Соседей наших просто терроризировал.
Из-за него и у нас теплота в отношениях ушла.
А ведь так хорошо общались, бывало.
Саженцами обменивались. Семенами-отростками.
Погоду обсуждали. Виды на урожай...
Новости.
Мамай действовал злонамеренно.
По плану. Своему. Котейскому.
Переходил дорогу.
Заходил в дом к соседям. Уткиным.
Сжирал всю кошачью еду.
Запивал молоком.
Утирал усы.
Целенаправленно выдвигался в хозяйскую спальню.
На широкой кровати любил кошку Уткиных.
Самозабвенно.
С чувством. С толком. С расстановкой.
Продолжительно.
С акробатическими кошачьими этюдами и завываниями.
Кошка была уже старенькая.
Она его когда-то и соблазнила. Давно.
Ввела в мир большого секса.
Ознакомила с основными асанами.
Мальчишечку неопытного.
Теперь он к Уткиным ходил по старой памяти.
Предаваться любви под кондиционером.
В сумраке хозяйской спальни.
Как к себе домой.
Летом особенно. Жарко. Двери открыты.
Доступ свободен.
Вроде зазывают кота. Провоцируют.
Искушают.
"Заходите, гости дорогие!"- открытыми дверями вкрадчиво говорят.
Заманивают.
Злоупотреблял Мамай терпением многострадальных Уткиных.
Ублажал старушку.
Развлекал.
Старушка, кстати, была не против.
Насилия там не было! Это точно!
Против светлой кошачьей любви выступал только сам Уткин.
Орал. Гневался.
Досадовал.
Не нравилось ему сталкиваться в собственной спальне с нашим Мамаем.
Гонял. Тапками кидался.
Голосил.
Нам жаловался. Ябедничал на котика.
Обвинял в сексуальном терроризме.
Что за люди…
Не давали котикам любиться спокойно…
Не создавали условий. Вмешивались в процесс.
Варварски.
Своими воплями дикими, сбивали с ритма.
Топтали прекрасное, нежное чувство.
Даже через дорогу мы слышали трубный рёв Тарзана-Уткина. Посмеивались.
Но что мы могли сделать…
Не на привязи же этого отморозка держать.
Ну не цепью же его приковывать...
Посоветовали Уткину двери закрывать. Ограничить доступ в помещение...
Уткин совсем разобиделся.
Даже здороваться перестал.
Из других мужских развлечений любил Мамай охоту.
Особенно на людей.
Конкретно на меня.
Выбрал изо всех. Излюбленная жертва.
Легкая добыча.
Садился на край комода.
И, если я проходила мимо, бил раскрытой лапой с когтями меня по заду, как дикий лев, бьет по крупу зебру.
Валит одним мощным ударом с ног.
Подсекает.
Я, такие охотничьи приёмчики, практикуемые дикими крупными кошками, видела в передаче про жизнь обитателей знойной африканской саванны.
Когда показывали по телевизору, всегда звала Мамая:
«Иди, посмотри на своих родственничков.
Вон чего вытворяют! Поучись! Мастер-класс тебе дают! Дистанционно!»
Для добычи я, конечно, крупновата.
Моему крупу, филейной его части, удар лапки котика, пусть даже такого большого, как слону - дробина.
Меня просто так, как зебру или антилопу, не завалишь.
Думаю, что и, хозяин тайги, амурский тигр, Мамаев дальний родственник, тоже поостерёгся бы на меня нападать.
Трижды бы подумал. Чревато.
Можно попасть на незапланированный прием к таксидермисту.
Полосатым чучелком потом в краеведческом музее стоять.
А Мамай, вроде и не выпрашивал ласку, не унижался, не клянчил, на задних лапах не ходил, тапки и газеты в зубах не приносил, в глаза не заглядывал, а внимание на себя обращал.
Порцию нежности получал всегда.
За ушком почесали. Головушку бедовую погладили.
Потрепали ласково.
Жрачку щедро отвалили.
Заслужил.
Охотничек.
Насмешил.
