Завтра Новый год. Дома подготовка полным ходом. Мама варит холодец, как всегда к Новому году, я режу салаты, а сама всё время думаю про детей, своих и чужих. Вспоминаю, как много лет назад у меня тоже был пятый класс. Мы много ходили везде классом: в кино, в походы, ездили на экскурсии, путешествовали в другие города. Было здорово! И в тот год, чтобы быстрее и лучше с ними познакомиться, всю осень таскала их в лес: и в дневной поход, и с ночевкой. Сразу многое видно в детях: кто чего стоит, что для кого главное. Но закончилась осень, выпал снег, много снега. Сугробищи – в рост человека, а снег валил и валил. А дети меня всё уговаривали в зимний поход в лес пойти. Я долго не соглашалась. Думала, замерзнут все да заболеют, боялась за них. Но тут прямо перед Новым годом прогноз такой теплый передали, что я согласилась.
Сначала предполагалось, что идем на лыжах: покататься с горок (дети обещали мне в лесу классные горки показать, про которые мне ничего не было известно), соорудить костёр, пожарить сосиски, вскипятить чай. Но когда мы собрались в школе на лыжной базе, оказалось, что большинство детей взяло с собой санки и санки-ледянки, лыжи несли двое или трое. При этом у всех были сосиски, совсем не было хлеба, одна пришла в кроссовках на босу ногу, половина без шерстяных носков, еще одна в новом крутом хлопчатобумажном брючном костюме. Видать, решила продемонстрировать всем обновку. А за окном, как сейчас помню, было градусов 10 мороза, снежок такой сыплет, немного вьюжит. Понимаю, что тропинку, по которой мы идти собрались, сейчас занесет, а дети мои точно замерзнут. Физрук нас построил, решил проверить степень готовности к зимнему лесному походу. Смотрю, у него глаза потихоньку начинают на лоб перемещаться. Он говорит:
- Ирина Александровна! Я не могу вас отпустить в таком виде.
Да я в общем-то и сама понимаю, что надо что-то делать. Говорю:
- Время 10.00 утра. Сегодня суббота, всем даю час сбегать домой, переодеться, надеть шерстяные носки и взять с собой еще пару про запас, надеть теплые штаны и теплые куртки, шапки и шарфы, а то похоже, что вы на дискотеку собрались.
Как они разгалделись! Домой идти никто не хочет. Все хором орут: «Мы не замерзнем!» Ну тут уж я в приказном порядке сказала: или переодеваться, или никуда не идём.
Ушли. Через час построение около лыжной базы дубль два. В этот раз физрук остался доволен нашей экипировкой. Спрашивает: «А что у вас у всех в пакетах?» Все хором «Сосиски!» Как будто сосисок никогда не ели. Слава Богу, я взяла хлеб. Тут нас физрук спрашивает:
- А спички кто взял?
Оказалось, никто. И я в том числе. Вот, думаю, ворона. Смотрю на него, он молча сходил к себе в кабинет, подаёт мне коробок спичек. Снова смотрит так подозрительно на меня и говорит:
- А костёр вы из чего разжигать будете?
Тут уже я возмутилась:
-Вы что,- говорю, - мы же в лес идем. Неужели мы в лесу не найдем, из чего костёр разжечь? Какая глупость! – продолжаю я возмущаться. Вот, думаю, какой непонятливый.
Он посмотрел на меня как на полоумную, пошел опять к себе в лыжную базу, вынес оттуда какие-то щепки, обрезки деревяшек, сломанные лыжи, которые уже не подлежат ремонту. На меня не смотрит, пацанам моим сунул всё это хозяйство: кому в пакет, кому в руки, кто-то рюкзак додумался захватить. «Это вам, - говорит, - на первое время, а там, может быть, что-нибудь и придумаете. И главное, ребята, Ирину Александровну не бросайте (это он про меня)». Возмущению моему не было предела: что со мной может случиться и кто за кем смотреть должен?
Ну ладно, часов в 12 вроде вышли мы из школы. Перешли через дорогу, углубились в лес. Вдруг натоптанная тропинка закончилась, дети идут впереди меня гуськом, уже далеко ушли, я за ними, стараюсь не отставать, чувствую: они всё быстрее и быстрее, а я уже вся взмокла, всё медленнее и медленнее. Вдруг –хоп! – провалилась в снег по пояс! Они-то все лёгонькие – пробежались по целине – и уже в лесу. А я застряла, и понимаю, что надолго. Барахтаюсь, барахтаюсь, выбраться не могу. Смотрю – кто-то возвращается из моих. Слава Богу, Димка Боянов. Смотрит на меня, понимаю, что сказать добрых и хороших слов мне много хочет. Подошел молча, пыхтит, тащит меня из сугроба, кое-как вытащились мы. Он говорит: «Идите за мной след в след и никуда не сворачивайте!» Вот, думаю, мы по снегу идем или по болоту?
Пришли. Какая красота! Сразу вся моя злость прошла. Ребятишки уже все в снегу, с горок катаются, смеются, довольные, раскрасневшиеся, ото всех пар валит. Меня увидели, как закричат:
- Ирина Александровна! Мы есть хотим! Давайте быстрее костёр делать и сосиски жарить!
Огляделась я вокруг: батюшки мои! А костёр-то делать не из чего, все огромным слоем снега засыпано! Вот так так! Спрашиваю у них:
- А из чего костёр делать будем?
- А нам Николай Андреевич ведь дал дрова!
И давай мы огонь добывать! Бумагу не взял никто, всё, что было горящего, сложили в кучку на снегу, предварительно его слегка притоптав, детишки мои уселись вокруг. Все спички истратили, последней, слава Богу, зажгли костёр. Давай быстрее туда сосиски совать. Вдруг наш костёр –раз! – и на полметра в снег провалился! Я обалдела, потом думаю: логично, снег растаял от огня, всё и провалилось. Мои в ямку заглядывают голодными глазами, а там… ни огонька, ни дров и ни спичек. Ни у кого. Я смотрю на них: пока сидели вокруг «костра», замерзать стали. Я на них зашумела: быстро все домой скачками. А они мне: пока сосиски не съедим, никуда не пойдем. Я их угрозами и уговорами, мольбами и слезами погнала домой. Сосиски, говорю, по дороге съедите. Кое-как пошли. Чувствую – замерзают. Я их быстрее и быстрее впереди себя гоню, к школе мы уже почти бегом подбегали. Сосиски все по дороге, правда, съели. В школу залетели, по батареям расселись, оттаивают…
Идет физрук. «Только попробуй мне что-нибудь сказать», - говорю ему. Покачал головой, ушел к себе, потом вернулся, поинтересовался у детей, все ли вышли из леса. Все, никто не потерялся.
Это был мой первый и единственный зимний поход в лес. И даже никто не заболел… честно…
