Горный удар.
Я нёс его на себе. Он умирал. И я ничего не мог уже сделать! Ничего! Я нёс его на себе почти километр, сзади ссыпалась крепь. Рухнувшая порода заваливала штрек*, и я не мог остановиться. Не мог нести его, но и не мог позволить себе бросить его. И вдруг, впереди завал - это определило всё! Дороги нет! Я не поверил своим глазам. Тяжело дыша, бережно опустил Володю. До выхода на квершлаг**, на котором был смонтирован однопутёвый, рельсовый путь оставалось не более двадцати метров. И мы бы были спасены! Но пути вперёд - уже не было. Вверху имелась узкая щель, но пролезть в неё было нереально. Я потушил фонарь, в целях экономии энергии. И тут Володя очнулся и заговорил в темноте:
- Кто здесь? Похоже, я приехал.
- Это я, Андрей! Держись, всё будет нормально. Я с тобой и я тебя не брошу.
- Нет, если можешь идти, уходи!
- Володя, если бы можно было идти, я бы тебя уже нёс дальше. Но впереди завал. Думаю, надо ждать спасателей. Мне его голыми руками не раскопать. Ты экономь силы. Они тебе ещё понадобятся. Вот, держи мой самоспасатель. Как пользоваться - знаешь.
- Знаю. Как ребята?
- Не знаю. Но думаю, что ребят больше нет. Пока я тебя по штреку тащил, его сзади весь задавило. Скорее всего, и забой тоже.
- Слушай меня. В том, что случилось, виноват главный инженер. Эта гнида знала, что эта подготовительная выработка находится в аварийном состоянии, что её скоро задавит, но настоял на проведении подготовительных работ, даже не проветрив очистной забой. Я - глупец, сам пошли туда и угробил подготовительную проходческую бригаду. Ребят жалко.
- Но, мы ничего не делали! Мы даже не приступили к работе, переброска комбайна намечена на конец недели! И это была не производственная авария, это был горный удар! Ты же знаешь, что его предсказать невозможно!
- Знаю, но геологи ему говорили, что этот участок наиболее опасен, тут надо провести основательные подготовительные работы, что угольный пласт сильно загазован. Концентрация метана около 9,5%. А это наиболее опасная концентрация. И всё сложилось: горный удар и взрыв метана! Я не пойму, почему мы ещё живы.
- Наверное, потому, что далеко отошли и свернули в боковой штрек, это нас и спасло, когда всё начало рушиться. И спасло нас, что мы пошли проверить кабель, почему прекратилась подача электроэнергии в забой. И, думаю, мы нашли причину. Впереди завал он и порвал кабель. Меня спасло, что ты отстал от меня метров на пятьдесят, чтобы проверить свой газоанализатор, а меня поторопил, чтобы я проверил причину отключения подачи воздуха. При этом, ты сам находился в середине водяного занавеса, а я его прошёл до конца и свернул в боковой штрек. Когда всё грохнуло, я потерял сознание, очнулся, вернулся и нашёл тебя! А тут крепь начала трещать и складывается. Я тебя подхватил и понёс.
- Слушай, во мне же килограмм сто!
- У меня, что выбор был?
- Это - главный инженер, он специально нас сюда направил. Чтобы мы погибли.
- Зачем это ему?
- Он же бабник. Его уже мужики пару раз ловили и били, он даже к дочке директора шахты подкатывал, пока у той муж в шахте был! А тут, к моей решил подкатить, в аккумуляторной! Да там стоят стеллажи с самоспасателями. Моя и приложила его самоспасателем! Хорошо, что в каске он был, а так бы конец ему. Вот с той поры и кидает он меня по разным участкам с очень опасными условиями.
Немного помолчав, Володя сказал:
- Ты не верь никому и особенно этой гниде! И ещё, прошу, помоги моей Дашке! Ты ещё молодой, неженатый. Тяжело ей будет, одной. А с ребёнком - Сашкой, тем более. Он ведь ещё в детский сад только начал ходить.
