Ночь накрыла Райский город. Теперь, будучи в руках революции, он не светился яркой иллюминацией сотен тысяч электрических лампочек, а был полностью погружен во тьму. Из домов не доносились ничего - Емелин ввёл комендантский час и горе тому, кто его нарушит!
Город, который ещё прошлой ночью сотрясали весёлая музыка, нынешней хранил гробовое молчание, застыв в неопределенности. Лишь изредка перекликались милиционеры с красными повязками на рукавах, да часы на Дворцовой площади били двенадцать.
Федот Галин спускался с чердака, откуда вел наружный наблюдение и заметил на лестнице человека лет тридцати - помощника приютившего их хозяина аптеки, где они, собственно, и прятались, пока императору не станет лучше.
Федот сел рядом и спросил:
- Как государь? Уже пришёл в себя?
- Да, ему лучше, и за царевну можете не беспокоиться. Скажите лучше, вам что-нибудь известно о главарях?
- Емелин из ниоткуда появился на острове инфанта Теодозиду, где успешно свергнул местного раджу и даже успел созвать "Совет туземных депутатов", пока местные не выдали его португальцам. Сбежал с корабля около Виго и вплавь добрался до Испании. Вот и всё, что я когда-то вычитал о нём из "Ведомостей".
- Емелин русский, но его семья и то, когда и почему он покинул свой дом, неизвестны. А вот Иванов покинул нас лет двадцать назад, после бунта в городе Торгов. Более того, я лично был знаком с Осипом Васильевичем.
- Как это произошло, Алексей Егорович?
- Осипу, как и моему отцу, 62 года. Учились они в одном классе. Отец не разделял социалистических взглядов своего однокашника, но это не мешало ему быть другом нашей семьи. Осип никогда не был женат, я думаю, его вообще не интересуют женщины. Он приходил к нам по четвергам и воскресеньям, приносил баранки и пирожки с зайчатиной. По поводу этих визитов отца частно приглашали побеседовать в Третье отделение, но он ничего не знал, но ему не верили и установили за ним наблюдение, но скоро оставили в покое. Осипу никогда не приходилось быть вне закона, так как он являлся теоретиком, а не практиком. Писал труды, поносил монархию в нелегальной газете, этим всё и ограничивалось. Повторю, я видел его в последний раз лет двадцать назад, но до сих помню его огромные черные усы, разящие табаком и то, как он подбрасывал меня к потолку. Стыдно сказать, но я сам, в бытности ребёнком, увлекался социализмом - всё под влиянием Осипа и тех книжек, которые он, в тайне от отца, мне подсовывал.
- Что же заставило вас отказаться от этих идей?
- Торговское восстание. Я помню его, будто оно случилось вчера. Да и началось всё из-за пустяка - тухлой рыбы. Разгромили лавку, где ею торговали, а попутно и весь рынок. Осип быстро поднял в городе бунт и под шумок обчистил, вместе с другими социалистами, банк и дома не только богатых, но и тех, у кого была хотя бы горсть монет. Он даже вломился в мой дом и отобрал у нас последние деньги, после чего бежали из города, предоставив бунт самому себе. Думаешь, на какие средства они шиковали в европейских столицах? Выходка Осипа сильно меня поразила, как и то, с какой мягкостью власти обошлись с горожанами, даже возместив материальные потери (Федот умолчал, что уговорил императора не сильно наказывать торговичан только из-за того, что государственному палачу надоело заниматься казнями)! Да, свобода у нас только на бумаге, но зато закон не дремлет, живём сытно. Да дай русскому человеку полную свободу - он таких дров наломает, что будь здоров. Эта была Русь, которую мы, боюсь, уже потеряли. Сильно сомневаюсь, что Иванов, на пару с Емелиным, сдержат те обещания, которые так щедро раздают.
- Это точно.
- У молодёжи нынче модно увлечение республиканскими и социалистическими течениями. Ваш сын этим увлекается? Сколько ему лет.
- Трофиму девятнадцать будет этим летом, но он горит желанием выжечь эту заразу дотла. Отличный палач у будущей Руси, любящий своё дело. В отличие от меня, он всеми руками за казни каждый день. Я собирался, как и мой отец, уйти в отставку в день совершеннолетия моего сына. Уж он точно отправит этих главарей на эшафот.
- Боюсь, вся Русь взошла на эшафот.
Вздохнул Федот, вздохнул и Алексей. Будущее Руси было очень туманным, да и всех тех, кто им дорог.
***
Едва капитан успел откупиться от своей соседки по несчастью, как в комнату, громко разговаривая и смеясь, вошли двое емелинцев. Они тут же принялись выдвигать ящики и опустошать сундуки.
Мари сквозь маленькую дырочку в одеяле подсматривала за ними. Оба то и дело обменивались удивлёнными репликами в духе "- Алмазы!", "- Смотри, золото!", "- И жемчуг!", "- А это что? Наверняка стоит кучу денег!" и так далее, и тому подобное.
Когда емелинцы забили у себя всё, что могли, сокровищами, один из них бросил взгляд на кровать.
- Эй, Афоня, погляди, зуб даю, кто-то прячется под одеялом!
- Да какая разница, кто там, Шурик! - последовал ответ. - Вон, полковник на Луну отправился, в другой вся семья императора перебитая лежит, кончай фигнёй заниматься, пошли уже!
- Я всё же посмотрю.
