Вчера был день тишины. Я ничего не писала, думала, что порадую вас сегодня, но немножко лень. И поэтому, выкладываю отрывок из моей книги про Эльку. Она у меня уже написана, но так и не получается вернуться к ней, чтобы внести изменения, исправить там, где это необходимо. Очень слабая первая часть, там надо менять полностью. Это как капитальный ремонт дома.
Элька самый любимый мой персонаж и, наверное, по-настоящему «живой» и цельный. Есть характер, глубина. Когда-то она захватила меня и не отпускала долгое время. Помню, я гуляла далеко от дома и вдруг, ясно увидела, что будет дальше с моей героиней. И я мчалась домой на всех парусах, потому что из меня уже выпрыгивали строчки и просились немедленно на бумагу.
Мне нравиться, как разговаривает моя Элька, будучи маленьким ребенком. Это не я подбираю интонацию, манеру речи героине. Она такая и есть. Элька приходит ко мне, рассказывает историю своей жизни, а я записываю. Не автор формирует героя и сюжет, а герой диктует автору сюжет своей жизни. Как не странно это звучит.
Моя Элька, я обязательно к тебе еще вернусь! А пока отрывок из ее жизни.
…В этот день старшие сказали, что красивая ухоженная тетя и дядя, который постоянно разговаривал по мобильнику, приехали выбирать себе детей, и шумная толпа малышей ринулась в коридор, окружив дядю, тетю и Зою Ивановну, нашу директрису. Я стояла поодаль. Мне тоже хотелось, чтобы красивые родители заметили меня, стали моими. Но я не хотела быть в толпе, не хотела навязываться. Тетя присела на корточки, разговаривала с девочками. Дядя наконец-то перестал болтать, но мобильник из рук не выпускал, наверно боялся что украдут. Рассматривая девочек, тетя оборачивалась к директрисе и спрашивала: «А эта?». Директриса отвечала: плохая наследственность или умственная отсталость, было даже букет заболеваний. Я не знала, что все это означает, но понимала, что ничего хорошего. Директриса нас не любила, мы у нее все плохие. Странно, почему хорошее слово букет и нехорошее слово заболевания произносят вместе. Наверно потому, что когда болеешь, в палату приносят цветы, я видела такое в кино по телевизору. Правда, когда я болела, мне никто не приносил цветов. А я люблю цветы, люблю ромашки и медуницу. А еще люблю черемуху. Она так вкус-но-о-о пахне-е-ет!
Неожиданно тетя подошла ко мне. Присела. Ее глаза прозрачно-серые оказались на уровне моих глаз. Я видела в ее радужке темные точки, как маковые зернышки. Густые ресницы, почему-то очень толсто накрашенные. На веках серебристые тени. И вся такая блестючая. Мне хотелось ей сказать, что глаза у нее очень красивые, но почему-то не сказала. Тетя погладила мои волосы. Сняла с меня резинку и волосы рассыпались по плечам. «Какая красивая девочка. Волосы просто шелк. Куколка», и обращаясь к директрисе, спросила: «А эта скромная девочка? Я бы ее взяла». Я боялась, что директриса опять что-то скажет насчет букета или умственной отсталости. Странно, но я оказалась физически здоровая. Тетя сказала, что ее зовут Вита Юрьевна, а дядю Виктор Павлович, и скоро я стану их дочкой. Потрепала меня снова по волосам, улыбнулась и ушла.
Меня окружили. Наташка принялась меня щипать, она мне завидовала. Я на Наташку не обижалась, я ее понимала. Наташка, моя подруга. Она очень красивая. Она смугленькая, глаза большие черные и волосы черные, даже синие. Их так и называют «и-синие-и-черные». Наташка говорила, что она колдунья и превратит меня в жабу. Я ей верила. Наташка может. Так посмотрит, что даже страшно.
