Кто приходит с туманом

Закончился учебный год. Для моей Маньки он был первым. Вымотал он нас изрядно. Школа привыкала к присутствию моего ребёнка, которого можно было по силе разрушительного воздействия разве что к стихийному бедствию приравнять, мы с Манькой привыкали к школе. Причём по отдельности. Она - к порядку и дисциплине, я - к тому, что молоденькая девчонка-учительница мне рассказывает, как надо ребёнка воспитывать. Так что год выдался нелёгким. Я взяла на работе отпуск и купила две путёвки в дом семейного отдыха "Сосновый бор"на берегу водохранилища для себя и своего неугомонного чада. Хотелось отвлечься от готовки, уборки и заняться только выпусканием пара, накопившегося за зиму в моём ребёнке. В доме отдыха всё для этого было: и секции разные, и спортивный зал, и скейт-площадка, и прокат велосипедов и прочего спортивного инвентаря. А прямо за территорией был огромный сосновый бор, чистенький и сухой. Бабушку мы оставили дома, ей тоже предстояло отдохнуть и от нас, и от ежедневных переживаний, в которые её поверг наш первый год в школе.

В доме отдыха началось всё прекрасно. По утрам, когда ещё закрыты были все официально-развлекательные инстанции, мы с Манькой с туристическими ковриками и бутербродами уходили в сосновый бор и проводили там всё утро. Манька носилась по хвойной подстилке, бросалась шишками в кусты и стволы деревьев, разыскивала незнакомые травки и цветочки и тащила их мне на опознание, перекрикивала кукушку, отыскивала в кронах белок и скармливала им запасы орешков, купленные накануне. Потом мы обедали, и, естественно, никакого тихого часа. Что-то тихое - это вообще не про моего ребёнка. Дальше был скейт, батуты, бассейн, потом часы развлечений и соревнований с воспитателями, а я тихо сидела в сторонке с планшетом, изредка поглядывая на дочь и радуясь, что это не я занята обеспечением необходимым уровнем подвижности моей непоседы. После ужина мой ребёнок едва доползал до постели, немножко мультиков и чтения - и благословенная тишина. Так прошло несколько дней.

А потом появился он. Туман. Он появлялся только в сосновом бору. В самом доме отдыха его не было. Мы застали его, когда пришли с Манькой туда очередным утром. Он был не густым, даже, скорее, лёгким. Манька привычно бросилась носиться между деревьями. Вначале всё было как обычно, но в какой-то момент я поняла, что не слышу визга и криков дочери. Я подняла голову и увидела Маньку, неподвижно застывшую метрах в двадцати от кромки кустов, которые тоже были окутаны этим туманом.Я окликнула её, но ответа не получила. Тогда я встала и подошла к ней. Она стояла с застывшим взглядом, напугавшим меня до полуобморочного состояния, и, казалось, не слышала моего голоса. Я встряхнула её, она перевела на меня какой-то чужой взгляд и будто проснулась. Заулыбалась, запрыгала, заскакала. Я очень испугалась и поспешно увела её в домик. Когда я пыталась расспросить её, что это было, что она видела там, она не понимала меня. Дальше день пошёл по уже накатанному сценарию, разве что ребёнок мой был чуть более вялым, чем обычно. Я даже несколько раз проверяла, нет ли у неё температуры. Ночь прошла беспокойно. Манька дважды во сне начинала плакать и будто отбиваться от кого-то. Я брала её на руки , и она успокаивалась. В конце концов я прикорнула с ней вместе на краешке кровати и так уснула.

Назавтра я показала её врачу, но ничего страшного, как водится, не обнаружили. "Перевозбуждение, поменьше времени на солнце," - вот и всё, что мне посоветовали.

Три дня прошли спокойно. На четвёртый мы опять попали на туман в бору. Я уже хотела было уйти сразу, но моя девочка побежала целенаправленно к кустам и опять встала там , как вкопанная. А через мгновение я с ужасом увидела, что туман на глазах стремительно начинает сгущаться, окутывая и кусты, и Маньку. Не помня себя от ужаса, я бросилась к ней, схватила её на руки и бегом побежала от этого проклятого места. На бегу я оглянулась. В сгустившемся тумане у кустов виднелись размытые фигурки детей в длинных белых рубашках. Они стояли, едва заметные в клубах тумана, и, казалось, смотрели нам вслед. Дальше я никуда не ходила. Я покидала в сумки наши вещи, сгребла в охапку дочь и ринулась на ресепшен. Мне вызвали такси. Пока дежурная оформляла нам документы, я тихонько спросила бабулю со шваброй:

-Скажите, а вы не знаете, что здесь раньше было, до дома отдыха?

- Да как же не знаю, знаю. Санаторий тут был, для деток с туберкулёзом. Тут-то служебные помещения были, а стационар вон там, в бору был. Да только это давно уж было.

Домой мы добрались уже к вечеру. Ночь была ужасной. Манька бредила во сне, всё кому-то говорила:"Уходите, уходите." Бабушка наша заваривала какую-то траву, брызгала святой водой. Манька утром проснулась непривычно тихой и покладистой.Она опять ничего не помнила. В тот же день мы сходили с ней в церковь и поставили свечи за упокой деток. С тех пор эту историю мы стараемся не вспоминать. Ничего в нашей жизни не изменилось. Вот разве что Манька стала как-то сразу и вдруг взрослее и спокойнее.