Шурик начал подходить к кровати, пленники затаили дыхание, готовясь к самому худшему, как Афоня удержал своего товарища за плечо и указал под кровать.
- Смотри, сапог!
Шурик сразу же потерял интерес к самой кровати, наклонился и потянул за сапог.
- Ба! Не сон ли это? Князь Варшавский! Собственной персоной!
Князь Варшавский, потрёпанный и разбитый, беспомощно переводил взгляд то на Шурика, то на Афоню, надеясь лишь на то, что его не забудут покормить.
- Богатых улов. Кто-то уже связал его для нас и заткнул рот кляпом. Давай, Афоня, я за ноги, ты за голову. Емелин за него нас озолотит! Раз, два и взяли!
Когда емелинцы вышли, Мари выжидала немного и вылезла из своего импровизированного убежища. Заперев дверь на ключ, она принялась прихорашиваться перед зеркалом.
- А тебя не смущает свежий труп, лежащий с тобой в одной комнате? - поинтересовался капитан, вылезая вслед за нею.
- Я видала вещи и похуже.
Капитан принялся расхаживать по комнате, разминая затёкшие члены.
- Капитан, улыбнитесь! Как дворян и джентльмен вы просто обязаны проводить меня до дома.
- Я?! - от подобного заявления капитан встал, как вкопанный.
- Разве вы не дворянин? Ну, хотя бы, джентльмен? Неужели вы отпустите даму одной возвращаться через кишащие бандитами улицы?
- Нет, я дворянин. И, вроде как, джентльмен.
- Так в чём проблема, капитан?
" - Вот привязалась! - подумал капитан. - Делать мне больше нечего, как девиц сомнительного проведения домой возвращать! А хотя... У неё дома можно и укрыться, в спокойной обстановке решив, как действовать дальше. Может, есть у неё могучий покровитель, который и вытащит её отсюда, да и меня в придачу за эту услугу. Решено!"
- Как говорил мне мой отец, царствие ему Небесное, - честь превыше всего. Я провожу тебя до дома. Но вот как мы будем отсюда выбираться?
- Как я сюда и попала - через секретный вход.
Мари оторвалась от зеркала и принялась хозяйничать а гардеробе императрицы.
- Откуда Фёдор Яковлевичу известно про секретный вход? - удивился капитан.
- Дурачок, есть вещи, о которых тебе знать не положено.
- Ну да, ну да, пошёл я далеко и надолго. - проворчал капитан. - Ты там скоро?
Мари не ответила, а в гардеробе провела не менее получаса. Капитан за это время успел всю комнату облазить вдоль и поперек, да и не единожды, но никакого секретного входа не нашёл. Решив, что данных вход находится в гардеробе, он сел на кровать и стал смотреть на дверь, что вела в гардероб.
Мари не выходила, и, если бы не шорох, капитан решил, что девушка ушла без него. Наконец, дверь и отворилась и Мари вышла в соболиной шубе, куньей шапке и держа в одной руке муфту из меха чёрно-бурой лисицы.
- Ты не боишься, что тебя мигом арестуют в таком наряде?
- Глупенький. Такую красавицу, как я, пропустят даже в рай, стоит только поиграть глазками. А ты накинь одеяло на плечи, дабы скрыть свои мундир и погоны, и повяжи платок на голову - будешь вылитая бабушка. И усы спрячь. Вряд ли эти болваны хоть что-то знают про гормоны.
Капитан последовал её совету, а Мари принялась набивать карманы всем тем, что не смогли унести Афоня с Шуриком.
- Капитан, лови! - крикнула Мари. - Я сегодня щедрая, так что держи крепко, дарю!
Капитан поймал, и от удивления у него на лоб глаза полезли.
- Это же высший орден Руси! Звезда императорского ордена святого равноапостольного князя Владимира! Да ещё и с алмазами! Я... я не могу его принять... Он не по чину, да и не по заслугам!
- Не хочешь - как хочешь, уговаривать никого не стану. - Мари сцапала из рук капитана орден. - Мне больше достанется.
- Может, будем уже выбираться? - не сдержался капитан. - Если ты забыла, то я напомню - весь дворец до отказа наполнен мятежниками, а мы тут чем занимаемся?!
- Ты какой-то нервный, капитан. Тебе бы на Бали съездить, отдохнуть, проветриться.
- На моих глазах убили человека! Как тут не нервничать!
- Во-первых, ты военный и ты уже должен был привыкнуть к трупикам...
- Я никогда не воевал! - перебил капитан. - Русь уже давно не ведёт воин, а там, у дворца, было темно и я не мог видеть, сколько человек убито, а сколько взято в плен!
- А во-вторых, - продолжила Мари - я тоже видела его смерть и, как видишь, и в ус не дую.
- Потому, что у тебя нет усов. - пробурчал капитан и в отчаянии закрыл лицо руками.
Наконец, Мари до отказа набила все имеющиеся у себя карманы и подошла к большому (от пола до потолка) настенному портрету Рюрика, поскребла кое-где ногтем и портрет отъехал в сторону, открыв вид на небольшую винтовую лестницу.
- И куда ведёт эта лестница?
- Увидишь, капитан. - ответила Мари, уже спускаясь по ступенькам. - И не забудь захлопнуть дверь!
Следуя за ней, капитан обнаружил на обратной стороне картины дверную ручку и засов.
- Предусмотрено. - одобрил капитан, захлопнул дверь и запер её на засов, после чего последовал за своей спутницей.