Чем хороши старые журналы - в них можно найти не только забытые хорошие тексты, но забытых авторов хороших текстов.
Эта история началась с найденного в пятом номере за 1929 год стихотворения "Федорины помидорины".
1.
Купила Федора
Шесть помидоров.
Клала пяток
Варить в кипяток.
Очков не надела,
Шестой проглядела,
И попал помидор
На помойку во двор.
2.
Выползло солнце из тучи,
Торчит над сорною кучей.
Увидел петух помидорину.
Тут петуха раззадорило.
Находкою он не побрезговал,—
Раскрошил посреди двора вдребезги...
3 .
Спешил двором
Маляр с ведром!
Пришел со старьем
„Старье берем",
Полотер с длинною щеткой,
Гражданин с козлиной бородкой
И Федора об эту пору
Вышла позвать полотера
И ради важного дела
Даже очки надела.
4.
Маляр спешил домой,
Помидор швырнул долой,
Поскользнулся с ведром и...
бряк!
А за ним кувырком подряд:
„Старье берем"
Со своим старьем,
Полотер со щеткой,
Гражданин с бородкой.
Гражданин рукою махнул
И с Федоры очки смахнул...
5.
Тут все зашумели, заспорили:
Кто очки раскокал Федорины?...
Кабы солнце сидело за тучей,
Не торчало б над сорною кучей,
Не видал бы петух помидорины.
Петуха бы она не раззадорила.
Кабы Петька находкой побрезговал,
Не крошил помидорину вдребезги,
А маляр, когда шел домой,
Не швырнул помидор долой.
Не упал бы маляр с ведром,
Не толкнул бы „старье берем“,
А тот — полотера со щеткой,
А тот — гражданина с бородкой,
Гражданин бы рукой не взмахнул
И с Федоры очков не смахнул.
6.
А пока обсуждали да спорили,
Петух доклевал помидорину,
Подобрал хохолок
И побрел в холодок.
Автором стихотворения значилась неизвестная мне Н. Саконская. Честно говоря, информацию в большинстве авторов, писавших в "Мурзилку" в 20-е годы, искать бесполезно - они так и остались фамилиями в журнале.
Однако Нина Павловна Саконская оказалась исключением.
Просто она была очень хорошей поэтессой и ее книги достаточно долго переиздавались и после смерти автора. Забывать Саконскую начали только при развитом социализме - последнее издание ее стихов, книжка "Про четыре цвета", вышла в 1977 году. До конца Советского Союза сборники ее стихов еще попадались в библиотеках, но чем дальше - тем реже. Ну а в новые времена пески времени стерли память о ней окончательно.
Занятно, что и самое первое издание, увидевшее свет в 1927 году, называлось "Книжка эта про четыре цвета". Такая вот жизнь получилась - от цветов до цветов.
В промежутке было много чего. Книги Нины Павловны иллюстрировали лучшие советские художники. Вот, например, иллюстрации Лосина к, наверное, самому известному стихотворению Саконской "Где мой пальчик".
Ее стихи правились в соответствии с политическим моментом. Сравните, например, последний куплет в "Песенке самых счастливых" прижизненного 1950 года издания
и в "далеко посмертном" сборнике 1972 года.
Я не буду подробно рассказывать о жизни Нины Павловны Саконской, ограничусь самыми интересными эпизодами.
Мемориальный псевдоним
Для начала - никакая она не Нина и не Саконская. Звали ее Антонина Грушман, по мужу - Соколовская. А псевдоним "Нина Саконская" она взяла в память о рано умершей гимназической подруге.
Из революционеров - в капиталисты
Кстати, Грушман - тоже не настоящая фамилия. У ее отца, Павла Александровича Грушникова, были проблемы с законом из-за увлечения революционными идеями, вот и пришлось менять фамилию. Впрочем, женившись в сибирской ссылке на жительнице Красноярска Александре Герасимовне Маклыгиной и остепенившись, с революционной деятельностью бывший одесский журналист завязал, переехал с семьей в Баку и подался к антиподам революционеров - в капиталисты то бишь.
В самом прямом смысле - на новом месте папа преуспел, разбогател и стал владельцем двух нефтяных компаний. Много занимался благотворительностью, в частности, был одним из спонсоров строительства Бакинской детской больницы.
В семье было пять дочек: Мария, Антонина, Оля, Нюра, Валя и сын Сергей. Все они получили прекрасное домашнее образование, всех учили музыке, и все было хорошо.
