Бедность Европы 19 века в описании классиков

Заместо вступления хотелось бы сказать, что жизнь моя навсегда перестала быть прежней после того, как я осознала, что именно появление коммунизма на карте мира позволило человечеству узнать о существовании таких практик, как соц. обеспечение, пенсии, бесплатная медицина и прочее. Капиталистическим странам, в особенности передовой их части, пришлось усиленными темпами поспевать за социалистическим строем, чтобы волной общественного бунта правящий слой не смело с их высоких постов и с особняков с дворцами. Однако в то время как, по крайней мере, 90 % планеты должны были испытывать вечную благодарность Советскому союзу за невообразимое для многих повышение качества жизни, силой пропаганды молниеносно всего за год -1,5 образ СССР из героического переметнулся к резко отрицательному, и с тех пор рупор пропаганды работает без перебоев! Настолько без перебоев, что даже в собственной стране мало кто додумывается до такой очевидной мысли: то, что в 1918 году наша ещё лаптями обутая Родина стала стоить новое бурно развивающееся будущее, стряхнув с себя сдерживающие оковы застарелого капитализма, привело к небывалому развитию и весь остальной мир; принцип конкуренции запустил маховик повсеместного улучшения всех сфер жизнедеятельности человека, в том числе и за счёт связующей силы экономики. Но всё великое видится издалека, и в то или иное время мы все придём к осознанию очевидного/

Заинтересовавшимся для начала могу порекомендовать этот ролик историка Егора Яковлева у Гоблина, который позволит получше узнать предмет.

Почему же так полезно нам знакомиться с классической литературой? Чтобы воочию убедиться в реальном состоянии общества самых экономически развитых стран мира немногим более ста лет назад. Из неё [литературы] можно почерпнуть описания событий, происходящих вокруг, глазами очевидцев давно минувших времён. И одно из самых суровых, что можно в них встретить - это описание жизни и быта бедняков в нищих кварталах крупных городов Европы.

Дадли-стрит, семь циферблатов французского социал-реалиста Гюстава Доре-оживленная уличная сцена с множеством магазинов , которые можно увидеть справа. Магазины продают обувь, которая выстраивается на полу вокруг отверстия из - под земли. Дети и их матери стоят перед ними. Это изображение трущоб, кишащих оборванными детьми, было впервые опубликовано в журнале Книга Дугласа Джерролда "Лондон, паломничество" (1872). [взято на сайте www.victorianweb.org]

В «Очерках Боза» (1836) Диккенс описывал трущобы и их обитателей следующим образом:

«Тем, кто не знаком с этой частью Лондона (а таких немало), трудно вообразить себе всю грязь и нищету, которые царят в ней. Убогие домики, где выбитые окна заделаны тряпьем и бумагой и где в каждой комнате ютится по целому семейству, а подчас и по два и по три даже: в подвале – мастера, изготовляющие сласти и засахаренные фрукты, в передних комнатах – цирюльники и торговцы копченой селедкой, в задних – сапожники; торговец певчими птицами на втором этаже, три семейства на третьем и лютый голод на чердаке; в коридоре ирландцы, в столовой – музыкант, на кухне – поденщица и пятеро ее голодных детей. Грязь всюду: перед самым домом – сточная канава, позади выгребная яма, в окнах сушится белье, из окон льются помои; девочки четырнадцати‑пятнадцати лет бродят босиком и нечесаные в каких‑то белых салопах, надетых чуть ли не на голое тело; тут же мальчики всевозможных возрастов в куртках всевозможных размеров или вовсе без оных; мужчины и женщины, одетые кто во что горазд, но все без исключения грязно и убого; все это слоняется, бранится, пьет, курит, ссорится, дерется и сквернословит».

Роман Чарльза Диккенса "Приключения Оливера Твиста" - тот самый портрет бедных кварталов, в которых люди рождались, существовали и там же умирали. Сам Оливер Твист - сирота, вынужденный заниматься противозаконными делами вместе с такими же товарищами по несчастью. За это можно было спать на какой-то шконке и получать какую-то пищу. Сам Диккенс был еще довольно мягок по отношению к своим персонажам, ведь скорей всего таких детей ждали сценарии в духе Маркиза де Сада, тут же нас ожидает счастливый финал.

