Уютная и спокойная планета. Немного тесная, но меня это не беспокоит. Я просыпаюсь и засыпаю счастливой, чувствуя любовь и умиротворение. И это прекрасно.
Сегодня у меня странные ощущения. Будто неведомая сила мягко, но настойчиво выдворяет меня из моего мира. Она разделила меня пополам. Одна часть рвётся покинуть планету, а вторая отчаянно сопротивляется. Одна радуется, предвкушая нечто новое, вторая сжимается от страха и ужаса, боясь расставаться с привычным.
***
Последняя неделя весны спорит с летом. Май стоит у обрыва июня. Небо плотно-серое. Хочется дрелью просверлить в нём дырки, чтобы впустить лучи солнца.
40-летняя акушерка Татьяна, ничего не подозревая, спокойно идёт на работу. Резкая боль в животе заставляет остановиться и передохнуть. «Это от духоты», - думает она и продолжает путь медленнее.
Денёк на работе выдаётся горячим. Может все сговорились рожать в её смену? Боль всё усиливается. И роды сегодня, как назло, одни сложнее других. Только к девяти вечера всё заканчивается, и отделение погружается в тишину. Врачи и медсестры уходят пить чай.
Татьяна падает от усталости на кушетку. Сильная боль накрывает очередной волной тело. «Началось», — думает Таня, не в силах пошевелиться.
— Девочки, кто-нибудь!
Язык от страха как лопата совсем не гнётся. Новая схватка. Ещё одна. Господи, как больно. Первые роды семь лет назад прошли легко, даже испугаться не успела. Врач тогда пошутила:
— Если женщины будут так рожать, мы останемся без работы.
Таня часто и глубоко дышит. Придётся принять ещё одни роды. У себя.
***
Меня сжимают крепкие объятия. Тесно, неудобно и страшно. Не хватает воздуха, трудно дышать. Стоп. Без паники. Всё будет хорошо.
Давление усиливается и я как улитка переползающая Эстонию, начинаю медленное движение.
Давление нарастает. Меня уже несёт стремительно вперёд, не оставляя места для манёвра. Ещё один рывок и… я вырываюсь наружу. Липкое ощущение свободы обволакивает мозг. От яркого света жмурюсь и кричу.
Крик эхом раскатывается по родильному отделению. Слышатся торопливые шаги.
— Танечка, ты ж говорила ещё две недели! — причитает врач Ольга Павловна.
— Ну, так получилось, — улыбается Татьяна, перевязывая мне пуповину.
Беготня, суматоха, радостные вопли.
Я снова кричу, и на меня наконец-то обращают внимание. Моют, взвешивают, пеленают, кладут рядом с мамой. Перед глазами всё плывёт, звуки сливаются.
— Ничего, я завтра тебя хорошенько рассмотрю, мамочка, — думаю я и тут же засыпаю.