только жестче! Особенно после заметки о том, что теперь у него появилось еще больше свободного времени: «Дорогие друзья, еще раз простите! Но спектакли театра СХТ на БЛИЖАЙШЕЕ время отменяются... «ДРАКОН», «ДЕНИСКИНЫ РАССКАЗКИ», «ГЭТА ДЭМАКРЭЙШН»... Почему? «Ну, вы же сами всё понимаете...» (с) Большое «спасибо» важным и серьезным людям-котикам из кабинетов, управлений, инстанций, министерств, которые и определяют, кому можно, а кому нельзя».
КРУТОЕ ПИКЕ
«Денискины рассказки» переезжают из реальной жизни в мир социальных сетей, и Дудинский начинает выступать с виртуальной сцены. И, как настоящий патриот, одну из первых заметок автор посвящает Беларуси: «Старый самолет-кукурузник 1994 года выпуска с красно-зеленым флагом на фюзеляже с огромной скоростью падает вниз. Сначала отказала система управления, потом поломались рули высоты, затем закончилось горючее и вышли из строя связь и система навигации. Впереди — полный крах, авария, темнота, забвение…» Стоит отметить, что уже с самого начала Денис принимается наполнять рассказ яркими образами, которые делают его слова убедительными не благодаря фактам и знаниям, а исключительно ярким эмоциям и впечатлениям. Таким образом, в сознании читателя через образ падающего самолета очень легко могут возникнуть представления, словно страна давно остановилась в развитии и на данный момент скорее деградирует. Образность его риторики направлена на то, чтобы уронить авторитет всей политической системы и сделать акцент на установке, что власть якобы утратила все ресурсы, необходимые для управления страной. Людей с различной гражданской позицией он делит в полете своей фантазии на два типа: «пассажиры, которые когда-то зарегистрировались на этот рейс, предпочли сдать билеты и теперь наблюдают за крахом самолета с земли, твердой и такой понятной» и те, кто предпочел остаться на борту. По словам Дудинского, «они вцепились пальцами в подлокотники и наблюдают, как неумолимо приближается земля. Им в свое время либо не хватило ума понять, что на таком кукурузнике далеко не улетишь, либо им пообещали захватывающее путешествие и они согласились». Форма противопоставления, которую в данном случае использует автор, предполагает, что людям скорее захочется присоединиться к группе «прозревших», кто ждет на земле успешного будущего, чем тех, кто вскоре потерпит крушение лишь по причине своей «глупости».
Государственные СМИ в своем рассказе Денис сравнивает с «ушлыми стюардессами», которые продолжают врать пассажирам, что все хорошо и «это — не падение, а всего лишь манёвр из-за внешних погодных условий». Не упуская при этом шанса припугнуть работников из сферы журналистики: «Они еще не понимают, что совсем скоро их в качестве балласта первыми выкинут из самолета…» И в этом тревожном и образном «предсказании» пророка Дионисия мы можем наблюдать скрытую установку работникам государственных СМИ, чтобы те присоединялись к «движению безработных», пока не поздно.
Тем временем, как в той рубрике «Крутое пике» из популярной программы 1990-х («Каламбур»), самолет продолжает падать. И процесс этот Дудинский называет ожидаемой закономерностью, в которой виноват тот самый «неунывающий и мужественный главный пилот». Если анализировать с психологической точки зрения рассказ Дудинского, то в нем таится довольно опасная и манипулятивная игра сознанием. Ведь для того, чтобы люди продолжали поддерживать власть, они должны быть уверены, что она в большей степени отвечает их ожиданиям и потребностям. Денис выводит читателя на эмоции через яркие образы. Это делает людей некритичными к тому, что установки в его тексте не имеют под собой никакой логической базы. Его риторика строится не на знаниях и фактах, а потенциале слова, личной харизме и авторитете. Таким образом подтачивая авторитеты страны, лидера государства и политической системы, которой Президент управляет, Дудинский пытается завести механизм недовольной толпы, которая будет готова выплеснуть свое возмущение на улицы.
