Хочу предложить не совсем обычную парфюмерную историю. Первую главу детективного романа, где парфюм играет не последнюю роль.
Если мои изысканные, интеллигентные и эрудированные читатели заинтересуются таким развлечением, продолжу.
Начнем.
Наталья Ивановна Ковалева сидела на высоком стуле перед антикварным туалетным столиком и с интересом рассматривала себя в зеркало. Неужели это я"- со страхом думала она и отчаянно пыталась понять, как это в одночасье молодая девчонка, Наташка Сомова, приехавшая в Питер с одним чемоданом, и в жутких китайских тряпках, превратилась в оплывшую, старую бабу с одутловатым лицом и дряблой кожей, сидящую посреди антиквариата и закутанную в халат от Версаче...
Наталья Ивановна готовилась к встрече подруги из провинции. Подруга так и осталась где-то там, в поселке под Иркутском, в китайских тряпках и времени, которое давно прошло. Тем не менее, Наталья Ивановна чувствовала себя как перед экзаменом, потому что надо было доказать этой подруге детства, а больше всего, конечно, себе самой, что она счастлива, молода, красива, что она - это она, прежняя, живая и ни в чем не раскаивающаяся с того самого дня, как собран был чемодан для поездки в Питер.
Прошло два часа. Выглядела Наталья Ивановна намного лучше. Душ, массажистка и косметичка сделали свое дело.
Особенно Наталье Ивановне нравился завершающий ритуал, который она в последние годы всегда совершала перед тем, как одеться.
Однажды она прочитала, что вроде бы Эсти Лаудер сказала, что парфюм, как и любовь, нельзя экономить. И что надо после душа распылить в воздухе огромное облако парфюма и войти в него, чтобы мельчайшие капли осели на теплое обнаженное тело и на влажные волосы.
Наталья Ивановна еще помнила отвратительный запах из флакончика «Уральские самоцветы». Кажется, конкретно тот флакончик назывался «Сапфир». У ее мамы в нижегородской деревне был только этот флакончик, и маленькая Наташка украдкой прикладывала к его узкому горлышку мизинчик, а потом мазала «за ушком, за ушком», как ее мама. И страдала от того, как отвратительно, крикливо, приторно и навязчиво распространялся вокруг нее целый день этот «Сапфир», и думала, что так и надо.
Поэтому каждый раз, когда комната наполнялась ароматом ее любимых духов - Blue от Ральфа Лорена, и она входила в душистое облако, к груди растекалось приятное тепло – Наталья Ивановна особенно радостно и горделиво осознавала тот путь. Который ей удалось проделать от «Уральских самоцветов» до Лореновского облака. Это был ее внутренний символ удавшейся жизни – это самое вхождение в облако. И она проделала его. И на секунду ощутила привычное тепло на душе.
Однако настроение осталось, и для того, чтобы скрыть от посторонних глаз и испуг и странную надломленность, появившуюся после разглядывания в зеркале, Наталия Ивановна, решившая было принимать подругу как можно демократичнее, чтобы не уязвить нищенского самолюбия, позвонила горничной и распорядилась заказать тропических цветов и роскошных десертов.
Рассеянно побродив по гардеробной комнате, она все-таки выбрала безразмерные джинсы и майку и, прошествовав с ними в гостиную, закурила, уставившись в окно. Досада Натальи Ивановны усилилась от того, что она все больше думала об этом визите, командировочной подруги, который продлится часа два, ну, максимум три и не будет иметь в ее жизни решительно никаких серьезных последствий.
Когда горничная пошла отворять дверь, Наталья Ивановна все курила у окна в в своем халате от Версаче.
Лед, возникший было поначалу, постепенно растопился - оценив друг друга, дамы, не встречавшиеся лет двенадцать, пустились в воспоминания. И эти совместные воспоминания сломили настороженность Галины, погасили агрессивность Натальи Ивановны. Выпив сколько следует, Наталья Ивановна почувствовала себя душевно и притащила за стол горничную - "мы же все русские люди!", а Галина стала щелкать на телефон хозяйку с прислугой то на фоне тропических букетов, то с бокалами в руках...
Ближе к вечеру горничная на свой страх и риск вызвала для Галины такси, а сама Наталья Ивановна, свернувшись калачиком, заснула прямо в гостиной, вместо подушки употребив так и не надеванные джинсы и безразмерную майку.
Муж Наталии Ивановны, фигура бесцветная, как и полагается банковским воротилам, вернулся домой поздно, Наталию Ивановну будить не стал, добродушно подумав, что если бы мог себе позволить то же самое, позволил бы с удовольствием.
Ложась спать, Александр Юрьевич привычно порадовался, что жена хоть и не молодая, зато не доставляет столько тревог, сколько длинноногие красавицы его коллег. Привычный аромат комнаты, разбавленный запахом спиртного и сопящая жена, почему-то показались ему очень уютными. Хотя обычно навязчивость духов жены его немного раздражала. Они ему не нравились, и он все время чувствовал этот «Блю», которым пропиталось все в доме. Но Наталья Ивановна аромат менять не хотела, и Александр Юрьевич не стал настаивать.