Конечно, назвать рецензию заглавием великого (и ужасного, по моим субъективным ощущения) романа Гюго было бы уместнее.
Но, мне кажется, в фильме смеху будущего Джокера отведено важное место сюжетообразующей детали и вновь акцентировать на нем внимание - лишнее. Чего не скажешь о танце.
Мы очень многое узнаем о легендарном герое из нового фильма Тодда Филлипса. Во-первых, мы узнаем (очередное) имя Джокера. Во-вторых, именно в этом фильме мы узнаем о недуге Артура (прочувствуйте имя, если нужно) - это что-то вроде синдрома Туретта с неконтролируемыми приступами смеха. Даже звучит жутко, верно? Это вы ещё не видели как Хоакин Феникс его воплотил!
Тодд Филлипс и Хоакин Феникс долго репетировали такой приступообразный смех, который мешает герою в первой половине фильма. Получилось зловеще. Такой полусмех полуплач, от которого становится одновременно и страшно, и непереносимо жалко Артура.
Жалость, сочувствие и даже симпатия к персонажу - такой и была основная цель режиссера. За это на него ополчились западные критики, мол, фильм оправдывает насилие. Произошедшая подмена понятий – удивительный успех Филлипса как постановщика. Он взял главного героя ультра злодея, поставил камеру, впервые, на его сторону и перевернул точку зрения на мир. Вместо того, чтоб сделать Джокера по лекалу нелогичного психопата, Филлипс вместе со Скоттом Сильвером прописал все мотивировки своего героя. И оказалось, что супер злодей тоже когда-то был человеком, но общество (в совокупности своих грехов) сотворило из него чудовище.
Находя в своей душе сочувствие к убийце психопату, зрители испытывают дискомфорт и спешат обвинить в нем создателей фильма. Им кажется, что это фильм так жестоко сделали, хотя единственное, что создатели сделали - хорошую драматургию.
Но кроме того, что было сделано, нужно отметить как это было сделано. И мы снова вспоминаем Хоакина Феникса.
Красивый и здоровый мужик (я не завидую тебе, Руни Мара) - Феникс превратился в кривого, тощего и хромого Артура Флека.
Удивительным образом, в моменты ультра-насилия, когда через забитое тело Артура просвечивает, как сквозь истертый халат, сильная личность Джокера, персонаж приобретает невероятную сексуальность. Не даром, единственная сексуальная (очень условная) сцена происходит сразу после первого экранного убийства.
Все-таки сыграть такое может только гений. Он играет такую тончайшую вещь как самоощущение.
Отдельно стоит упомянуть танцы эксцентричного злодея. Входя, как шаман, в особое состояние (личность Джокера) Артур своим горбатым и хромым телом выполняет чудесные, достойные Астера, движения.
Фильм это поэтапная очень кропотливо созданная история схождения с ума. Недаром, что отметил Антон Владимирович, пока Артур пытается «быть нормальным» он карабкается по социальной лестнице наверх (поднимается по лестницам). Когда же, в силу внешних обстоятельств, он решает принять свое темное начало, он сбегает по этим лестницам вниз, в само подземелье (две важнейшие сцены происходят в метро).
Именно там он и находит своё истинное призвание.
Джокер становится символом угнетенного народа. Хтонического, животного, несмешливого. То, что таким людям кажется смешным, повергает в ужас «приличную публику». Это не милый Бродяга Чаплина, забавлявший толстосумов, это страшный восставший с колен народ.
Социальную драму отлично стилизует Марк Фридберг - художник постановщик, создавший Готем (читай Нью-Йорк) в состоянии кризиса 80-х. Граффити, мешки мусора (в городе забастовка мусорщиков), огромные крысы и бедные маленькие захламленные грязные жилища из которых и вышел наш герой.
Выход же его сопровождается мрачным саундтреком рыдающей виолончели, прерывающимся на песни Джимми Дуранте, Френка Синатры и группы Cream. Ещё одну песню из козырной сцены танца Джокера уже осудила общественность.
Что вам делать с этой информацией решите сами.
Синефилу (мне) важно сказать, что фильм полон оммажей на раннего Скорсезе здесь и «Таксист», и «Король комедии», и сам Роберт Де Ниро во второстепенной, но важной роли.
В итоге, вместо ожидаемого фильма от DC, мы получили серьезную остросоциальную драму, продолжающую традицию скорее нового Голливуда, чем супергеройских фильмов. Радикальное, мрачное, непривычное современному толерантному глазу кино, которое было принято овацией на Венецианском кинофестивале и стало его лауреатом. Мы получили нового Джокера, такого, о котором и мечтать не могли после Хита Леджера.
В общем, мы получили и так слишком много, господа. И я знаю вашего фаворита на Оскаре.