Олег медленно приходил в себя. Он открыл глаза, но ничего не увидел: плотная тягучая темнота окружала со всех сторон. Но лежать было как-то необычно легко и уютно
Как ни странно, боли в голове он тоже не чувствовал, да и нога больше не ныла. Удивительное, почти забытое ощущение: у него ничего не болит! Да просто не может быть такого нереального счастья!
«Уж не сплю ли я?..» – подумал Ребров и попробовал ущипнуть себя. Не получилось! Попытка повернуться на бок тоже не удалась. Мышцы тела не слушались, не подчинялись приказам мозга!
«Точно – это сон…» – Олег обрадовался, что нашёл ответ своему непонятному беспомощному состоянию, и, успокоившись, стал дремать дальше.
«…Да где же это я нахожусь?!» – вновь, уже с тревогой вопрошал себя Ребров, когда, спустя некоторое время, снова очнулся. Его состояние ничем не отличалось от предыдущего. И так же, по-прежнему, окружала кромешная тьма.
Правда, руки стали более послушными. Олег даже смог ими пошевелить. Но и только! При попытке поднять их вверх, руки сразу натыкались на преграду, будто он находился в каком-то узком закрытом ящике.
Однако, несмотря на узость пространства, трудностей для дыхания, духоты абсолютно не чувствовалось. Скорее наоборот: вдыхаемый воздух был чистый и какой-то особенный, невольно вызывающий приятные воспоминания о морском побережье в утренние часы.
«Раз могу дышать, рассуждать – значит, живой! Это уже хорошо… Чего ж тут так темно… Как в могиле! – пришло на ум крылатое выражение. Подумал, насторожился: – А на самом деле, где же это я?!.».
Олег вспомнил свои последние секунды перед потерей сознания: резкая боль, головокружение, земляной пол в свете фонаря, саркофаг…
«Вот это номер! А ведь, очень похоже, что это такой же ящик… Только теперь я не снаружи, а внутри его…» – обретшие подвижность ладони лихорадочно ощупывали внутреннюю конфигурацию объекта заточения.
«Точно!..» – к горькому выводу пришёл Ребров, добравшись руками до смотрового окна, окончательно подтвердившего догадку. Упёрся руками в верхнюю часть ящика, поднатужился, пытаясь сбросить крышку… Тщетно!
«Но кто же, какой «доброжелатель» меня так «приютил»?.. Спокойно, Олег! Главное – не впасть в отчаяние… Из самых сложных ситуаций всегда можно найти выход, пока жив человек. А я – жив! Думай, думай Олег Иванович… Встать не можешь – лёжа наступай!..»
Он вернул руки к поясу, ощупал там себя. Охотничий нож, как ни странно, оказался на месте. Медленно вытащил стальной клинок из ножен и, крепко сжав, чтобы по пути не выронить, осторожно протащил его между своим телом и стенкой ящика.
Повернул голову в сторону, зажмурил глаза и, размахнувшись, насколько позволяли размеры пространства, резко ударил тяжёлой ручкой ножа над собой. Раздался треск, на лицо посыпались осколки пластика. В нос ударила струя холодного воздуха.
«Свобода! Ну вот, теперь совсем другое дело…» – Ребров радостно отметил факт проникновения в грешный земной мир из мира потустороннего. Он аккуратно, чтобы не порезаться, покрутил головой, стряхивая со лба и щёк разбитые осколки.
Затем, на ощупь, потихоньку раскачивая и обламывая торчащие из крышки ящика куски пластмассы, выбрасывал их наружу. Наконец, разбитое окно камеры заточения было полностью освобождено.
Долго, с большим трудом и в несколько этапов, Олег протискивал своё крупное тело в окошечко, пока, наконец, не вылез наружу. Но и на свободе его встретила сплошная темень. Лишь в дальнем конце помещения чуть серело окно входа.
«Какой кошмарный, роковой день… Как грустно, как горько! Удалось найти Любу… Чтобы убедиться, что она потеряна навсегда!»
Никогда ещё в своей жизни Олег не чувствовал себя таким одиноким и несчастным. Он с трудом владел собой.
«Ну, что же… Любе теперь всё равно ничем не поможешь… Надо бежать! Быстрей бежать отсюда!.. Чтобы рассказать, сообщить, кому следует, о странных явлениях и, возможно, преступлениях! Неизвестно, какие ещё сюрпризы готовит эта непонятная камера…»
Выбравшись из заточения, Ребров сделал первый шаг и чуть не упал – его нога за что-то зацепилась. Он нагнулся, пошарил руками по земляному полу и – вот удача! – его руки нащупали карабин. Его карабин!
«Ну, теперь меня просто так не возьмёшь!» – обрадовался Олег, в арсенале которого к охотничьему ножу снова добавилось нарезное оружие. Продолжив ощупью исследование пола, он наткнулся на свой рюкзак. Нащупал и фонарик. Тот был исправен.
Быстро посветив фонариком вокруг – не оставил ли чего? – Ребров покинул мрачный острог, пересёк пустынное пространство ангара и побежал к единственному входу сооружения, готовый проскочить его с разбегу. Но не тут-то было!
Какая-то неведомая сила препятствовала его приближению к выходу. Как будто мощный резиновый амортизатор оказывал давление на всё тело Олега. Чем ближе он продвигался к слабо видневшемуся в сумерках пятну окна, тем сильнее было противодействие.