- Володя, не причитай! Сам ещё ребёнка поднимешь. А с главным инженером разберёмся.
- Я знаю, что я говорю! Не верь никому! Мне конец, мою увидишь, шепни ей на ухо тихо это слово и она тебе поверит. Наклонись и подставь ухо.
Я наклонился, и он прошептал мне, что сказать его жене. Потом сказал:
- Я её так называл в минуту интимной близости. Этого никто не знает, кроме нас двоих, теперь знаешь и ты. И скажешь, что у неё в паху родимое пятно. Но это могли видеть девчата в бане и разболтать. Вода у нас есть?
- Вода есть, можно ли тебе пить?
- Думаю, мне уже всё можно.
Я включил свет, отцепил флягу от пояса, открыл её и дал Володе. Потом мы просто лежали, говорили, он рассказывал мне о своей жене, о сыне. Постепенно его рассказ становился бессвязным, и вскоре он утих. Даже не включая фонарь, я понял, что остался один в этом каменном мешке. Моё сознание потихоньку мутилось, я начал впадать в забытье. Как меня нашли и как подняли на гора, я не помню. Очнулся голый, в кровати, укрытый простынкой. В вену были вставлены иголки, рядом стояли капельницы, провода от моего тела шли в какой - то аппарат. Забежала девушка в белом халате, подошла ко мне.
- Ну вот, ты жив! Неделю без сознания! Она сделала мне укол и сказала:
- Теперь спать надо. Утром твой врач придёт.
- Где я?
- Ты в реанимации!
- Значит, я не умер?
- Нет.
- А Володя?
Она минуту помолчала и потом сказала:
- К нам только ты поступил. Может, в другие больницы отвезли.
Веки потяжелели и я уснул.
Пришло утро. В небольшие окна палаты реанимации пробивался дневной свет. В палату вошёл мужчина в белом халате, с небольшой бородкой и в очках. Посмотрел показания приборов, к которым я был подключен. Обратился ко мне:
- Как чувствуете себя?
Я ответил честно:
- Доктор, я не знаю. Болит всё тело. Руки, ноги не слушаются. Я даже сесть не могу. Давно я здесь?
- Привезли вас семь дней назад. На шахте авария была пятнадцать дней назад. Получается, что ты пролежал в завале 8 дней, пока тебя откапали спасатели.
- Ещё кого привезли?
- Нет. Подняли живого тебя и бригадира, но уже мёртвого. А вся бригада осталась там. Насколько я знаю, главный инженер дал команду дальнейшую спасательную операцию прекратить. Бригадира вчера похоронили. И ещё, если вам интересно. Главный инженер интересуется очень вашим состоянием, спрашивает, что в бреду ты говорил.
- А я говорил?
- Нет. К тому же, он выдвинул версию, что бригадира убил ты, из-за самоспасателя. Он у вас был один на двоих и находился в руках мёртвого бригадира, а по номеру был твоим.
- Вы тоже так считаете?
- Нет, все травмы полученные бригадиром, не могли быть причинены в драке. Шансов выжить у него не было. Даже, если бы он сразу попал в реанимацию. Его супруга просит разрешения встретиться с тобой.
- Даша?
- Да, Даша.
- Мне хотелось бы с ней поговорить.
- Хорошо. Я разрешу посещения.
Доктор ушёл. Мне делали какие - то уколы, постоянно работали капельницы. Боль постепенно покидала меня. Я много спал.
Через два дня меня посетил работник прокуратуры. По факту гибели бригады было возбуждено уголовное дело. Я насторожился. Вспомнил совет Володи – не верь никому!
Я поведал пришедшему следователю, что было, что я помнил. Он всё записал и предложил расписаться в протоколе. Рука ручку не держала, и он позвал медсестру и попросил расписаться её. Медсестра, не читая, подписала протокол. Следователь сказал:
- Выздоравливайте - и ушёл.
