Вчера мы поговорили о сестрах Шернваль, звёздах первой величины на светском небосклоне России. Подумать только, какие люди составляли свет высшего общества в николаевскую эпоху. Если у человека не было денег, он получал пригласительный билет в высшее общество за свои таланты. Графы, князья, члены императорской семьи тесно общались с поэтами и художниками в салонах и на балах, где царили красивейшие женщины эпохи. Император, известный своей искренней привязанностью к прекрасному полу, как талантливый коллекционер приближал ко двору и своей монаршей персоне первых красавиц России, неустанно пополняя красавицами фрейлинский корпус ее императорского величества.
Александра Федоровна, кроткая, прекрасная, смиренно сносила принудительное воздержание.
Здоровье ее подорвало роковое 14 декабря, когда она с замиранием сердца смотрела на Дворцовую площадь, царапая алмазом розоватое оконное стекло, каждую секунду опасаясь, что обезумевшие дворяне и солдаты убьют императора, как только что убили Милорадовича. Прошло больше десяти лет, но тонкое лицо императрицы до сих пор было сковано некрасивым тиком. Частые роды не оставили императрице сил, новые беременности могли убить ее, и придворные медики предложили царской чете считать династический долг выполненным, что означало, что двери покоев императрицы навсегда закрылись для его величества.
Впрочем, это совсем не означало, что император, крепкий красавец, не достигший сорока лет, должен был отказать себе в плотских удовольствиях, ведь его запрет докторов никак не касался. Императрица была добра с фрейлинами, которых приближал к себе император для "использования", как писал желчный Добролюбов. После утраты интереса к очередной фрейлине, государь подыскивал ей богатого супруга, мнение которого никого не интересовало.
В те годы при дворе блистали фантастические женщины, между которыми шли настоящие бои за первенство в красоте и монаршее внимание. Мужья с интересом наблюдали за войнами красоток, пари не случались, а вот дуэли были делом обычным.
В начале 30-х годов девятнадцатого века концентрация красоты при дворе достигла апогея. При дворе царили сестры Урусовы, Мария и Софья.
Мария, тонкая, прелестная, жена И. А. Мусина-Пушкина. Софья Урусова, новая фрейлина императрицы, статная голубоглазая блондинка дивной красоты, купалась в лучах высочайшего внимания. За глаза желчные придворные с лёгкой руки злой Смирновой -Россет, называли ее цаца, но в глаза были подчёркнуто вежливы. Софья Урусова была высокомерна, горда и непроходимо глупа. Царица красоты, богиня глупости, ни много, ни мало, так прозвали ее придворные. В свете ходил анекдот: однажды на балу кавалер спросил молодую Урусову, какую книгу она читает сейчас, и мадмуазель ответила - розовенькую, а сестра читает голубую.
Однако императора ее интеллектуальные способности волновали мало, он публично отличал Софью, а та, выказывая подчёркнутое уважение императрице, публично принимала интимные знаки внимания императора.
В эти годы при дворе появились сразу три новых красавицы - Натали Гончарова, будущая Пушкина, и сестры Шернваль.
Появлению сестер предшествовала женитьба Владимира Мусина- Пушкина, родного брата мужа Марии Урусовой, на Эмилии Шернваль. Граф Владимир, картежник, любитель вина и развлечений, принял участие в бунте декабристов и был сослан с глаз долой, и в ссылке встретил сестер Шернваль.
Аврора, статная, темноглазая, воплощала все земное, Эмилия, хрупкая блондинка с голубыми глазами, напоминала отражение лилий в темной воде. Мусин- Пушкин потерял голову от Эмилии, точно так же, как чуть раньше потерял голову от блондинки Софьи Урусовой. Любовь без взаимности мучила Владимира даже после его женитьбы, терзая Эмилию.
Мать Владимира была в ужасе от выбора сына - мало того, что Эмилия была бесприданницей, но она была ещё и иноверкой.
Графиня Мусина- Пушкина добилась перевода сына в дальнюю крепость подальше от Эмилии, но он продолжал хлопотать о разрешении на брак. Когда дело дошло до нервного срыва, мать сдалась. Ненавистная невестка после знакомства очень понравилась могущественному семейству, но тем не менее на свадьбе из Мусиных-Пушкиных не было никого. Клан Мусиных-Пушкиных помог вернуть Владимира из ссылки. Молодые поселились в Москве, и вскоре к ним присоединилась Аврора.
Несмотря на формальную опалу, молодые Мусины-Пушкины были приняты в высшем свете Санкт- Петербурга. В обеих сестер немедленно влюбился весь свет.
Как ни странно, замужняя Эмилия пользовалась бо́льшим успехом - она была замужем, а Аврору тотчас отметил император, и проявлять к ней интерес было неосмотрительно, если не сказать опасно. "Графиня Эмилия белее чем лилия, но сердце Эмилии подобно Бастилии" - Лермонтов, как обычно, попал в точку. Злые языки утверждали, что Эмилия была музой Лермонтова, доподлинно известно, что она вдохновляла и поэта Вяземского.
Блеск света для прекрасной Эмилии погас в 1840 году, когда Владимир проигрался в пух и прах. Его легендарный проигрыш не оставил семье с шестью детьми ни малейшей возможности проводить сезоны в Петербурге. Свет с огорчением узнал о решении Мусиных-Пушкиных пять лет провести в своем имении Борисоглебе.
Эмилия, которая все делала с энтузиазмом, искренне полюбила и имение мужа, и крестьян, и деревенскую жизнь. Она дарила свой свет людям, помогая словом и делом, утешая и поддерживая. Она строила школы, разбила прекрасный сад, управляла имением. Жители называли ее Борисоглебский ангел.
Впрочем, если денег не хватало на полный сезон, супруги Мусины-Пушкины проводили в Петербурге несколько месяцев.
В 1846 году в Борисоглебе разразилась эпидемия тифа. Эмилия сразу же отправилась помогать крестьянам, сама ухаживала за больными. В ноябре она заразилась тифом, промучилась четыре дня и скончалась. Ей было всего 36 лет. Свет искренне скорбел о прекрасной финской звезде, закатившейся нелепо и безвременно.
Соллогуб, тот самый, на балу у которого Аврора встретила Андрея Карамзина, свою последнюю любовь, написал: "Графиня Мусина- Пушкина умерла такой молодой, точно смерть не решилась коснуться ее лучезарной красоты".