Непонятное силовое поле мягко, без причинения боли, но настойчиво и неотвратимо отпихивало бегуна от манящего круглого отверстия, возвращая в исходную точку у центра ангара.
Сделав несколько безуспешных попыток выскочить из этого склепа-комплекса, неимоверно уставший, мокрый от пота Ребров в изнеможении сел на бетонный пол.
В разных ситуациях приходилось бывать десантнику, порой довольно опасных, но с таким странным явлением он встретился впервые.
Измотанный от бесполезно потраченных сил, тяжело дыша, Олег пытался оценить обстановку, найти выход из создавшегося положения.
«Где-то должен быть какой-то регулятор, выключатель этого непонятного силового поля… Ведь те люди, что привезли сюда снегоход, саркофаги да и мало ли чего ещё, находящегося в других необследованных нишах-кладовках, должны были снять, отключить защитное поле при входе-выходе…»
Неожиданный грохот сверху прервал размышления. Олег поднял голову: монолитная полусфера вдруг слегка задрожала, покрылась симметричными трещинами, которые всё увеличивались, открывая часть темнеющего небосвода с первыми звёздами.
И, наконец, створки крыши, подобно диафрагме старинного фотоаппарата, полностью раскрылись, широко обнажив звёздное небо.
Одна из звёзд сверкала особенно ярко. Она быстро увеличивалась в размерах, постепенно меняя свой мерцающий звёздный свет на оранжевый. Похоже, она летела сюда, к Земле.
Вот уже настолько приблизилась, что осветила неестественным светом всё вокруг, в том числе и внутренность ангара с разобранной крышей.
Олег вдруг почувствовал себя маленькой букашкой под настольной лампой или под микроскопом, которую с любопытством разглядывают учёные-экспериментаторы…
Освещённость всё увеличивалась, объект приближался. Уже не вызывало сомнения, что это небесное тело летит прямиком именно сюда, к ангару. Ослеплённый светом Ребров, захватив оружие и рюкзак, поспешно перебежал с открытого пространства.
Он торопливо прыгнул, почти на ощупь заполз через окно-отверстие в одну из боковых комнат. Упал на земляной пол, дослал патрон в ствол карабина и залёг у порога, готовый к обороне от непонятного противника.
Свет продолжал набирать мощность, он стал опять белым, но с зеленоватым отливом. Бетонный пол ангара, серые ранее стены сооружения – всё ослепительно бело!
Было больно смотреть, и Олег прищурил глаза. Но… никакого грохота, шума двигателей. Только один яркий свет!
Далее действие происходило, как в немом кино: непонятное тело, похожее на огромную сигару, заполнив практически всю площадь ангара, приземлилась практически беззвучно. Только лёгкое стрекотание, напоминающее работу первых кинопроекторов, сопровождало её посадку.
Вновь раздавшийся сверху грохот возвестил, что крыша ангара восстановлена. Яркость освещения теперь значительно уменьшилась и Ребров смог дальше наблюдать необычайную картину широко открытыми глазами.
Стрекотание прекратилось, на сером корпусе сигары обозначились тёмные полосы-контуры. Минуту спустя, контуры приобрели округлую форму люка, который беззвучно открылся. Из люка повалили светлые клубы зеленоватого тумана, заполняя всё окружающее пространство.
Предвидя боевое столкновение, пока ещё непонятно с кем, Олег, сдувая наползающий на него туман, хотел взять карабин наизготовку, но руки не слушались. Они отказывались выполнять задания мозга!
«Опять?! Такое уже было, когда я лежал в ящике… В чём дело?»
Ребров, как ни пытался, не смог удержать в руках карабин, который с глухим стуком неожиданно выпал из его почему-то вдруг растопыренных, негнущихся пальцев и откатился в сторону.
Сам бывший прапорщик, прижатый к полу непонятной невидимой тяжестью, был в полном бессилии. Теперь он лежал на боку в неудобной позе, в каком-то ступоре, не имея возможности пошевелить ни ногой, ни рукой, ни даже пальцем.
Уж так устроен человек! Обычно он начинает понимать и ценить свою жизнь, лишь когда подходит к самому её краю: из-за старости, тяжёлой болезни или серьёзной опасности.
«Всё когда-нибудь кончается…» – Ребров уже видел смерть близко, отправлял тела погибших товарищей на «большую землю»… Но это же были боевые операции, там действовали законы военного времени.
- А здесь-то что за чертовщина?!. - невольно вырвалось у десантника.
И потом, одно дело, знать, что жизнь конечна теоретически, и совсем другое, прочувствовать, что где-то рядом проходит край именно твоей жизни…
«Как глупо! Ведь столько воевал, выжил… А вот теперь: здесь бесславно и безвестно погибнуть непонятной смертью, непонятно от чего?.. Погрузят меня в эту свою сигару и, как трофей, увезут в космос… И никаких следов! Будут изучать, как подопытного кролика… Неважная перспектива!..
Неужели это всё?.. – напряжённо работал мозг Олега. – Как мало успел сделать… Эх, гранату бы сюда! Если всё равно суждено погибнуть, то уйти из жизни достойно, вместе с непонятными злодеями…»
Но гранаты метеорологам иметь не положено…