О хорошем отношении к прислуге
Но потом грянула революция. Отцовские компании были национализированы, из двухэтажного особняка семейство Грушман выселили.
В это же время умирает мама, а Павел Александрович от всех этих потрясений сходит с ума.
Хотя старшие дети были уже практически взрослыми, они были совершенно не приспособлены к жизни. Спасла всех работавшая у Грушманов кухарка - бывшая прислуга взяла детей к себе, на остатки денег они открыли небольшую столовую с домашней кухней, где и трудились научившиеся готовить сестры Грушман.
Футуристка
Выросшие дети разъехались, Антонина Грушман перебралась в Москву, где вскоре и стала подающей надежды поэтессой Ниной Саконской.
Надежды она подавала действительно серьезные, достаточно сказать, что в книге знаменитого футуриста Алексея Крученых «Сдвигология русского стиха: Трактат обижальный и поучальный», вышедшей в 1923 году, одна из глав называется «От импрессионизма к сдвиговому образу. Образы сердца, по стихам Н. Саконской».
Но создательницей нового поэтического языка она не стала - после рождения сына Нина Павловна начала писать детские стихи и в этом жанре нашла свое призвание.
Привет с того света
В 1930-е годы Саконская получила неожиданный привет от давно умершего отца. Ее вызвали в НКВД. Сами понимаете - как это воспринималось в те времена. Но, неожиданно, визит закончился не горем, а радостью.
Оказывается, еще до революции рачительный родитель застраховал всех своих детей, открыв каждому счет в английском банке. И теперь альбионские банкиры искали в СССР если не самих вкладчиц, то хотя бы наследников. После этого вызова все сестры довольно долго получали валюту, которую можно было потратить в торгсинах.
Последний день Цветаевой
В войну Саконская была в эвакуации в Елабуге, где выживала, давая уроки музыки и близко сдружилась с Мариной Цветаевой. Лидия Либединская вспоминала: "Она была последней из эвакуированных (кроме Мура), кто видел Цветаеву вечером накануне самоубийства. Цветаева была у нее накануне. В закутке елабужской комнаты Саконской висело бакинское сюзане, которое она привезла с собой. Вышитое на сатине – тогда это модно было, надо было как-то стены прикрывать. Это сюзане было большое, как ковер. Саконская рассказывала, что Цветаевой оно очень нравилось. Оно спускалось со стенки и накрывало пружинный матрац, а рядом стояла настольная лампа, которую Саконская тоже привезла с собой из Москвы. Цветаева любила садиться в свете лампы на фоне сюзане. Саконская так и запомнила ее в предпоследний вечер. И еще она сказала, что отговаривала ее уезжать. А на следующий день Цветаева покончила с собой".
После войны Нина Саконская очень активно издавалась, ее стихи были очень популярны. «Песенка о метро» даже попала в антологию «Русская советская поэзия». По мнению Веры Инбер, в этих строках чувствуется «летучая, но устойчивая душа песни, отчасти напоминающая эфирные масла, без которых духи не духи… и песня не песня, а приросшие к бумаге стихи».
Умерла Нина Павловна в 1951 году от болезни сердца. Вот фото похорон, крайний справа мужчина - Лев Кассиль, тогда классик и мэтр, а ныне тоже практически забытый писатель.
Сегодня Нину Саконскую уже практически никто не помнит и тем более не издает. Сначала жизнь закончилась, потом и память.
Это грустно, но естественно. Такова судьба всех людей, и писатели - не исключение, разве что память живет чуть дольше. Обеспечить себе бессмертие - удел единиц, а остальные...
Остальные рано или поздно уйдут окончательно. Как и все люди, жившие когда-то на этой Земле.
Это как в детстве, когда улетает шарик. Грустно, но нужно смириться.
Как в финале ее первой книжки
По бульвару вечерком
все гуляют вчетвером,
и дедушка старенький
продаёт им шарики.
Зинин - синий,
Алёнин - зелёный,
Мотенькин - жёлтенький,
а Тасеньке - красненький.
Вот идут рядком, и вдруг
вырвались шары из рук:
Зинин - синий,
Алёнин - зелёный,
Мотенькин - жёлтенький,
и Тасенькин - красненький.
Это глава из моей книги "Жизнь примечательных людей - 2". Книгу можно прочитать здесь - https://author.today/reader/41953/326649