Потом был разговор с Зоей Ивановной. Директриса сообщила мне, что меня удочеряют, и я должна вести себя хорошо, иначе меня сдадут обратно. Я обещала вести себя хорошо. Я не хотела, чтобы меня сдали обратно. Я только не очень понимала, что значит вести себя хорошо. Хорошо - это молчать, не бегать, не ходить, не играть и не попадаться на глаза воспиталкам. Почему-то это было хорошо. А у взрослых все наоборот. Воспитатель хороший, когда кричит, ругается и дерется. Интересно, а как взрослый узнает, что он уже взрослый? А когда я буду взрослой, я не буду драться и кричать. Я буду плохой взрослой.
…Последний день. Прощаюсь с Наташкой. Наташка взяла с меня страшную клятву, что каждую пятницу мы будем встречаться. Наташка хотела еще, чтобы виделись мы с ней ночью, при полной луне. Так поступают ведьмы, говорила она. А следующая пятница будет тринадцатая. Напугала меня совсем. Я сказала, что ночью я заблужусь и потеряюсь. Наташка смягчилась и разрешила увидеться с ней днем. Наташка просила приносить ей в подарок конфеты, ведь теперь их у меня будет много. Я обещала. Конфеты, лакомство, которое мы видели только на Новый год. Мой любимый праздник. А теперь у меня каждый день будет Новый год.
…Я не заметила, как наступила пятница. Сегодня увижу Наташку. Я уже успела соскучиться, как будто год ее не видела. Так далеко теперь детский дом, воспиталки, директриса. Я теперь дочка. У меня есть мама и папа. Вита Юрьевна очень хорошая, я ее называю теперь мама Вита. Мне нравится ее имя. Закружила она меня совсем. Закружила по магазинам, накупила мне много всего. И красивые платья и игрушки. Не знаю, зачем столько платьев, даже если каждый день одевать разные. Платья красивые, но… я в них такая кукла. А как мне лазать по деревьям? Виктор Павлович тоже наверно хороший, только устал очень. Мне его жалко. Он все время работает и говорит, и говорит, по телефону. А когда не говорит, молчит. Уткнется в газету или телевизор, или плавает в бассейне. Такой одинокий. Со мной не играет, не умеет. Я пыталась ему сказать, что умею играть в футбол, как мальчишки. Принесла мяч. Но, ударив несколько раз по мячу, почему-то расхотел. Наверно потому что я не мальчик. Папой я его назвать почему-то не могла. По имени-отчеству - боялась обидеть. Поэтому я его никак не называла.
В доме у них хорошо. Только это не дом. Дворец. Зачем такой большой? Наверно, чтобы блудить по нему. Я любила блудить и заблуживаться.
Интересно, почему есть слова правильные и неправильные? Правильные такие скучные. А неправильные смешные. От них весело. Скучное слово бассейн. А веселое брызгссейн. Зато сразу понятно, он для того, чтобы брызги сеять в разные стороны. Я любила прыгать в брызгссейн с разбега. Бултых! А вода такая голубая-голубая и пахнет почему-то елкой.
Набрала Наташке конфет. Их действительно много. Правда, мне дают понемножку, боятся, что я испорчу аппетит. Аппетит – это такая машина внутри, старая-старая, ломаная-ломаная, она от всего портится, особенно от вкусных вещей. А новой, днем с огнем не найдешь. Ла-ри-тет (хорошее слово, смешное). Я нашла клад конфет. Их хранят в гостиной, в шкафу, в хрустальной вазе. Много-много. А еще там хранят бутылки разные, красивые. Набрала Наташке целый пакет конфет. А еще фруктов. Тоже вкусно, вкуснее конфет даже.
Мама Вита ушла куда-то с подружками. У нее много подружек. Они все окружили меня, охали и ахали, как будто детей не видели. Подружки мамы Виты смешно здоровались друг с другом. Они прикасались щеками и чмокали воздух. Чмок. Я представила, что мы так будем здороваться с Наташкой и стало смешно. Виктор Павлович плавал в бассейне (не в брызгссейне, он же не брызгается как я!). Я переоделась в свои брючки, схватила пакет и айда. Неслась быстро-быстро по улицам, потом метро.