Больше никто меня не беспокоил. Да некому было - ребята погибли, не пришла и Даша. Дней через пятнадцать я начал ходить, и вскоре был переведён в палату. Ещё через месяц я достаточно окреп. И наконец, по истечению третьего месяца, я был приглашён к доктору. Он меня выслушал, осмотрел, сказал, что я здоров, но пока работать могу на лёгком труде. Я вышел из ординаторской, и в это время ко мне подошли двое мужичин в штатском, они показали удостоверения работников прокуратуры и сказали, что мне надо следовать за ними. Я спросил:
- Что, прямо в больничном халате?
- Да. Одежду твою из чистой раздевалки мы изъяли, она находится в прокуратуре, там и переоденешься.
Спорить было бесполезно, вскоре я был в кабинете следователя прокуратуры. Тот объявил:
- Вы обвиняетесь в том, что преднамеренно, из-за неприязненных отношений, сложившихся у вас с членами бригады, устроили взрыв метана в тупиковом забое. В результате чего погибла вся проходческая бригада. При взрыве произошёл обвал кровли и вы, спасая свою жизнь, вместе с подельником-бригадиром, пытались спастись, но завал, преградивший вам путь, не дал вам уйти. Чтобы выжить, вы убили бригадира с целью завладения его самоспасателем. От полученных травм он скончался. Мера пресечения, избранная прокуратурой – заключение под стражу!
Меня ознакомили с постановлением, был вызван конвой. Затем я был помещён в ИВС. В камере, куда меня посадили, уже сидело три человека. У них вопросов ко мне не было, да и я ничего не рассказывал. Один из них, опытный сиделец, улучшив момент, шепнул мне:
- Вот так себя и веди. Никому, ничего не говори. Никому не верь.
Через три дня меня и ещё нескольких человек перевели в СИЗО. Мы стояли перед комнатой дежурного по СИЗО, он изучал наши личные дела и принимал решение о распределении по камерам. При этом, один из сержантов, открыл дверь с надписью «Начальник оперативной части» и хотел, что-то там кому-то сказать. Но раздался мат, и он быстро захлопнул дверь. Я успел рассмотреть, там, за столом, сидел майор, напротив его - мужик в клетчатой цветной рубашке, коротко подстриженный, ел тушёнку прямо из банки.
В дальнейшем нас обыскали, помыли в бане, выдали матрасы, постельное белье и развели по камерам. Камера была небольшая, где - то около 20 квадратных метров, нары в два этажа. И сидельцев - человек двенадцать. Я посмотрел, матрац положить было некуда. Примостил его на угол скамейки. Из угла поднялся коротко стриженый мужик, в цветной рубашке. Я его узнал, это он сидел в кабинете начальника оперативной части. Он подошёл ко мне, сказал:
- Ну, первоход, расскажи - как бригаду свою положил и бригадира завалил!
- Да, просто! - ответил я и нанёс ему сокрушительный удар в челюсть. От удара тот пролетел немного по воздуху и рухнул у стены. Звание кандидата в мастера спорта по боксу мне дали не зря. Я не успел больше ничего предпринять, так как дверь камеры открылась, влетели охранники. «Куму» я пояснил, что в камере, встретивший меня, неизвестный мне человек, обозвал голубым. Зная, что такое в тюрьме не прощают, я его ударил. Через час, я уже шёл в карцер на пятнадцать дней, из разговора охранников узнал, что одному из авторитетов сломали челюсть. Что, когда я выйду из карцера, у меня будут серьёзные проблемы.
Карцер. Небольшой каменный мешок без окон. Под потолком за решеткой горит тусклая лампочка. Стены отделаны цементным раствором «под шубу». Спальное место, состоящее из окованных железом деревянных досок, на день закрывается. Одежду, в которой я прибыл, была изъята и мне был выдан старый х/б костюм и на ноги, обрезанные от валенка войлочные тапочки. Спать днем не разрешалось. Закрывая глаза, я мысленно переносился в шахтный каменный мешок, в котором мы лежали с умирающим Володей, и разговаривал с ним.
На вторые сутки пребывания, баландер из хозяйственной обслуги, раздававший в корпусе еду из армейских термосов, неожиданно наложил мне целую миску мяса и налил литровую кружку натурального чая. Это был королевский подарок! Чувство голода исчезло. Я был готов сидеть и дальше. Подкармливали меня и в последующие дни.
