Жил-был, жил-поживал, в деревеньке одной, мужичок. Тоже один жил. Да какой мужичок-то? Обычный русский мужичок. Так себе мужичок... Да какой мужичок-то? Мужичок-лесовичок.
Жил он в избушке с печкой русской, с покосившимися воротами, с трубой кирпичной. Да и сами знаете вы, чай смышленные-та. Многие тысячи избенок-халупок таких-то. Да... Как говорил вам я, был мужичок русской национальности. Ежлив шапчонку-ушанку по зиме надевает, то ухо одно шапчонки этой завсегда вверх торчало, наплевав на всякие там законы физики, и черт знает каких еще наук там. Ну и конечно выпить любил... Это уж завсегда. Ежлив деньгу имел, конечно. Валенки у него были, телогрейка, плашец, сапоги из резины сделанные, ну и штаны-рубахи разные. Бабы не было вот у него только. Сбежала с киномехаником в 88 году, киномеханик пах «шипром», курил папироски и жил в городе, а наш мужичок пастушил тогда. Какая баба не уйдет к киномеханику-то? Иль в 86 было это, а? И не припоминается уже… Давно сильно, в общем.
Без бабы-то плохо! В деревне-то особливо. Поистаскался мужичок-то наш, поистрепался. Ел только картоху с хлебушком, ну и иногда молочка-сметанки промышлял.
А ну да, забыл совсем-то... Работа была у мужичка все-таки. Днем он печку топил в сельсовете, ежлив зима, убирался, ночью сторожил сельсовет. А летом просто сторожил, да на завалинке сидел с метлой в руках, да с цигаркой.
Но был наш лесовичок весел, сметлив умишком. Интеллект имел хоть и не высокий, зато быстрый, и всякими там телевизорами и книжками не измученный. Бывалоча как задумается ночью-то, как представит себя крупинкой малой под звездами, ажно дух захватывает, плохо, что у одного только... Рожа была у него самая обычная, морщинистая, глаза проныристые. Ты попробуй-ка, погоняй стадо, попастуши в любую погоду - сам морщинами через год изойдешь. Весу в мужичке было четыре пуда всего, но силушка на шестом десятке еще оставалася.
И вот значит, попалась как-то мужичку книга, автора он не запомнил, про что книга тоже запамятовал, но точно помнит, что про поступок человеческий. Лесовичок-то книжку эту около школы нашел и печурку ею растопить хотел, а читать начал нечаянно, вспомнил буквы-то ишь… И подумал мужичок - а был ли в его жизни поступок? Но мысли путались, цеплялись одна за другую… не было их в общем-то. Добыл мужичок ручку из бухгалтерии, где зарплату ему давали временами, и начал записывать поступки свои для порядку:
1) Восьмилетку закончил, да… было дело… И аттестат, наверно, лежит где-то, ежлив жена в город с документами своими не прихватила в коробке нарядной. Хотел даже в училище поступать, но там картошка, покосы - в общем, не поступил он, да и черт с ним.
2) Девкам титьки-то усишками щекотал знатно, в кустах возлив речки. Вот были девки да девки, многопудовые, ласковые! А сейчас глянь - шалавы одни, все по городам на выходных шарятся.
3) Жениться хотел на Таське, соседке-то… Титишник подарить хотел! Ах ты, бл..! Не приняла подарок, большой говорит сильно. Да кто ее разберет, стати то ее, не видать жа.
4) Женился на Таньке. Скучно жили, да и не долго… Вспоминается чего-то солнце, да пылюга дорожная.
И тут оказалось, что и написать-то нечего больше, да и не поступки это, а шелуха от семечек тыквенных какая-то. Детишек нету, изба покосилася...
И решил, может в первый раз за свою жизнь, мужичок поступок совершить. Чтобы, значит, список краткий свой продолжить. И задумался крепко он, как только мог, задумался.
И вроде 51 год всего, не старый еще, и вроде бы здоровье есть, а сидит в деревне своей - даже соседи в деревне-то повымерли, дома ихние досками забитые. И скоро евоный дом тоже таким же забытым станет и заколоченным. Против обыкновения долго думал мужичок наш, цигарку смоля на крылечке-то, и сплевывая под ноги. Оказалось, что мысли-то не идут в голову, про поступок-то, да и кто он, чтобы поступок совершить… Пыль мелкая навродеб.
С мыслями такими долго он мучался - уж книжку то он ранней осенью прочитал, а вот и зима настала, самое мерзкое время на деревне то.
И как-то под Новый Год уж встретил лесовичок училку школьную, по всем статьям женщину образованную, да и на вид пригожую, молодую еще, жизнью не битую. Ну и решил спросить ее про поступок-то человеческий, про жизнь там людскую.
Складно вопрос сложил, мол, так и так вот, женщина ты ученая, расскажи мне в чем смысл книжки-то, какой можно мне поступок совершить в жизни еще. В глаза глядел училке-то, с вопросом. Но училка засмеялась обидно, посмотрела как на иродивого какого, и пошла дальше, плечом задев. И не обернулась ни разу. И учитель второй, так же смеялся, и председатель сельсовета, Митрич, тоже улыбнулся... Все, в общем. И понял лесовичок, что никого эти поступки не интересуют, мыслей нет у людей в головах об этом, а только лишь о хозяйстве, о детях, о собственном животе набитом. И мысль эту до поры до времени затаив, перезимовал мужичок, и весной собрался на озеро, карася добывать на удочку, значит. Апрель уж был, тепло, какие-то уже и мухи летают, карась клюет. А как вспомнишь про свою жизнь, халупу вонючую - тошно становится. А рядом с озером лес начинался, и еще одна деревенька стояла, Чебаками звалася. Ну и забрел мужичок туда, развеяться навродеб, да и в магазин, что большой есть в деревне той, заглянуть. Идет по улице и глядит - хоромы строятся рядом с лесом огроменные. Забор высокий там, все дела… Чисто, главное, вокруг стройки против привычки исконно русской - ни щепки. Ну и заглянул в калитку-то кованную, а там картина такая: машина иноземная стоит и розовощекий пузан мешки с цементом вытаскивает из нее, весь измаравшись, а кругом ни души ему в помощь. Наш лесовичок-то и спросил:
- Драсьте, кхе-кхе… Может помочь чего с цементом-то?
На что пузан покосился подозрительно:
- Чего тебе, мужик?- Ну помочь я хочу, цемент перетаскать-то… Вон сколько его...
- Иди, куда шел, сам справлюсь.
Ну что ответить-то? Повернулся лесовичок, пошел прочь, чувствуя свою ненужность никому на этом свете белом. Целую папиросу скурил даже, с досады-то. Чувство такое в мозгах засело, что хочется вот сделать все-все, а вот мир окружающий давит на тебя, сжимает до размеров твоего тела, и сделать ты можешь только то, что рядом с тобой находится и для работы твоего тела надобно - покушать, покурить, выпить…и ничего большего.
(Продолжение следует)