(подробности по тегу "закреп")
Она была раздражена поведением людей, которые составляли наше маленькое сообщество, и поведением этого сообщества в целом.
- Как же они меня бесят, - пробормотала она тихо, впервые за прошедшие полутора суток, с тех пор, как нас в последний раз посетила Лизи, и, поставив опустевший стеклянный стакан, из которого она запивала водой таблетки, на письменный стол, уселась на краешке кровати. Голос у неё был такой, словно она повторяла эту фразу за кем-то, при этом тщетно пытаясь вникнуть в её смысл — Нет, подумать только — ведь наверняка это нас они все воспринимают за абсолютно безвольных и равнодушных ко всему существ. И в то же время, - она на секунду помедлила, точно припоминала слова, нужные для того, чтобы она могла выразить вертевшуюся у неё в голове мысль — И в то же время — только посмотри, чем же они занимаются сами! Воодушевлённо таскают свои несчастные электронные кундштюки откуда-то из подвала, с таким видом, словно бы они составляют весь смысл их несчастных жизней. Если бы, - опять пауза — Если бы они были у них изначально, и их бы не пришлось где-то там находить, то что бы было? Они бы просто сидели бы по комнатам, и торчали бы в своих идиотских теликах, компьютерах, навороченных сотовых телефонах...
Я ничего ей не ответил, хотя и удостоил того, чтобы поглядеть на неё. Всё, что она только что сказала, меня нисколько не беспокоило, я уже дошёл в своём равнодушии до такой степени, что теперь мне было бы всё равно даже в том случае, если бы все обитатели нашего убежища решили бы вдруг забаррикадироваться в своих комнатах и подобно нам начать заживо гнить внутри них; но меня беспокоили эти паузы, которые она допускала в своей речи. Мне почему-то казалось, что они появились от того, что ей и впрямь становится сложно подбирать слова для того, чтобы сказать что-либо, и мне это нравилось не особо, хотя бы потому что следующим на очереди, согласно этой внушающей тревогу схемы, должен был стать я. Я уже говорил о том, что с окружающими мы практически не общались, даже с приходившей к нам Лизи перекидывались лишь дюжиной-другой слов, едва ли больше этого, и жизнь вели такую же, замкнутую, практически бессодержательную — так удивительным ли было то, что рано или поздно в такой ситуации у нас были должны обнаружиться проблемы с мышлением? Скоро, возможно, мы и вовсе перестали бы думать за ненадобностью, потому что думать теперь нам было практически не о чем, а если вдруг что-то такое и возникало, то нас это не интересовало до такой степени, что мы выбрасывали это из своей головы уже спустя несколько минут, не то чтобы даже были готовы к обсуждению оного.
Но, по крайней мере, эта мысль, которую она только что высказала, у Жанны в голове засела накрепко. Подождав немного, она подняла свой взгляд на меня, явно полагая, что я должен как-то среагировать на эти её соображения, хотя бы каким-то невнятным мычанием. Но я молчал по уже описанным выше причинам, и взгляд Жанны, потускнев, опустился вниз.
- Мы должны что-то делать со всем этим, Жан, - сказала она тускло и (я даже не понял, каким образом ей удалось это изобразить) грустно — Нам нужно как-то выбираться из этого пансионата для пострадавших от... От сверхспособностей, и искать способ выбираться с острова. Ещё одна такая неделя, и я превращусь в идиотку, в умственно неполноценную. Ты слышишь меня, Жан? - таким тоном она могла бы обращаться к какому-то уже триста лет почивавшему в своей могиле пращуру, заведомо исключая возможность общения с миром духов из списка своих верований — Тебе это грозит тоже. Сейчас ты такой же, какой была я три дня тому назад, а это значит, что ты не сможешь избежать этого тоже. Ты понимаешь это?