Дикий ужас
Сидя на университетских лекциях по тригонометрии, я вспоминал школьные занятия…
Вспоминал не потому, что мне не интересны лекции в университете. Наоборот…
Я не пропускал занятий и самостоятельно пытался выполнять контрольные работы.
А вспоминал я о том, как всё начиналось. Счетные палочки, цветные счёты, таблица умножения и таблица Пифагора.
Странные уроки по геометрии, на которых можно было вставать с места и советоваться с одноклассниками. Только это длилось не долго. Учителя, продвигавшего такой метод, кажется, убрали вскоре. Но геометрию я понимал. Далее, до выпуска из школы, из уроков по математике, я помню только одно:
– Это дикий ужас!!! Это дикий ужас!!! Это дикий ужас!!!
Так, изо дня в день, кричала наша училка. Она так была увлечена собой и своим диким ужасом, что я однажды, вышел из класса на весь урок, вернулся, сел на место и ждал, когда получу нагоняй. Но меня – не заметили! Конечно, я бы получил двойку, если бы меня заметили, но к двойке я был готов, а к дикому ужасу – нет.
Так вот, от этих университетских лекций я был в восторге! Моему взору открывался неведомый до того дня мир математики. Мне открывалась её глубина, её многообразие, её неповторимость и её и поэзия!
Саша и виски
Кажется, в седьмом классе, Саша К. сбрил виски. Но сбрил и сбрил. «Нравится?» – спрашивали мы. «Нравиться». – Отвечал.
После, его отозвали к директору и очень сильно вставили по самое не хочу.
Его тут же отнесли к сторонникам фашизма, которые поднимают свои головы ныне, и разнесли это по всей школе.
Он был подавлен, испуган и обескуражен. Мы ничего не понимали.
Я его спрашивал: зачем, мол, сбрил то? Увидел, - отвечал, понравилось.
Не могли мы знать тогда, что не всё в стране советов должно нравиться.
Плакат
Это было в то время, когда все стены были увешаны плакатами с изображением нашего славного секретаря Брежнева.
По телевизору и радио, на школьных уроках говорили, что он, прилагает массу усилий, чтобы нам хорошо жилось.
Я учился в пятом классе и вряд ли обоснованно мог что-либо размышлять на эту тему, но я по-детски всему верил.
Однажды, на перемене, я стал свидетелем, как сверстники из других классов, бесясь, как это делают школьники и сейчас, мимоходом, дружно оплевали большой (с полиграфической точки зрения, просто отвратительный) плакат с портретом Брежнева.
Меня их откровенные плевки почему-то задели.
Я стал говорить: «что же вы делаете, он ездит по всему миру и борется за наше счастье». Я был уверен, что моё мужественное выступление, по крайней мере, вызовет ощущение стыда у этих незнакомых мне мальчишек.
Они опешили, отступили от плаката, сделали круглые глаза, на многих лицах промелькнули недоумённые улыбки, кто-то сказал «ну и что?», потом, кажется, все засмеялись и разбежались.
Долго я был поражён их реакцией (были бы постарше – набили бы морду). Но прошло время и страшный мыльный пузырь, деливший нас на врагов и врагов, лопнул.
Тайна хлопушки
Это скорее не тайна хлопушки, а тайны сердца, которыми мы пренебрегаем, особенно в пору взросления.
Это даже не история. Это пару слов о том, что любознательность детей граничит с их бестолковостью.
Заглянув к приятелю в гости, решил я посмотреть, из чего сделана хлопушка …
Я знал, и приятель знал, как она, хлопушка взрывается, где у неё этот самый взрыватель находится. Его то мы быстренько и достали. Ну что ещё надо? Разъединяешь пластины, и коричневое вещество взрывается. Всё понятно, без дураков. Но начал я эти пластины разъединять, медленно. Потому что знал, что аккуратность в этих делах и осторожность нужна! Медленно так разъединяю и смотрю на них, точнее, между ними, что там такого взрывоопасного может появиться, пристально так смотрю, склонился весь, сгруппировался, впялился взглядом, вытаращил глазища, замер… Бах!!!
Даже пёрнуть не успел, как это, этот бах был внезапен. Сижу, молчу, всё вокруг жёлто-желтое, весёлое такое, как солнце. И мне так хорошо. И только мысль глупая, возвращающая меня из этого жёлтого и радостного: вот от матери попадёт, если я вдруг ослеп.
Вскоре, зрение вернулось и, я узнал, что приятель тоже ничего не успел.
Домой я возвращался усталым, но удовлетворённым и обогащённым новым опытом! Маме я ничего не сказал.
Вход-выход – знак равенства
Комсомольский возраст
Наступил комсомольский возраст. Пионерские значки мы меняли на комсомольские. Пионерские галстуки, изрядно поднадоевшие – на мужские настоящие галстуки. Помню, как принимали нас в комсомол. Дело было в горкоме. В огромном кабинете, за длинным столом, сидели здоровые, как слоны, мужчины. Мы, перед ними, стояли в ряд, маленькие, отутюженные, гордые (в комсомольцы принимают!) и полные страха (мы - в горкоме…).
Слоны спрашивали: «Тройки есть?» «Есть!», – отвечали пионеры. «Исправите?», - спрашивали слоны. «Исправим!», - отвечали пионеры. «Принимаем?», - советовались слоны между собой, и их огромные головы начинали кивать.
Было ощущение счастья. Было чувство, что стал выше ростом, что принадлежишь чему-то большему. Казалось, что начинается новая светлая жизнь!
Новая светлая жизнь не начиналась.
Автор: Андрей Плахотников.