Конечно, честность нужна не только в науке. Но здесь любая ложь приводит к огромным затратам времени ученых, пытающихся проверить мнимое открытие. Если какое-то утверждение кажется мнимым, это не значит, что оно ложно. Такое научная среда проходила, и не раз. В конце 19 века всем казалось, что картина мира построена. Правда, оставались несколько фактов, которые не могла описать ни одна теория, но их было мало, и проще было их объяснить нечистотой эксперимента. Кто бы знал, что из этих артефактов вырастет совершенно новый раздел науки – квантовая механика.
И ещё один относительно недавний пример. В 1986 швейцарские учёные Беднорц и Мюллер обнаружили сверхпроводимость у сложного оксида лантана, стронция и меди при 40 К (минус 233 С). Результаты своей работы они отправили в Nature. К сожалению, им попались рецензенты, свято верящие в незыблемость постулатов науки. Что!? В керамике, и сверхпроводимость!? И это при том, что самые лучшие металлы дают чуть больше 20 К! Такого не может быть никогда! И статья была отклонена, но всё же опубликована в заштатном научном журнале. Действительно, поверить в сверхпроводимость в керамике, другие разновидности которой используются как изоляторы на высоковольтных ЛЭП очень трудно. Слава богу, нашлись люди, которые хоть и не верят на слово, но всё же сомневаются в непреложности истин. Вот они и проверили выводы из данной статьи. Оказалось, что это правда. Беднорц и Мюллер получили Нобелевскую премию, рейтинг журнала взлетел до небес, а половина научного мира погрузилась в поиск соединений с подобными свойствами.
К сожалению, бывают случаи иного рода. Я расскажу о них, не упоминая фамилий. Пусть произошедшее останется на их совести.
В 1994 году мне довелось побывать на съезде Американской Кристаллографической Ассоциации. Хотя формально это национальный конгресс, в действительности это международный научный форум, куда съезжаются кристаллографы со всего мира. Поскольку количество участников приближается к 1000, съезд поделен на секции согласно научным интересам. На моей секции был представлен доклад от двух соавторов. Первый – аспирант или молодой постдок (от английского post doctoral – после защиты), второй же достаточно известная фамилия в нашей области. По мере того, как докладчик подавал результаты своей работы, во мне возрастало возмущение. Мне очень захотелось встать и спросить: “Вы вообще-то разбираетесь в том, что вы говорите?” Хорошо, что мне хватило ума сообразить, что здесь никто так не поступает, и я решил просто задать ему три вопроса. Специалист, знающий данную проблему, на все вопросы ответил бы “нет” и разъяснил, как он выполнял данное исследование. Я же на все вопросы услышал уверенное “да”. Мне стало ясно, что эту работу он делал исключительно из двойной моды, не вдаваясь в тонкости объекта и метода. Объектом исследования выступало вещество, проявляющее хорошие сверхпроводниковые свойства, а его структуру можно было описать только в четырехмерном пространстве, что на тот момент было совсем новым подходом. Этот случай нельзя в полной мере назвать проявлением нечестности. Скорее данная работа является примером научной недобросовестности, что тоже сродни обману. К счастью, и среди американских ученых гораздо больше честных людей. Тогда мне показалось, что на мои замечания никто не отреагировал. Однако на следующий день на пикнике в зоопарке Атланты ко мне подошел человек и, открыто глядя прямо в глаза, сказал: “Мне понравился ваш доклад. И ВАШИ ВОПРОСЫ”. Есть! Бог с ним, с докладом. Главное – вопросы были услышаны! На радостях я даже забыл посмотреть его фамилию, только краем глаза успел заметить институт: Oakridge National Laboratory. А жаль. Такие люди заслуживают упоминания.
Другой пример произошёл в конце 90-х – в начале 2000-х. Один постдок синтезировал новое вещество и обнаружил у него необычные физические свойства. Он тут же получил грант на дальнейшие исследования, ему продлили срок работы. И как всегда, научное сообщество бросилось проверять, но почему-то ни у кого такое свойство не проявлялось. Тем временем, та же группа опубликовала ещё одну статью на эту тему. И тут кто-то заметил, что кривые, характеризующие это свойство абсолютно идентичны, хотя у разных образцов они должны хоть немного отличаться. Отличалось лишь начало координат. Начали раскручивать это дело и заставили его признаться, что данные он сфальсифицировал. Гранта его лишили, с работы выгнали. Но, может быть, хуже всего пришлось его соавтору и руководителю. В то время он был в самом рассвете сил, имел хорошую научную репутацию в научном (и не только) мире. И вдруг такой облом. Мне довелось встреться с ним дважды. Один раз до этого случая, и второй раз через год после того события. Если в первый раз это был уверенный в себе (даже слишком) человек, готовый общаться только с равными себе, то через год он потух. Самое удивительное, что в человеческом плане это пошло ему на пользу, - он оказался знающим человеком и интересным собеседником. Но всё, что он говорил, шло как-то без эмоций, очень тихо. Мне, откровенно, было его жаль.
Вернёмся к сверхпроводимости и в начало 90-х. К началу 90-х было открыто ещё несколько высокотемпературных сверхпроводников с температурой перехода 80-125 К. Казалось, что все возможности сочетания элементов уже исчерпаны, но так не думали в лаборатории профессора Антипова (МГУ). Весь ход исследований приводил к тому, что одним из компонентов должен быль двухвалентный элемент с очень низким координационным числом. Почти единственным кандидатом на эту “должность” была ртуть. Ранее многие пытались синтезировать подобное соединения, но сложность заключалась в том, что соединения ртути разваливаются при относительно невысоких температурах, а металлическая ртуть не годится для получения сверхпроводящих купратов. Проблема была решенная с помощью высокого давления и наших французских коллег (предоставили оборудование и грант). Появилось желание послать в статью в Nature. Для тех, кто не знает: одна статья в этом журнале обеспечит вам гранты лет на 10. Один рецензент сразу дал добро, а у второго нашлись некоторые замечания. Их исправили, но не тут-то было. У него опять нашлись замечания. Так повторилось несколько раз, хотя замечания было совсем смешные, и продолжались пару месяцев. Пришлось писать главному редактору гневное письмо, статью отдали третьему рецензенту, который без замечаний рекомендовал её к публикации и даже написал сопроводительную статью. А через месяц в другом журнале вышла статья, посвященная такому же синтезу, измерению свойств и нейтронографическому исследованию структуры вещества. Провести синтез, померить свойства, снять дифракционный эксперимент, посчитать структуру, написать статью и опубликовать её за месяц всё равно, что требовать рождения ребенка за тот же срок от 9 беременных женщин. Как вы догадываетесь, руководителем той группы исследователей был тот самый второй рецензент. Мне рассказывали, что после того случая с ним перестали здороваться и сотрудничать даже ближайшие коллеги. Охотно верю…
Чтобы не заканчивать на грустной ноте, скажу, что даже у хороших, честных работников бывают недочеты, которые вызывают улыбку. На одной российской конференции видел стендовый доклад с названием “Структурные особенности…”, в котором буквы “б” и “е” перепутали местами…