По истечении пятнадцати суток, меня перевели обратно в камеру. Помня разговор охраны о моей судьбе после карцера, был насторожен. В камеру зашел спокойно, но готовый к любым неожиданностям. Из угла камеры, занавешенного простыней, услыхал:
- Откинулся? Теперь иди сюда, разговор есть.
Я подошёл, сел на край нар, сокамерники, по возможности, отодвинулись, чтобы не слышать нашей беседы. В тюрьме лишнее услышанное слово может оказаться роковым.
- Что интересует? - спросил я.
- Как ты этого стукача вычислил за пять секунд? Он у нас в хате три месяца сидел. Никто бы на него и не подумал. Мы уже извелись все, кто стучит? Тут же не первоходы сидят, тут люди большей частью серьёзные, зону топтавшие. И, если кум что-то знает, то откуда он это знает?
- Когда нас привезли, этот в цветной рубашке в кабинете начальника оперативной части тушёнку жрал из банки. А потом, я ведь никому не говорил за что я здесь и почему. А он, как только я в камеру вошёл, всё это озвучил.
- Понятно. Я тоже задался вопросом, откуда он про тебя узнал, если мы до сих пор о тебе справки навести не можем. Надеюсь, в карцере тяжко не было?
- Так это вы помогали?
- Ну, чем могли.
- Что я должен?
- Ничего. Это благодарность, за то, что ты уже сделал.
И вновь потянулись дни вынужденного безделья, развлекались игрой в шахматы, домино. Так прошло три месяца. И однажды меня вызвал следователь. Он объявил, что следствие по моему делу завершено, ознакомил с делом, сообщил, что оно передаётся в суд. Получил обвинительное заключение. Вместе с ним, мне сообщили, что в связи с тяжестью обвинения, мне предоставляется адвокат.
Адвокат пришла через три дня. Мы встретились с ней. Это была молоденькая девочка, недавно закончившая университет. Обсудили с ней всё, что было возможно, при этом, с делом она ознакомилась довольно досконально. Посетовала, что когда я знакомился с делом, надо было это делать с адвокатом. Ответил, что просто не в курсе всех процессуальных фокусов в юриспруденции. Тем более, что следователя видел всего два раза.
И вот меня вызывают из камеры с вещами! Такое, как правило, происходит в день суда. В этот день решается судьба, и ты из подсудимого превращаешься в осужденного, либо невиновного. Суд был выездной и проходил в актовом зале на шахте. Там соорудили клетку, в которую посадили меня. Когда решётку закрыли, с меня сняли наручники. Я сел на скамейку. Зал постепенно заполнялся людьми. Жены членов погибшей бригады сидели в первом ряду, среди них сидела и Даша. Многие плакали, глядя на меня.
Моя адвокат с довольным лицом подошла к клетке и шепнула мне:
- Сегодня ты будешь дома!
Я промолчал. Не верь никому! Всё это сидело в моей памяти.
И вот традиционно, со слов секретаря:
- Встать, суд идёт!
Начался процесс. Зал бы полон. Прошла обычная процедура. Сторону обвинения представлял работник прокуратуры и от шахты – главный инженер. Общественных защитников от предприятия для меня предоставлено не было. Было зачитано обвинительное заключение. По завершению оглашения по залу прокатился гул, осуждающий меня. Судья задал традиционные вопросы:
- Понятна ли мне суть обвинения? Признаю ли я себя виновным?
Я ответил:
- Да, Ваша честь, суть обвинения мне понятна. Но, виновным себя я не признаю!
Началось судебное следствие. Выступал работник прокуратуры, он долго и много говорил о том, какое горе постигло потерпевших в результате потери кормильцев. В обвинении он оперировал словами - обвинение полагает, обвинение считает.
По завершению, судья спросил:
- Есть ли вопросы к государственному обвинителю?
И тут мой адвокат сказала:
- Есть и много!
- Спрашивайте - разрешил судья.