А вот фрагмент из книги Марка Твена "Принц и нищий" (1881):

"...В ту пору Лондон насчитывал уже пятнадцать столетий своего существования и для того времени был большим городом. В нем числилось свыше ста тысяч жителей. Улицы были узкие, кривые и грязные, особенно в той части города, где жил Том Канти, не далеко от Лондонского моста. Дома большею частью были деревянные, причем второй этаж выступал над первым, а третий над вторым, так что чем выше становились дома, тем они больше раздавались вширь. Остовы домов строились из толстых, крест-накрест сложенных балок, промежутки закладывались прочным строительным материалом и покрывались штукатуркой, а сами балки красились по вкусу владельцев, в красную, синюю или черную краску, что придавало домам очень живописный вид. Окна делались узкие; рамы – с мелким косым переплетом и такими же мелкими стеклами, – отворялись наружу, на петлях, как двери.

Дом, в котором жил отец Тома, помещался в грязнейшей трущобе, именуемой Оффаль-Корт, за Пуддинг-Лэном. Это была небольшая, полуразвалившаяся лачуга, битком набитая бедняками. Семейство Канти занимало комнату на третьем этаже. В углу у отца с матерью было прилажено нечто вроде постели; что же касается Тома, его бабушки и двух сестер, Бетти и Наин, то они не были так ограничены в своих владениях, как супруги Канти: в их распоряжении оставался весь пол, и они могли спать, где им заблагорассудится. Им же принадлежали обрывки двух-трех одеял и несколько охапок старой полусгнившей соломы; но при всем желании этот хлам никак нельзя было назвать постелями. На день все это сваливалось куда-нибудь в угол, в одну общую кучу, а на ночь разбиралось младшими членами семьи для спанья."

В романе Твена "Принц и нищий" наследного принца ждёт жестокое столкновение с реальностью, когда он из дворцовых покоев попадает на самое дно общества - беспризорником на улицы и даже в тюрьму. Такие невероятные тяготы постигли ребёнка, когда он повстречал мальчика одного с ним возраста и очень схожей внешности и защитил его от члена королевской стражи. В процессе игры они меняются одеждой, а будучи крайне разгневанным видом синяка на руке своего нового товарища, наследный принц решает наказать грубого охранника незамедлительно, то есть всё ещё одетым в нищего. Сильный взрослый совсем не обрадовался критике какого-то оборвыша и выкинул того взашей. Выжить в таких условиях - это подвиг и для настоящих беспризорников, что уж говорить про личность, знающую только почести и достаток? Его выживание - это поистине волшебство, вот почему данный исторический роман воспринимается как сказка.

Дно, с которого никто не подаст тебе руку описывается и в романе "Отверженные" Виктора Гюго.

Жан Вальжан был по характеру задумчив, но не грустен, что свойственно натурам привязчивым. В целом это было существо довольно сонное и незначительное, по крайней мере по наружности. Он потерял отца и мать в раннем возрасте. Мать его умерла от запущенной молочной лихорадки. Отец его, обрезчик деревьев, как и он, разбился, упав с дерева. У Жана осталась только старшая сестра, вдова, с семью детьми, мальчиками и девочками. Эта сестра вырастила Жана Вальжана и, пока был жив муж, бесплатно предоставляла брату стол и жилье. Муж умер. Старшему из детей было восемь лет, младшему год. Жану Вальжану минуло двадцать пять. Он заменил сиротам умершего отца и помогал воспитавшей его сестре. Он выполнял это просто как долг, даже с некоторой грубостью. Его молодость расходовалась таким образом на тяжкий и плохо оплачиваемый труд. Никогда за ним никто не знал никакой "зазнобы". Влюбляться было некогда.

Стоить ли говорить, что даже такая унылая жизнь без малейших проблесков радости могла всё ещё считаться за относительное благополучие по сравнению со страданиями, ожидавшими Вальжана далее. Нередко жизнь бедняков бывает крепко связана с чем-то тёмным и криминальным, ибо выйти из рамок отбросов общества, если ты среди них родился, и в которые их загнало общество, чтобы изменить своё существование к лучшему, практически невозможно.

"КОЗЕТТА ПОДМЕТАЕТ" РИСУНОК ЭМИЛЯ БАЙЯРА ДЛЯ «ОТВЕРЖЕННЫХ» ВИКТОРА ГЮГО, 1862

То, что меня несказанно радует - это факт того, что такая высокая концентрация бедности уже является частью истории, и, как бы не была больна наша планета, всё же за XX век она стала намного краше и счастливее!

С новым годом вас, друзья! Оставайтесь со мной и до новых встреч!