Сегодня день Подводных сил Тихоокеанского флота. Тут без тематической байки никак...
Всплыли под Рождество. В Заливе Петра Великого. С мористой стороны острова Путятин. В ледовом поле. Накололи льда на миллион коктейлей. Верхний рубочный люк лодки завалило по обрез надстройки. Под люком с ломиками принялись возиться боцманята, но как их снизу не взбадривал старший на походе НШ Федоров, открыть люк и выйти не получалось.
Одуревшие без никотина курильщики топтались в центральном, глотали густую слюну и советы советовали. Например, развести под крышкой люка костёр и тогда лёд сам растает.
Первым, кто понял, что через центральный люк не пробиться, был Петрович. Скромно, как и подобает старому мичману при молодом и горячем начальнике штаба, он высказался, что на волю, вообще-то, лучше пробиваться через концевые отсеки.
- А то я без тебя не знаю! - Рявкнул на него Фёдоров и сухо отдал распоряжение отдраить люк первого отсека.
- Лучше восьмого, - опять влез не в своё дело Петрович, но Фёдоров, целый капитан 1 ранга, его демонстративно проигнорировал.
Старый и лысый Петрович тяжело вздохнул и больше в управление кораблем не вмешивался.
Боцманята накинулись на люк первого отсека, крутили, вертели, упирались, пукали от натуги, но дело и тут не пошло. Лодка нагребла льда и мордой, люк не поддавался.
После часа издевательства над здравым смыслом Федоров сдался и приказал открывать люк в восьмом. Тот легко и мягко поддался, пошёл вверх и штатно щелкнул на стопорах.
Дальше пошло веселей. Ледовая команда под началом Петровича выбрались наверх, вырубила из рубки подлодки кубометры льда, вскрыла центральный люк.
Бодренько доложились оперативному на берег, что всплыли, полный порядок, к проходу боновых ворот готовы. Дескать, нетерпеливо бьем копытом, хотим на праздник к женам и детям.
- Ждите, - отхлебнул где-то горячего крепкого чаю с лимоном бездушный к семейным ценностям оперативный и отключился.
Через часок-другой, правда, снова явился на связь и обрадовал, что «добро» на проход боновых ворот дано между двумя и тремя часами ночи. На часах было 17.30. То бишь, перед порогом родной базы нам предстояло мариноваться (от слова марина - море) еще девять часов. Без каких-либо причин и объяснений.
- Крокопендры! – Целомудренно высказался начальник штаба в сторону берегового начальства. И добавил. – За девять часов при таком ветре нас вместе с шугой вынесет из залива Петра Великого и прибьет к берегу Японии. А потому вот вам моя команда: «На якорь становиться!»
Отдали якорь.
Холодно, мерзко, тоскливо. Народ партиями толпится на мостике, курит, по очереди высматривает в бинокль огоньки на берегу. Чтобы не кисли и не жгли махоркой легкие, наш деятельный НШ взялся насылать на экипаж учебно-аварийные тревоги. Потому как это старый испытанный способ изгнать из любимого личного состава расслабон и хандру. И никакого вреда, кроме пользы.
Впадая из пожара в пятом отсеке в ликвидацию пробоины в первом, народ привычно коротал время. Наконец, эфир ожил. Берег дал подтверждение на проход боновых ворот и на лодке закипела настоящая жизнь.
- С якоря сниматься! - Подал команду НШ, который к этому времени совершенно уверовал, что он не только старший похода, но и командир корабля. А точнее, забыл, что на борту есть её настоящий командир, который, впрочем, не имел ничего против того, чтобы сделав соответствующую запись в журнал, отсыпаться у себя в каюте.
Стали сниматься с якоря, а сниматься не получается. То есть, шпиль крутит, цепь брякает, а толку нет. Якорь-цепь в горло цепного ящика не лезет, укладывается кольцами на палубе легкого корпуса.
- Что там у тебя, боцман?! – Рычит с мостика НШ Петровичу. – Меньше часа до прохода боновых ворот, чего возишься?!..
- У меня тут три целых, четырнадцать сотых! - докладывает Петрович. - Горловину цепного ящика перехватило. Воды туда набило - ледяная пробка!..
- Я тебя!.. Ты меня!.. Они нас!.. Как хочешь пробку выбивай, а с якоря снимайся!..
Короче, неистовствует НШ. Что-то долбит на носу Петрович.