- Скажите, к какой категории доказательств относиться всё то, что вы обозначили как: обвинение полагает, обвинение считает?
- Обвинение считает, что это было так!
- Извините, я полагаю, вы не поняли вопроса. Меня и моего подзащитного не интересует, что обвинение полагает и обвинение считает. Меня интересуют конкретные доказательства! Если взрыв произвёл мой подзащитный, то, как он это сделал? Если он убил бригадира в драке, то откуда это видно?
- К сожалению, наряд на работу выданный бригаде, пропал вместе с книгой нарядов. Полагаем, что её похитил подсудимый!
- Скажите, каким образом? Мой подзащитный, находясь без сознания, в каменном мешке более семи суток, рядом с телом погибшего товарища, которого пытался спасти, мог совершить хищения книги нарядов?
- Это сложно объяснить. Это говорит о продуманности им преступления! Ведь есть ещё заключение врача об убийстве бригадира!
Тут адвокат обратилась к судье:
- Ваша честь? В деле, страница 37, а именно справка о вскрытии тела бригадира является фальсифицированной. Вчера вечером я разговаривала с врачом, который проводил вскрытие. Я показала ему фотокопию этой справки. Он заявил, что этой справки не выдавал, его подпись подделана! Он же предоставил мне подлинник справки, выданной им в рамках этого дела. Из справки следует, что полученные травмы соответствуют травмам, полученным не в эпицентре взрыва, а находившимся в зоне вторичного периметра. То есть, как и говорит мой подзащитный, они далеко ушли от забоя, и бригадир остановился посредине водяной завесы, в то время, как он сам ушёл вперёд и свернул в боковой штрек. Поэтому бригадир получил смертельные травмы, а мой подзащитный, находясь в шоковом состоянии, донес его до участка, на котором их и нашли. По заключению врача, травмы были смертельны. Даже немедленное помещение в реанимацию тут не спасало!
Она достала из папки бумагу и через судебного пристава попросила приобщить её к делу. Возражений от государственного обвинителя не последовало. Судья спросила адвоката:
- У вас всё?
- Нет, Ваша честь! Я прошу приобщить и наше заявление о допросе врача в качестве свидетеля. Кроме этого, обвинением не освещён вопрос по хищению книги нарядов. Эта книга исчезла в связи с тем, что она показывает, что бригаде наряд на работу был выдан лично главным инженером, который здесь представляет сторону обвинения. Хочу сказать, что книга нарядов так же найдена, буквально час назад. С неё сейчас снимают ксерокопии, и она также будет представлена суду. Человек, которому приказали уничтожить эту книгу, тоже даст показания суду. Кроме этого, в деле имеется фальсифицированный отчёт начальника участка вентиляции. В котором говорится, что опасности для работы в этом забое нет! На деле, всё было наоборот, он предупреждал, что работы там проводить нельзя из-за высокой концентрации метана!
Судья спросил:
- Подсудимый, вы хотите что-то добавить?
- Да, Ваша честь!
- Я не знаю, кому в голову пришла мысль о том, что у нас в бригаде были какие - то склоки. Полагаю, что это идея главного инженера, который уже однажды получил по роже самоспасателем, от жены бригадира, от Даши. Он тогда целый месяц рассказывал сказку, что поскользнулся в бане. Не будем лицемерить, об этом давно уже знает вся шахта! Я вернулся тогда, после взрыва, за Володей, он истекал кровью, но был жив! И я не мог его бросить! Мне до сих пор снится этот штрек и Володька, безвольно лежащий у меня на плечах. Мне некогда было искать его самоспасатель. Я его поднял и понёс, поскольку штрек задавливало. Когда до спасения остались метры, я увидал, что впереди завал, который не преодолеть. Повезло, крепь там, где мы остановились, выдержала. Я отдал свой самоспасатель Володе, полгал, что он ему будет нужнее, отдал фляжку. Мы с ним лежали рядом, и он рассказал мне о том, что нас подставил главный инженер. Рассказал о том, как он любит свою жену и сына.
