Волны весело шлепались о борта рыболовной лодки и расступались, катясь дальше по бескрайнему простору океана. В безоблачно чистом небе кружили большие пузатые чайки, вероятно, предвкушая очередное пиршество.
Темнокожий мужчина швырял часть рыбешки за борт, и птицы тут же с шумом и гамом бросались на свою новую жертву, порой не давай ей даже коснуться воды. Самая шустрая чайка подхватывала трофей еще на лету и устремлялась ввысь, держа свою добычу в клюве.
Рыбак по имени Дубаку, проводив взглядом удачливую птицу, стал нанизывать очередную рыбешку на большой тускло блестящий на солнце крючок, задорно напевая старую африканскую песню, которую знал еще его дед, промышляя рыболовством в океане:
Мы-де-де-де, де-де-де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…
Мы-де-де-де, де-де-де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…
А вимове, а-вимове а-вимове, а-вимове...
А вимове, а-вимове а-вимове, а-вимове...
У него было хорошее настроение. В его корзине лежало несколько крупных тунцов, которые отливали желто-зеленым цветом от лучей уходящего в закат солнца на их брюшках. В ведре обреченно бились небольшие тилапии – наживка для рыбалки, пойманная в реке у его родной деревни Буги.
Размахнувшись, Дубаку забросил в воду снасть. Шлепнувшись о поверхность, тилапия вслед за грузилом устремилась в толщу воды, что покрывала коралловые рифы.
Намотав толстую леску на палец, рыбак, ожидая очередной поклевки, пододвинул к себе тарелку с кукурузной лепешкой и, свободной рукой надламывая небольшие кусочки, ловко бросал их себе в рот. Неспеша прожевывая, он щурился от солнца и продолжал напевать:
Веб-де-де-де, де-де-де - де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…
Веб-де-де-де, де-де-де - де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…
Указательный палец с намотанной на него снастью чуть дрогнул. Дубаку задержал руку с лепешкой на полпути ко рту и замер. Леска натянулась, уводя за собой палец, и тут же ослабла, затем еще рывок, и рыбак, подсекая, дернул на себя. На обратном конце что-то сильно забилось, совершая то рывки, то просто уводя снасть куда-то в сторону или вглубь.
Мужчина, ощущая, как рыба бьется, постепенно стал вытягивать оснастку: виток за витком леска ложилась у его ног. Вероятно, рыба уже сдалась, почуяв свою гибель, так как сопротивление ослабевало. Дубаку даже успел закинуть еще кусочек кукурузной лепешки и продолжить выуживать свою добычу. Оснастка в его руках натянулась, мужчина сделал усилие, заводя её к себе обеими руками. «Будто рыба превратилась в скалу», – подумал он.
Невиданная добыча напирала, леску уже трудно было удержать, Дубаку уперся ногой в борт лодки и попробовал было натянуть на себя, переломить ход событий, но в ответ леса потащила его с такой силой, что он не удержался и упал за борт. Намотанная вокруг кисти леска тащила его за собой вглубь океана... Еще какое-то время он виден был над поверхностью, затем исчез.
В небе кружили чайки, одна из птиц, описав дугу, села на борт опустевшей лодки, затем спрыгнула на днище и подошла к ведру с бившейся в нем тилапией. Наклонив набок голову, она замерла, затем резким движеньем схватила рыбешку, взмахнула крыльями, и оторвавшись от лодки, взлетела.
Веб-де-де-де, де-де-де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…
Веб-де-де-де, де-де-де-де-де, мы-гм-гм-а-путь…