Метро мне нравилось. Все гудит, люди спешат, туда-сюда, а другие поют. Старенький дедушка просто сидит с протянутой рукой, не поет. У него красивая борода, белая, пушистая-пушистая. Чем он ее стирает, в каком порошке? Даю ему денежку. Денежки взяла у Виктора Павловича из кошелька в кармане пиджака. У него много, а у сидящих в метро нет. Я подала всем. И поющему дяденьке с аккордеоном, и слепому, и тетеньке цыганке с маленькими детьми, очень грязными. А большую кучку денег положила в шляпу играющим на флейте взрослому мальчику и красивой девочке. Она здорово пела и играла на гитаре. Я долго слушала. Мне тоже хотелось так же петь и играть.
Наташка меня уже ждала. Мы сидели на скамейке в парке и болтали. Точнее болтала я одна, пока не заметила, что Наташка меня не слушает. Я поняла. Наташке обидно. Она же красивее меня, но почему-то ее не взяли. Из-за плохой наследственности. Ее родители, наверно, не мыли ноги и везде следили, вот и наследили. А мои не наследили, потому что их не было. У меня так и стоит в графе, там, где родители, слово «нет». Это нам рассказали старшие мальчики. Они забрались ночью в кабинет к директрисе и забрали «дела». Это такие бумаги, где рассказывается обо всех наших делах. Дела почему-то у всех невеселые. Старшие всю ночь читали. Некоторые плакали, я видела, они прятали лица.
Я сказала Наташке, чтобы утешить, что ее тоже удочерят. Она ударила меня. Больно по лицу. Сказала, что жалеть нельзя. Это плохо. Вот она меня никогда не жалела. Я удивилась. Даже когда я болела, спросила я. Даже тогда, подтвердила она. Я не поняла, почему жалеть плохо. Но Наташка ведьма, а ведьмы они странные.
Дома, моего исчезновения не заметили. Пропажу конфет тоже заметили не сразу. А когда заметили, мама Вита нахмурилась и долго-долго мне повторяла, что воровать нельзя, это очень плохо. Весь день проходила сердитая на меня. А я не знала, что делать. Конфеты мне не давали, а Наташка как же? Я стала брать из кошелька Виктора Павловича. У него там много бумажек. А старшие в детдоме говорили: «От многого немножко не кража, а дележка». Значит, я не ворую. Я брала немного, только на конфеты и на милостыню в метро.
…Сегодня мне стало страшно. Обнаружилась пропажа денег. Виктор Павлович следил за мной. Он выяснил, что я убегала из дома в одно и то же время. И сегодня поймал меня за руку, когда я в очередной раз, залезла в его карман. Мама Вита… Я не видела никогда ее такой злой, неприятной. Мама Вита меня ударила по лицу. Было очень больно и обидно. Называла меня по-всякому. Виктор Павлович, почему-то с облегчением предложил меня отвести обратно в детдом. Он видимо был рад избавиться от меня. Я не хотела плакать. Плакать можно только когда ты одна. Но гадкие слезы, почему-то не хотели держаться и текли мне назло солеными струйками по лицу. Мама Вита схватила меня за плечи и стала трясти, словно грушу. (Почему говорят трясти как грушу, а не яблоню? Видимо груше больше достается. Бедная груша!) Мама Вита хотела узнать, с кем я встречаюсь, но я молчала. Я не предатель!
- Кому ты носишь деньги? - кричала она – Бандитам?
- Мама Вита, успокойся. Это не бандиты. Я не дружу с бандитами. Бандиты грабят банки и носят чемоданы с деньгами. Они нехорошие. Я же понемножечку, на конфеты.
Мама Вита расплакалась. Я хотела обнять ее, но она запретила мне подходить к ней. А потом мы уехали. Уехали путешествовать. С Наташкой я даже не простилась. Не смогла. Мама Вита не отпускала меня от себя не на шаг.
Если вам понравилась история, пожалуйста, ставьте лайки и(или) пишите комментарии. Мне очень важна обратная связь. Буду рада, если подпишетесь на мой канал. У нас тепло!