- Не получается! - Докладывает. - Тут все замерзло!
НШ:
- На камбузе! Ответьте мостику! Воду греть! Приготовьтесь подавать лагунами наверх!..
Вот тут жизнь действительно закипела! Боцман наверху чем-то там пробку долбит, камбуз внизу пары поднимает. Кок орет, старпом орет, НШ орет, командир спит, лагуны кипят, моряки с кипятком по вертикальной шахте наверх карабкаются! И оперативный просит доложить обстановку.
Притащили на бак первый лагун кипятка. Опрокинули. Кипяток до корпуса долетел, коснулся железа, щелк - и встал колом. Замёрз на морозе!
- Кок, у тебя почему кипяток не горячий? – Рычит вниз НШ. – Кипяти кипяток правильно!..
- Тащ каперанга, – забрался на мостик потный Петрович. - Давайте притопим нос?..
- Боцман, ты почему здесь?! Ты где должен быть? Марш на бак, долби свою пробку!..
И снова вниз по громкой связи:
- На камбузе! Где кипяток? Вы там долго телиться будете?! Мне спуститься?!
- Не вижу вас на радаре, – долбит оперативный. – Доложите, где вы находитесь?..
- Да тут мы, тут! Штурман, скинь ему координаты!..
- Таш каперанга, – снова теребит за рукав Петрович. - Давайте притопим нос...
- Петрович! Иди... к шпилю!..
- Вы координаты просили, тащ каперанга... - Штурман снизу.
-Принимайте ещё два лагуна! - Радостно кричит кок из камбуза.
- Вода теплее воздуха, тащ каперанга! - орёт Петрович.
- Я тебе сказал, пошел в заднепроходное отверстие южноафриканского страуса!.. - грозит ему рожком «каштана» НШ.
- Это вы мне?! - Оскорблено откликается штурман снизу.
- Мостик, это камбуз! Может, лучше баками кипятить? - Бодрый голос кока снизу.
- Штурман, нахрена мне твои координаты! Передай начальнику РТС! Начальник РТС, дай оперативному радио с координатами и пусть он заткнется...
- Есть, «пусть заткнется»!
- Я тебе дам «пусть заткнется»! Откуда таких дятлов в РТС набирают...
- Тащ каперанга! Я вам хочу объяснить... - Рвет жилы Петрович.
- Боцман, вы вконец оборзели! Что вы ко мне пристали! Что вам тут надо! Вон с мостика! Принимайте кипяток и снимайтесь с якоря!..
Махнув рукавицей, понимая, что тут дурдом и ничего никому не докажешь, Петрович идет, куда его послали. Уже с корпуса лодки, взорвавшись, орет что-то неразборчивое, безадресное, куда-то в сторону Японии. Его слова рвутся под порывами ветра:
- ...Твою!.. ять… иже с херувимами!... Это же второй, ять, класс! Церковно-приходской школы!.. Вода, ять, теплей, ять, воздуха! Через монденштуцер на жвакогалс, мать-передать!..
Это необъяснимая тайна, как через набор этих слов НШ смог что-то понять. Стой Петрович у него над душой еще сутки, он бы так и посылал его по всем мысленным адресам, чтоб не мешал. А тут не только понял, но и воспарил.
- Командир БЧ-5, механик! Есть на корабле механик?! Где он ходит? Ответить мостику!..
- Есть БЧ-5!
- Слушай мою команду! Принять в носовые! Боцманской команде очистить надстройку! На камбузе, слышно меня? Дым в трубу, дрова в исходное, отставить кипеть!..
Внизу провернулись насосы, перегнали воду из кормы в нос. форштевень лодки и бульба гидроакустики ушли под воду. Ночь, прожектор, мелкие волны гуляют, красиво. Луч прожектора ползает по поверхности там, где недавно был шпиль.
- Вон она! - вскидывает рукавицу боцман. – Пробка! Всплыла, сука!..
- А то как же она не всплывет? – ржет НШ и с силой тычет Петровича в бок. – Это же физика, боцман! А законы физики знать надо! Учишь вас, учишь!..
Петрович в ответ на всё это только молча кивал головой.
PS. В общем, перегнали воду обратно в корму, выбрали якорь и пошли себе в базу. И, я думаю, все давным-давно забыли эту историю. И я бы забыл. Просто сдуру тогда записал по свежим следам. Зачем - и самому непонятно...