В его сюжете все складно с точки зрения тех, кто наблюдает за падением самолета с земли. Возможно, выглядит даже красиво. Потерянная логика в ярких и эмоциональных образах не предусматривает, что в реальности любая революция заканчивается крушением политической системы. И встречаться с последствиями придется всем одинаково: как тем, кто остался на борту самолета, так и тем, кому на голову рухнут его обломки.
ВЕЧЕР В ХАТУ
Похожий способ уронить авторитет значимых фигур в этой «политической рокировке» Денис использует и в отношении своих коллег. Примеряя на себя образ Николая Дроздова, уже не «юннат» Дудинский принимается сравнивать журналистов государственного телевидения с животными. Он высмеивает, обзывает, одаривает унизительными эпитетами, использует игру слов с английского, которые на слух воспринимаются как нецензурная брань. На фоне того, что экс-ведущий БТ не раз с гордостью упоминал об окончании иняза, любви к литературе и искусству, становится довольно грустно, что «Денискины рассказки» теперь выглядят именно так. Еще менее похожим на представителя интеллектуально-творческой элиты и в большей степени Дениской он становится, когда выбирает объектами для издевок, злобных насмешек и нецензурных эпитетов журналистов, которые нередко младше его раза в два. Теоретически часть этих молодых, талантливых, перспективных и трудолюбивых ребят могли бы быть его детьми (по возрасту).
ДВОЙНОЕ ДНО
Денис еще совсем недавно говорил в интервью про то, как много уважения в нем вызывают другие медийные личности, которые не боятся открыто выразить и отстаивать свою гражданскую позицию. Даже если они из тех, кто поддерживает власть. «Мне кажется, что они верят в то, о чем говорят с экранов сейчас. Или верят в то, что, выступая на сцене, делают чтото хорошее и важное». Однако, оставив себя без возможности вещать со сцены, Денис принялся разбрасывать черные кляксы на тех, кто продолжил жить в медийном пространстве уже без него. Теперь все они стали «лизоблюдами», подхалимами и стукачами, которые, по его словам, «все это делали и делают (!) не ради идеи, а ради собственного благополучия — тихо, подло, за спинами тех, кто им когда-то доверял». Он упрекает, снова дает яркие образы, использует оскорбительные эпитеты, дает утвердительные установки, что эти люди уже многократно нарушили чуть ли не все существующие морально-нравственные ценности. Иными словами, ему не составляет труда эмоционально вовлекать аудиторию, опираясь на свою харизму, актерские данные и умение использовать потенциал слова. Это необходимо, чтобы в сознании возникал отрицательный виртуальный образ тех, к кому другие белорусы, возможно, захотят прислушиваться. «Очень часто эти человеки действуют так, исходя из соображений своей личной неприязни («а потому что ненавижу»), то есть таким образом мстят тем, кто когда-то позволил себе резкое слово в их адрес, кто был недостаточно почтителен со «звездой», — подытоживает Дудинский. Однако с учетом того, насколько желчной, ядовитой и злобно-тоскливой становится его риторика, меняясь после утраты им возможности реализовать себя на творческом поприще, возникает впечатление, что сильнее всего обиделся и обозлился он сам.
СТАРТ ОДИН, А ФИНИШ РАЗНЫЙ
Как же так получилось, что стартовали Денис Дудинский и Дмитрий Кохно, находясь в равных условиях, но финиш для каждого из мужчин стал иным? Напомню, что наряду с тем, как Денис одну за другой терял возможности заниматься любимым делом, Дмитрий преподавал свой курс, переехал в Москву с семьей, дождался рождения дочери. Кто-то спросит: почему? Я отвечу. Он просто так выбрал.
Алена Дзиодзина
Автор фото: newsbel.by, mogilev.online, naviny.media, baj.by, ru.wikipedia.org, rbc.ru, belarus24.by, belta.by, belnaviny.by