Тут я обратился к Даше:
- Даша! Ты мне веришь? Подойди ко мне, я ещё тебе должен сказать. Это личное и оно не может быть озвучено для всех.
Она посмотрела вопросительно на судью. Судья - старый, умудрённый жизнью человек, сказал:
- Подойдите.
Она вплотную подошла к клетке. Охрана напряглась. Я сказал конвою:
- Мужики, расслабьтесь!
После чего прислонил свою голову к её голове и шепнул то слово, которое сказал мне Володя. Она слегка отпрянула и разрыдалась. Села на стул рядом с адвокатом и сказала:
- Ваша честь! Андрей говорит правду!
- Да - согласился судья и провозгласил - Объявляется перерыв.
Все встали, судья вышел. Даша обратилась ко мне:
- Что еще говорил Володя?
Я начал рассказывать всё, что помнил: о том, как они ездили в отпуск; о том, как Даша ждала сына; как он стремился купить ей что- то вкусненькое; как забирал из роддома. Сказал и его просьбу ко мне:
- Даша, он поручил мне быть рядом с тобой и помочь тебе воспитать сына.
В это время в зал вошёл судья и секретарь сказала:
- Встать! Суд идёт!
Судья огласил определение, которое говорило, что уголовное дело в отношении меня прекратить, из-под стражи освободить в зале суда. В связи со вскрывшимися обстоятельствами фальсификации уголовного дела по факту гибели бригады, направить дело на новое расследование. Закончив зачитывать определение, судья обратился ко мне:
- Молодой человек! Вам понятна суть определения суда?
- Да, Ваша Честь! Понятна!
- Государственный обвинитель, вы поняли суть определения?
- Да, Ваша Честь! Всё ясно.
- Думаю, не всё! В ваш адрес поступит ещё и частное определение. Поскольку, в заседании доказана фальсификация уголовного дела, и я полагаю, как любят выражаться у вас, в прокуратуре, материалы дела готовил ваш следователь, который не мог об этом не знать! Всё, судебное заседание на этом закончено!
Я вышел из клетки, конвой побежал за судьёй получить копию определения.
Подошёл к адвокату, поблагодарил:
- Спасибо большое, честно говоря, я и не верил!
- А я верила! И куда ты теперь?
- Не знаю. Из общаги выписали! В тюрьму переночевать не пустят!
В наш разговор вмешалась Даша:-
- Андрей! Какая тюрьма? Какая общага? Володя сказал заботиться о нас, и ты пытался до самого конца спасти его. Так что пошли домой! У нас места хватит!
Это было столь неожиданно. Но я быстро нашёлся, ответил:
- Конечно, куда же я теперь без тебя и без Сашки!
Что было потом? Ничего существенного. Следствие возобновили. Следователь, который вёл дело, был арестован и осуждён на пять лет лишения свободы. Главный инженер не был арестован, не успели. На другой день после моего освобождения его нашли со сломанной шеей возле главного магистрального подземного конвейера шахты. По заключению экспертизы, он неудачно спрыгнул с конвейерной ленты и сломал шею. Ведь знал, что езда на конвейере запрещена. Но народ говорил, что его Володя с бригадой наказал. Мне выплатили очень приличную компенсацию за незаконное содержание под стражей, нахождение на больничном. Поскольку, пришло лето, я взял отпуск, купил путёвки и поехал в Испанию, к морю, с женой Дашей и сыном Александром!
*Штрек — горная выработка, не имеющая непосредственного выхода на земную поверхность, лежащая в горизонтальной плоскости и проходящая по простиранию рудного тела.
** Квершлаг — горизонтальная, реже наклонная, подземная горная выработка, не имеющая непосредственного выхода на земную поверхность и пройденная по вмещающим породам в крест простирания пласта полезного ископаемого.
Другие работы автора:
- за 2023 год: Навигатор 2023
- за 2024 год: Навигатор 2024
- Подборка работ за 2020-2024 год: Мои детективы
Фото взято из свободного доступа в интернете.
За отметку плюс и комментарии буду благодарен.