У Веры был «удачный день». В 9 утра позвонила ее коллега Анна Алексеевна с сообщением, что заболела.
- То ли отравились, то ли вирус, не знаю. Надеюсь за четыре дня оклемаюсь до Нового года.
- Вот действительно, наглость второе счастье ! Квартиру, небось, решила убрать. Ну, понос, ну и что. Выпила три таблетки и приехала на работу! – злилась Мария Петровна, третья сотрудница Вериного отдела. – Теперь ее работу придется делать нам. У всех праздник, а у нас?!
Чтобы не испортить себе настроение окончательно Мария Петровна поделила дополнительную работу как было удобно ей - сама занялась инвентаризацией, по которой осталось только распечатать документы, а на Веру спихнула бензин и подотчетников.
Одно было хорошо, Марии Петровне не с кем было обсудить тяготы семейной жизни – что муж козел, а ребенок оболтус. Поэтому работа шла в полной тишине, ведь Вера в связи с безмужностью и бездетностью вникнуть в проблему и посочувствовать не могла.
Поскольку Мария Петровна кушать одна не любила, то пригласила Веру составить ей компанию. Той идти не хотелось, но отказаться было неудобно как-то. Веру с детства учили, что старших надо обязательно уважать и отказывать людям в их просьбах невежливо. А девушка обязательно должна быть вежливой.
В буфете никого не было, а на подносе красовались рогалики с повидлом, одно из самых вкусных лакомств, которые готовили повара.
- Мужу и ребенку они понравились, возьму домой, - оживилась Мария Петровна и, истребовав у раздатчицы пакет, запихала туда половину подноса.
- Тут совсем мало осталось, - вырвалось у Веры. – Сейчас люди придут.
Действительно, в этот момент в буфет вошли программисты.
- Мы что в СССР – один рогалик в одни руки? Мы первые пришли, можем взять сколько нам надо.
Главные неприятности начались после обеда. Вера делала потихоньку свою часть работы от заболевшей коллеги , когда в кабинет ворвалась главбух.
- Мария Петровна, Вы когда руководству на подпись документы передаете, то хотя бы что-то сверяете? – на стол легла папка с инвентаризацией.
Оказалось, что Мария Петровна со злости что-то не так нажала, программа рухнула и вся инвентаризационная ведомость кроме первой страницы, где числилось здание и последней, где были подписи, распечаталась с ошибками в каждой строчке. Машина руководителя - Ауди А8 - числилась по цене ластиков, которые вообще инвентаризации не подлежали, зато оборудование для горячего шоколада прошло по стоимости главного сервера.
- Придется проверять все, - вздохнула Мария Петровна и всучила Вере половину описи.
Вера даже вникать не стала – ей надо было со своими делами разобраться. Но ровно в 6 вечера, Мария Петровна положила на ее половину описи свою и выдала:
- Ну, я побегу, а тебе все равно проверять. Чуть больше, чуть меньше.
- Я еще свою работу не доделала, у меня времени нет, - Вера скандалить не умела, всегда пыталась достучаться до человека. – Давайте сейчас вместе сядем, за час раскидаем.
- Мне некогда. Ты же понимаешь, у меня муж и ребенок. Мне надо готовить ужин. А ты одинокая, ну часом раньше, часом позже. Если что – звони программистам. Они тут, их оставили помогать.
Мария Петровна умчалась. «Одинокая» - это звучало как "прокаженная", как будто она в чем-то виновата и не может иметь своих дел. «У меня семья» - было неким оберегом, который давал возможность не задерживаться на работе и требовать отпуск именно летом.
Вера сначала хотела уйти, ничего не сделав – в конце концов, этот участок Мария Петровна взяла себе сама. Но потом решила не подводить коллегу, и особенно главного бухгалтера. Та была женщиной хорошей.
Продолжение следует...