Исполнил цирковой трюк.
Встречал нас с работы. Выходил к воротам. Всегда.
Вился. Изучал пакеты с покупками.
На правах хозяина.
С интересом. С головой в пакеты углублялся. Урчал.
Знал, что накормят. Вкусняхи привезут.
Двух наших собак. Овчарок. Братьев.
Восточноевропейских. Черных.
Широкогрудых. Высоконогих. Остроухих.
С квадратными задами и хвостами- саблями.
Взрослых кобелей, Шамана и Шайтана, за людей не считал.
Прям чмырил.
Запросто мог, проходя мимо, хвостом ударить-махнуть по недоуменной собачьей морде.
Пренебрежительно.
Уйти, не оглянувшись.
Пройти по своим делам у них между ног.
Без боязни и страха.
Невозмутимо.
Не сворачивая. По прямой.
Стальные яйца имел.
И несколько кошачьих жизней в запасе.
Жрал из собачьих мисок. Лучшие куски тягал.
Беззастенчиво.
Те его не трогали. Плечом не оттесняли.
Никогда.
Даже не рычали.
Во-первых, они сами попали в семью, в стаю, когда Мамай уже давным-давно величественно лежал на вершине Скалы Советов.
Как влитой. Не сдвинешь.
И, потом, своим собачьим умом понимали, что этот котейский отморозок - "любимая болонка королевы".
Связываться с ним не стоит.
Не поздоровится!
Правильно сообразили.
У животных своя дедовщина.
Размер не имеет значения.
Овчарки иерархии не нарушали.
Жили по Закону джунглей.
Подчинялись старейшине.
Добровольно уступали первенство.
Терпели.
Отдавали «львиную долю» наглецу.
Мамай был главный в нашем доме. И это не обсуждалось.
Не оспаривалось даже.
Когда мы уходили, текст всегда был один:
"Так, всё, мы пошли!
Мамай! Ты - за главного!
На хозяйстве!
Следи за домом и домочадцами!
Береги!"
И уходили. Спокойно!
Иногда, я начинала думать, что Мамай - заколдованный мужик.
Нереально умён был для кота!
Поумнее многих из людей был.
Всё понимал. Разве что, вслух не проговаривал.
Но мысли свои и пожелания умело телепортировал.
Глазами своими сапфировыми всё понятно излагал.
Умел манипулировать людьми. Без слов.
Предугадывал события.
Испарялся в воздухе, как только я начинала размышлять (даже не сказав вслух, а просто подумав!), что "надо бы Мамаюшку искупать"...
Всё! Животинка исчезала!
Появлялся в тот момент, когда совершенно не до него было.
Лечил нас.
Обычно скупой на проявление чувств, в часы болезни, приходил, распластывался на больном человеке, как шкура Немейского льва.
Средних размеров.
Накрывал собой. Обнимал болящего.
Забирал на себя чужую, человеческую болезнь.
Терпеливо ждал выздоровления.
Не спал. Подрёмывал.
Не беспокоил. Деликатно лежал.
Но и не уходил.
Только попить.
Вот такой у нас был неординарный домашний питомец.
Уникальный. Любимец.
Увалень и баловень.
Нам свою любовь демонстрировал редко.
Скупо. По-мужски.
Боднёт башкой, обовьет хвостищем, - уже знак внимания.
По его меркам, широкий и щедрый.
Один раз даже пометил меня. Прямо на новенький атласный халатик.
Нашу заботу, любовь с нежностью, принимал благосклонно.
С легкой ноткой отстраненности.
Но каждый вечер спешил домой.
Со всех своих лап бежал-торопился.
Бросал кошачьи делишки и заботы. Любовь и охоту.
На свет родных окон. К нам.
На ручки.
Радовался!
См. Продолжение. Про котов. Часть 3. Мамай. Из-под токарного станка на бархат и шёлк.
Любите друг друга! И котиков! Они прекрасны!
Берегите!
Все будет хорошо!
Всем спасибо за лайки! За поддержку! За комментарии!